Трезвые и умные

Начиная с 11 апреля 2024 года историческая типография Ивана Сытина на Пятницкой вновь принимает ярмарку современного искусства |catalog|, дебют которой состоялся в середине декабря прош­лого года. Ярмарка будет проходить ежегодно и в Москве, и в других городах страны. Условия для всех участников равны: все стенды – одинаковой площади, место определяется жеребьевкой. На каждом стенде должны быть представлены как состоявшиеся, так и молодые художники.

Накануне открытия ярмарки мы поговорили о состоянии отечественного арт-рынка с одним из ее инициаторов, сооснователем галереи «Триумф» Дмитрием Ханкиным.

Как бы вы охарактеризовали складывающийся в стране арт-рынок? Можно ли назвать его новым?

Я бы не торопился. Это слишком плоско и слишком просто. Все новое – это хорошо забытое и тщательно замаскированное старое. Для того чтобы быть новым, должна быть новая точка отсчета. Но она не поменялась. Просто происходит смена поколений. Люди моего поколения – плюс-минус 50 – сменяются людьми, которым плюс-минус 30. Но денег у них сейчас не меньше, чем у моего поколения. А еще у них есть энтузиазм, есть воспитание. Современное искусство – это их изобразительный язык. Сейчас – их время, им принадлежащие возможности. Количество этих новых покупателей стало значимым. И они придали существующему рынку такой импульс, что со стороны это кажется начавшимся заново.

Эти люди коллекционеры или они пока еще просто покупатели?

Часть из них уже коллекционеры. Причем с амбициями иного свойства, чем в предыдущих поколениях, со значительно более вдумчивым и совсем не спонтанным подходом.

Вы имеете в виду «ту самую» осознанность?

Ну от этого слова никуда не деться – это осознанность, да. Очень многие вещи коллекционеры предыдущего поколения делали интуитивно, спонтанно, импульсивно. А эта новая группа людей покупает системно. Неважно, чем они руководствуются, неважно, какие у них амбиции, – они живут в системе. И с этим придется считаться.

Что вы думаете об инвестиционной привлекательности современного искусства?

Я очень не люблю говорить про инвестиционную привлекательность искусства. Будучи банкиром по специальности, я вообще с очень большим скепсисом отношусь к разглагольствованиям об инвестиционной привлекательности той или иной сферы человеческой деятельности. Я считаю, что, когда ты инвестируешь время и деньги в искусство, главный возврат этих инвестиций – твое хорошее настроение. Это по любому счету важнее, чем заработанные и не заработанные на этом деньги. Давайте признаем, что у любой символической стоимости есть горизонт монетизации. Рано или поздно продается все. Вопрос – доживем ли мы до этой монетизации. Потому что мы выучили на своем веку, что…

…Горизонт недостижим?

Ну почему – он может быть и достижим, и даже при этой жизни. Но не надо с этим торопиться. Надо спокойно, хладнокровно ждать. Это первое. Второй момент: современное искусство – это роскошь. Соответственно, оно подчиняется практически тем же экономическим правилам, что и индустрия роскоши. Да, если за спиной художника стоит Пино или Арно или еще кто-то аналогичного масштаба, то для него возможна быстрая и серьезная «возгонка». Но если таких «двигателей» нет, то художник может расти очень долго. Поэтому говорить людям «купи это сегодня за пять, а завтра оно будет стоить десять» – не наша риторика. Мы никогда, кстати, такого не делали и не будем делать.

Новая клиентура, которая в том числе проявилась и на первой ярмарке |catalog|, покупает искусство, что называется, для души?

Ну точно не для денег. Для денег у них другие инструменты. Эти люди используют свободное время и свободные деньги, для того чтобы радовать себя таким очень странным и сложным способом. Они по-настоящему любят искусство. И «тренируются» в этой любви на свои деньги. Благо в России это не так дорого, в отличие от той же Америки, например.

Какие были стартовые цены на первой ярмарке?

От 2000 до 5000 евро. Помните, у Корнея Чуковского была книга «От двух до пяти» Это про русское искусство.

Открывается вторая ярмарка |catalog|. Есть ли какие-то изменения, если сравнивать с первой?

Да, мы намерены быть больше. Вместо 30 галерей будет 53.

Сохраняется ли обязательное условие присутствия на стенде галереи нового имени молодого художника?

В этот раз рекомендовано не повторять художников, которые были зимой. Но, конечно, не все это могут себе позволить.

Когда лично вы выбираете новые имена, что для вас критерий?

Как правило, между мной и художниками стоят кураторы «Триумфа». Люди известные, заслуженные, очень опытные, которые делают 8-10-14 проектов в год. Я доверяю им, и мне легко с ними. У них все в порядке с дисциплиной, с хваткой, с интуицией. И вообще с оперативным мышлением.

А что в этом смысле представляют собой молодые художники?

Нынешнее поколение – трезвое, умное, очень требовательное к себе и нетребовательное к другим. Они знают, что мир несправедлив и жесток и что требовать от людей к себе внимания, тем более эксклюзивного, не стоит. Поэтому они все с самого начала строят свой собственный бренд и ведут себя как микробренды.

Это интуитивное поведение?

Я думаю, дискурсивное. Просто такое время пришло. Это знание как бы растворено в воздухе. Очень крепкие ребята и прекрасные девушки выросли в поколении. Такие, например, как Павел Киселев и Ева Хелки, чьи выставки недавно прошли в галерее «Триумф». С этим поколением очень интересно жить и работать. Точнее так – работать и жить.