Максим Епифанцев, Evraz: «Ценность «зеленой» продукции будет расти»

Тема экологии давно перестала быть узкоспециализированной и сегодня волнует каждого. Люди покупают датчики по измерению качества воздуха, инвесторы все чаще вкладываются в акции ESG-ориентированных компаний, а законодатели устанавливают все более жесткие требования к промышленным предприятиям по охране окружающей среды. Как соблюсти баланс интересов бизнеса, общества и государства, окупаются ли инвестиции в экологию и что мешает переходу с углеродного сырья на водородное, в интервью «Ведомости&» рассказал директор по координации природоохранной деятельности Evraz Максим Епифанцев.

«Водородное топливо – наше будущее»

– Сегодня воздействие человека на природу меньше, чем 20–30 лет назад. Поэтому главный вопрос, который стоит перед человечеством, – что делать с огромным уже накопленным экологическим ущербом. Я имею в виду отходы, парниковые газы, которые скапливаются в атмосфере и образуют парниковый эффект. Возможность окружающей среды поглощать газы уменьшается, и она уже не может переработать все, что производит человек. Но раньше люди не особенно думали об этой проблеме, а сейчас как будто прозрели.

Если говорить о балансе интересов, то экологическая ситуация в городах нашего присутствия стала лучше, чем 30 лет назад. Например, ЕВРАЗ Нижнетагильский металлургический комбинат (ЕВРАЗ НТМК; находится в Нижнем Тагиле, Свердловская область. – «Ведомости&») в конце 1980-х выбрасывал 288 000 т загрязняющих веществ [в атмосферу в год], а сегодня – 65 000 т. То есть количество выбросов уменьшилось в 4,5 раза. При этом сейчас экологическое давление на комбинат гораздо сильнее, чем тогда, поскольку у людей стало гораздо больше возможностей получать информацию и обмениваться ею. Поэтому наша задача как экологов – соблюсти баланс между возможностями бизнеса и требованиями, которые выдвигают заинтересованные стороны: общество, регуляторы и инвесторы. 

Можно ли сказать, что раньше ничего не делалось? Нет. Делалось даже в советское время. Строились очистные сооружения, практически везде стояли газоочистки. Но оборудование, которое использовалось тогда, не всегда соответствует новым нормам. Поэтому сейчас нам нужно либо модернизировать производства, либо закрывать старые и строить новые.

– На Новокузнецком металлургическом комбинате, который стал частью ЕВРАЗ Объединенного Западно-Сибирского металлургического комбината (ЕВРАЗ ЗСМК; находится в Новокузнецке, Кемеровская область. – «Ведомости&»), в числе прочих было коксохимическое производство с неприятным запахом. В 2014 г. мы приняли волевое решение закрыть этот объект, поскольку предприятие работало по технологиям 1950-х гг., которые уже не соответствовали требованиям времени. Сейчас там находится современное рельсовое производство, которое оказывает минимальное воздействие на окружающую среду. Всего на ЕВРАЗ ЗСМК за последние годы мы вывели из эксплуатации около 20 устаревших производств (цехов, объектов на различных площадках комбината), которые были экологически грязными. 

Примеры модернизации: на ЕВРАЗ НТМК в рамках реконструкции доменного передела мы запустили доменные печи № 6 и 7. Они построены с применением наилучших доступных европейских технологий и обладают мощными системами аспирации. При этом мы, по сути, отстроили новую домну № 6 взамен старой и остановили производство на домне № 5, выработавшей свой ресурс. На предприятиях Распадской угольной компании (управляет угольными активами ЕВРАЗа в Кемеровской области и Туве. – «Ведомости&») проводим большую модернизацию очистных сооружений, которые были построены еще в 1970-е – 1980-е гг. В июле после модернизации запустили на шахте «Алардинская» очистные с новой технологией, которая позволяет проводить более тонкую очистку большего объема воды.

– Мы выделяем два вида проектов. Первые имеют чисто экологическую направленность, т. е. их цель – улучшить определенные экологические показатели. Вторые – проекты с сопутствующим экологическим эффектом. К ним как раз и относится модернизация производств. Первоочередная задача таких проектов – сделать производство более эффективным. Но мы смотрим на них и с точки зрения экологии: если видим, что предполагаемая технология ухудшает состояние окружающей среды, ищем, какие есть альтернативы. Но в большинстве случаев технологии 2020-х гг. эффективнее и экологичнее технологий 1950-х гг.

