Королева водорослей
Жизнь Ксении Гемп была полна испытаний: смерть родителей в лагерях, а единственного сына – под Сталинградом, доносы, две войны, тяжелые болезни.
Все это не помешало ей стать одной из самых выдающихся женщин-ученых 20-го столетия, положить начало целой новой индустрии по переработке водорослей и прожить 103 года.
Зов Севера
История Ксении Гемп – про то, что будущее человека никогда не бывает таким, как он планирует или заслуживает по праву рождения. Было невозможно предположить, что Ксения Минейко, девушка белой кости, захочет стоять по пояс в ледяной воде возле Соловецких островов и вилами собирать ламинарию. И что ее исследования не только лягут в основу технологических карт Архангельского водорослевого комбината, который сейчас занимается глубокой переработкой водорослей «от моря до полки», но и дадут толчок китайской водорослевой промышленности.
Ксения родилась в 1894 году в Санкт-Петербурге в дворянской семье, объединившей два старинных архангельских рода. Дети росли в окружении тысяч книг и культурной элиты своего времени – на литературные и музыкальные вечера собирались знаменитый полярный исследователь Русанов, естествоиспытатель Вернадский, гидрограф Седов.
От отца, создателя первой на российской Арктике гидроэлектростанции, Ксения унаследовала инженерный склад ума, от матери-музыканта – художественный вкус. От обоих родителей – стальной характер и страсть к Русскому Северу.
Ни о каком изучении водорослей, впрочем, в ее юности речи не шло. Как полагается девушке из благородной семьи, Ксения окончила Высшие женские курсы, выучила три языка, вышла замуж за филолога и планировала посвятить себя изучению традиций Архангельской области. Фольклористике Гемп отдавалась так же страстно, как всему, что ее интересовало – так, в 20 лет, несмотря на протесты родных, она пешком обошла северные старообрядческие села и записала сказания и легенды о протопопе Аввакуме.
Казалось, что жизнь семьи Гемп будет гармоничной и размеренной: молодые супруги поселились в Архангельске – Ксения хотела вернуться на историческую родину и продолжить этнографические изыскания. Там супруги преподавали отечественную историю в школах и на курсах, воспитывали сына Игоря и собирали коллекцию прижизненных изданий произведений Пушкина. Впоследствии она стала одной из крупнейших в России, и Гемп безвозмездно передала ее в Пушкинский дом (Институт русской литературы РАН), хотя коллекционеры предлагали ей огромные суммы. «Книги и рукописи я не продаю!» – говорила она.
Советская власть, как это часто бывало, круто изменила судьбу Ксении и ее родных. Ее отец, монархист и нежелательный классовый элемент, умер при туманных обстоятельствах, а мать была сослана на Соловки. Самой Ксении намекнули, что беспартийный на тот момент историк, дворянка по происхождению, в новых реалиях не очень нужна, а к преподаванию советским детям ее больше не допустят – для того, чтобы выжить, лучше посвятить себя полезной для страны науке.
Сдаваться было не в привычке Гемп – кроме того, она считала, что недостойной или неинтересной работы не бывает. «Быть личностью – это прежде всего представить весь окружающий тебя мир, учесть свои силы и способности и использовать их так, чтобы принести как можно больше пользы, – говорила она. – Можно быть тестомесом, шить тапочки – и быть личностью. Это не профессией, не орденами да званиями определяется».
Так в 1925 году Ксения Гемп приняли младшим научным сотрудником в Институт промышленных изысканий – и она осталась там на целых 50 лет. В 1943 году институт был переименован в Центральную водорослевую научно-исследовательскую лабораторию – на тот момент единственную в СССР – Гемп назначили ее руководителем. Эти годы вместили 30 экспедиций, более 70 научных работ и уникальный атлас беломорских водорослей, которыми сейчас пользуются альгологи во всем мире.