Если говорить о проектах экологической направленности, то к ним, например, относится снижение потребления воды. Чтобы забрать воду из реки, заводу нужно за нее заплатить, чтобы сбросить [обратно в реку] – тоже. Мы инвестируем в технологии, позволяющие сократить потребление воды в процессе производства, и таким образом уменьшаем свое воздействие на окружающую среду и получаем определенный экономический эффект. То же самое касается отходов. Их утилизация требует финансовых вложений, но, если инвестировать в технологии, позволяющие использовать отходы в дальнейшем производстве, на этом можно будет сэкономить.

– По-разному. Хорошо, когда проект окупается за 4–5 лет. Иногда окупаемость может превышать 10 лет. При принятии решения об инвестировании в проекты экологической направленности мы в том числе оцениваем, как могут вырасти наши издержки в будущем. Например, прогнозируем, как в перспективе могут ужесточиться требования к сбросу воды или может ли появиться налог на выбросы углерода.

Есть проекты, нуждающиеся в операционных улучшениях (связанных с повышением производительности труда, улучшениями условий труда и экологической обстановки на предприятии и т. д. – «Ведомости&»), – как правило, они малозатратные и краткосрочные. Среднесрочные мероприятия, требующие больших инвестиций, связаны с внедрением наилучших доступных технологий взамен устаревших. И наконец, самые затратные и долгосрочные проекты – те, которые направлены на коренное изменение принципов производства. Это, например, новые технические решения, позволяющие перейти с углеродного сырья на водородное.

– Водородное топливо – наше будущее. Мы частично готовы к такому переходу, но сейчас практически нет поставщиков чистого водорода. Рынка в тех объемах сырья, которые необходимы Evraz, просто не существует. Поставщики в основном предлагают водород с тяжелым углеродным следом, он может быть использован для отработки пилотных технологий, но для получения эффекта в области сокращения выбросов парниковых газов необходим чистый водород на чистых источниках.

Переход потребует серьезных инвестиций в технологии производства. Как только будет налажено производство чистого водорода, как только партнеры будут готовы поставлять нам этот чистый продукт, не обремененный углеродным следом, мы сможем трансформировать наши технологические мощности в принципиально новое производство.

– Например, наш металлургический завод EVRAZ Pueblo в г. Пуэбло (штат Колорадо, США. – «Ведомости&») собирается перейти на потребление солнечной энергии. Проект реализуется в партнерстве с компаниями Lightsource BP, которая строит солнечную электростанцию на территории нашего предприятия, и Xcel Energy – энерготрейдером, который будет поставлять энергию заводу. 

Понятно, что в Сибири, где находятся некоторые наши предприятия, ставить солнечные батареи не самая лучшая идея. Ветряные генераторы, наверное, тоже. Можно покупать зеленую энергию с меньшим углеродным следом, произведенную в других регионах. Например, в Краснодарском крае. Такой вариант для нас приемлем. Но для этого нужно найти поставщиков, готовых продавать такую энергию, и нужна система сертификации этой энергии (таким сертификатом электростанция может подтвердить, что произвела определенный объем экологичной электроэнергии. Сейчас Россия признает международные сертификаты I-REC, но собирается создать национальную систему сертификации. – «Ведомости&»).

«Инвесторы смотрят на ESG как на конкурентное преимущество»

– Я не могу сказать, что раньше компании не интересовались этой темой, а сейчас стали уделять ей внимание. Просто сегодня у общества появился публичный запрос на информацию о том, что делают организации в плане экологии. Evraz ставит перед собой стратегические цели по экологии с 2011 г. Мы уже тогда делали многое, просто мало об этом рассказывали.

– Раньше мы ставили перед собой задачи на пять лет вперед, но очень быстро их выполняли. «Пятилетку – за три года». Мы решили, что жалеем себя, поэтому в новой стратегии обозначили более амбициозные цели, рассчитанные уже на 10 лет. Мы начали работать над ней в январе 2020 г. В состав нашей рабочей группы вошли все ключевые сотрудники предприятий, технологи, экологи, юристы, менеджеры проектов и т. д. Мы сформировали программу по четырем направлениям: эмиссия парниковых газов, выбросы в атмосферу, водопользование и обращение с отходами.