Под водой у Соловков
Зачем вообще молодой советской власти было исследовать арктические глубины и растущие там морские травы? То, что водоросли – ценное, перспективное и доступное сырье для пищевой промышленности и медицины, стало известно еще в конце 19 века. Но до революции большинство российских альгологов занимались растениями южных морей – Черного и Каспийского, – а данных об Арктике было очень мало.
При этом даже имеющиеся сведения указывали на то, что растущие в Белом море водоросли заслуживают пристального внимания, ведь в суровых арктических условиях они накапливают намного больше полезных веществ, чем южные, – более 70 витаминов и микроэлементов. Однако чтобы сохранить их и не нарушить хрупкую экосистему Белого моря, собирать их нужно было точно так же, как это делали поморы: выходить на карбасах (небольших парусно-гребных судах) в море в короткие летние месяцы, осторожно скашивать водоросли специальными косами, а затем сушить на солнце.
Эта технология добычи водорослей вручную существовала до Гемп, таковой осталась и сейчас – точно так же делает Архангельский водорослевый комбинат, крупнейшее в России предприятие глубокой переработки водорослей от моря до полки магазина, и еще несколько более мелких предприятий, которые делают специи и косметику, добывают водоросли и сейчас возле островов Соловецкого архипелага.
Учить новоиспеченного альголога Ксению Гемп было практически некому, и она занялась этим сама, день и ночь изучая немногочисленные на тот момент российские и западные монографии. Помогло блестящее знание языков – Ксения знала английский, французский, немецкий и латынь, – плюс железная воля и феноменальная память. Достаточно сказать, что за годы преподавания Гемп не сделала ни одного конспекта – читала лекции наизусть.
Конечно, теорией дело не ограничивалось: сидеть в лаборатории неутомимая Гемп просто не могла. Вместе с работниками института (а часто одна) она десятки раз пускалась в плавание по Белому морю, чтобы найти новые заросли водорослей и взять их образцы.
В одной из таких экспедиций к Соловкам Гемп познакомилась с отцом Павлом Флоренским, который с 1934 году находился в заключении в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН) и занимался исследованиями арктической флоры и фауны. Вместе они разработали несколько способов получения йода из водорослей – на территории лагеря был экспериментальный йодный завод.
Там же, возле Соловков, Гемп посадила первую в России большую искусственную плантацию водорослей-агарофитов. Их исследовали Павел Флоренский и его команда (из числа заключенных лагеря) – так впервые в СССР был получен высококачественный агар. Уже с 1936 года его производство было запущено на Архангельском водорослевом комбинате, который в прошлом веке поставлял агар не только для пищевой и фармпромышленности, и но для окраски тканей ивановским фабрикам.
За разработку методики комплексной переработки водорослей П.А. Флоренский, Р.Н. Литвинов, Н.Я. Брянцев получили авторское свидетельство от 31 мая 1937 года за № 51091. Что не спасло их всех от расстрела в декабре того же года.
Ламинария для жизни во время войны
Свой главный прорыв в науке Ксения Гемп совершила во время Великой Отечественной войны. В 1943 году (ее сын уже погиб в битве при Сталинграде, о чем она еще не знала) ее отправили «по огненному льду Ладоги» в блокадный Ленинград на помощь голодающим. Дело в том, что за Нарвской заставой еще с довоенных времен на складах сохранились большие запасы водорослей (ламинарии и анфельции), которые можно было использовать в пищу, если правильно их переработать.
И Гемп в считанные дни нашла способ это сделать. Ежедневно, не боясь артобстрелов, она ходила в цех мясокомбината, где под ее руководством из водорослей делали супы, каши, лепешки, кисели и не только. Благодаря «морской пище» сотни ленинградцев были спасены от голода, а Гемп удостоена медали «За оборону Ленинграда», которую называла главной в своей жизни.
Во время войны она спасала не только голодающих, но и раненых. Когда Гемп и ее коллеги обнаружили на сырых листах ламинарии плесень с элементами пенициллина, они научились выращивать ее искусственно. В военные годы в лаборатории отапливался только кабинет Ксении Петровны – его превратили в настоящий цех, заполненный термостатами, где выращивали пенициллин. Он спас жизни тысячам солдат в архангельском госпитале: без антибактериальной мази любая рана быстро становилась смертельной.
Дарить знания
В 1959 году по поручению властей ее направили в Китай. Там Ксения провела всего 25 дней, но за этот срок успела передать свои знания и технологии, которые позже, судя по всему, очень пригодились китайской альгинатной промышленности – с 60-х годов переработка водорослей стала массовой, а сейчас Китай безусловный мировой лидер в этой нише.
«Работать приходится довольно много, так как на каждом предприятии, где бываем, в конце посещения устраиваются беседы, – писала Гемп мужу из Китая. – Вопросов по морским водорослям задают очень много, я коротко отвечаю устно, а затем вечером пишу подробные ответы, которые утром передаю сопровождающему нас старшему научному сотруднику института океанологии».
Гемп щедро поделилась с братьями по соцлагерю ноу-хау своей лаборатории, но, конечно, все, что она отдала китайцам, было доступно и нашей водорослевой промышленности и в большем объеме. Научные статьи и особенно атлас беломорских водорослей Ксении Гемп стали практически настольными книгами в Архангельском водорослевом комбинате – сейчас он хранится в его музее, а сотрудники часто заглядывают в эти архивы: технологии производства разных продуктов из водорослей – функционального питания, косметических масок для спа и дома, БАДов, фармсубстанций – постоянно обновляются.
Впрочем, никакие достижения не спасли Ксению Гемп от доносов – недоброжелатели упорно писали их на протяжении всей ее карьеры, набралась увесистая папка материалов. Гемп обвиняли в том, что она не отчиталась перед советской властью о смерти «контровых» родителей, пригласила священника на похороны сестры в Риге, а в течение 40 лет после смерти сына, героя войны, так и не повесила у себя в кабинете его портрет.
Водоросли ее долголетия
Выйдя на пенсию в 1974, Гемп не отдыхала почти ни дня и свои знания продолжала щедро раздавать, причем не только в том, что касалось водорослей. Всю жизнь она «для души» занималась этнографией Поморья и собрала уникальные документы и артефакты, которыми исследователи пользуются до сих пор. Она организовывала домашние лекции и чтения, вела курсы палеографии, выступала перед жителями Архангельской области. Как знатока северной народной культуры ее привлекали консультантом во время создания многих советских фильмов, например, «Россия Молодая».
Но все же альгология оставалась ее любимым делом – тем, которое, по словам самой Гемп, «жизнь наполняет особым смыслом и создает ту душевную гармонию, которая нужна человеку». Она думала о водорослях даже во время редкого отдыха – например, в отпуске на Черном море успешно засадила целую бухту северной анфельцией.
И продолжала работать после выхода на пенсию, до самого последнего дня жизни. В 75 лет она стала первой женщиной в нашей стране, погрузившейся в батискафе на глубину 90 м в Белом море у Соловецких островов. Причем трудилась по 16 часов в сутки в открытом море наравне с молодыми аквалангистами.
В 83 года она сломала шейку бедра, и после нескольких недель в больнице дальнейшее лечение признали бесполезным. «Я не могла сидеть без поддержки и вставала на костыли только минут на пять. Мне сказали: «Ходить уже не сможете», но я осмелилась не согласиться. Стала лечиться сама», – записала она в дневнике. И вылечилась: благодаря гимнастике собственного изобретения и старинным поморским рецептам Гемп вскоре смогла ходить без костылей.
Так же, вопреки прогнозам официальной медицины, Гемп вылечила катаракту с помощью больших доз экстракта северной черники, который готовила самостоятельно. И, конечно, каждое утро съедала по ложке измельченных водорослей – считала, что они продлевают жизнь. Учитывая, что Ксения Гемп прожила 103 года, это вполне вероятно.