Расскажу об одной из наших экологических целей. К 2030 г. мы собираемся снизить выбросы парниковых газов на наших металлургических предприятиях на 20% (сравнение идет с уровнем 2019 г. – «Ведомости&»). Организация Transition Pathway Initiative (она исследует, насколько успешно крупные компании соблюдают собственные экологические стратегии и Парижское соглашение по климату. – «Ведомости&») некоторое время назад оценила, как производители стали должны снизить выбросы парниковых газов, чтобы соответствовать Парижскому соглашению. У них получилось, что объем выбросов не должен превышать 1,64 т CO₂-эквивалента на 1 т стали. Наш объем выбросов сейчас составляет 1,97 т. Если мы снизим выбросы на 20%, то получим цифру 1,58 т. То есть, достигнув этого показателя за 10 лет, мы будем соответствовать Парижскому соглашению. Для нас это очень важный внутренний ориентир, демонстрирующий, что мы идем в ногу со всем миром. Собственно, при разработке нашей стратегии мы в первую очередь ориентировались на ожидания жителей городов, где расположены наши предприятия, Парижское соглашение и требования стран нашего присутствия.

– Например, мы собираемся достичь нулевого сброса сточных вод при сталеплавильном производстве. Это получится сделать за счет создания полностью замкнутого цикла производства. Сложная задача, поскольку предприятия строились еще 60–80 лет назад. Тогда технология была простая: брали воду из речки, использовали ее на производстве, а потом сбрасывали обратно с минимальной очисткой. А мы сейчас создаем систему замкнутого оборотного водоснабжения, т. е. одну и ту же воду собираемся использовать множество раз. Но для этого необходимы новые коммуникации, насосные станции, локальные очистные сооружения. Создание таких систем на действующем производстве – это небыстрый процесс.

В 2010 г., когда мы начинали создавать эти системы на ЕВРАЗ ЗСМК, объем сбросов от грязного цикла составлял 32 млн куб. м в год. Сегодня – 6,5–7 млн куб. м. На комбинате сейчас реализуется проект по строительству очистных сооружений, на которых можно доочищать оставшийся объем воды до технологических показателей – параметров, по достижении которых воду можно снова направлять в производство.

Интересно, что в России очень жесткое законодательство по отношению к сбросам. Например, в питьевой воде допустимый уровень сульфатов (солей серной кислоты. – «Ведомости&») не должен превышать 500 мг на 1 л, а в сброшенной воде уровень сульфатов должен составлять не более 100 мг на 1 л. Чтобы производить такую очистку, нужны большие вложения и операционные затраты. Так что даже с экономической точки зрения предприятиям эффективнее очищать воду до показателей, необходимых для использования в производстве, чем возвращать воду, очищенную лучше, чем питьевая, обратно в реку.

– Мы рассказываем о наших проектах и инициативах журналистам, делимся этой информацией в соцсетях, естественно, публикуем все на корпоративном сайте. Кроме того, у нас есть горячая линия – мы обрабатываем любые жалобы, которые поступают, и реагируем на них. Я уже рассказывал, что в 2014 г. мы закрыли коксохимическое производство в Новокузнецке. Во многом мы сделали это потому, что жители жаловались на неприятные запахи.

Если вернуться к нашей стратегии, то одна из ее целей – на 30% уменьшить распространение угольной пыли при транспортировке и хранении угля. Эта цель тоже появилась из-за требований жителей. У нас реализуется программа по оснащению складов водяными пушками для пылеподавления. Во время транспортировки угля одеваем на машины тенты. Это немного замедляет работу, но мы видим эффект: пыли становится меньше, а значит, улучшается среда для жизни.

Другой пример: на ЕВРАЗ НТМК есть биохимическая установка – это практически очистные сооружения. Она находится на территории предприятия, но расположена близко к городскому вокзалу. Жители жалуются на запахи. Сейчас мы ведем проект по модернизации этой установки, в том числе рассматриваем возможность ее перемещения вглубь предприятия, чтобы максимально исключить вероятность запахов.

– Мы уже давно поняли, что факторы, касающиеся ESG (environmental, social, governance – принцип ведения деятельности в соответствии с лучшими практиками корпоративного управления и с учетом ее благоприятного влияния на окружающую среду и общество. – «Ведомости&»), напрямую связаны с оценкой инвесторами рисков. То есть инвесторы хотят финансировать компании, которые не понесут ущерба из-за того, что они недооценили какие-то риски, в том числе те, которые связаны с экологией, социальной сферой и управлением.

Рекомендация Банка России очень ценная, но не новая для нас. Мы ее воспринимаем в большей степени как руководство для систематизации наших действий в области ESG.

Сегодня инвесторы смотрят на ESG как на конкурентное преимущество. А для компании это означает рост стоимости акций и доверия к ней. Мы уверены, что в дальнейшем приверженность принципам ESG будет влиять еще и на ценность продукции. Бизнес и потребители будут все чаще делать выбор именно в пользу «зеленой» продукции.