Отверг предложения трех топ-команд и покорил Монако: как Сенна начинал в «Ф-1»

Айртон Сенна дебютировал в «Формуле-1» в 1984 г., а 10 лет спустя миллионы телезрителей в прямом эфире увидели гибель трехкратного чемпиона. С тех пор о нем вышло множество книг на разных языках. С ноября российским читателям доступен уникальный фотоальбом о легендарном бразильском гонщике.

2023 г. добавил в историю «Формулы-1» еще одного трехкратного чемпиона мира: голландец Макс Ферстаппен из «Ред Булл» взял очередной титул. Ему 26, и у него есть все шансы увеличить число трофеев. Бразилец Айртон Сенна остановился на цифре три, разбившись в мае 1994 г. на трассе в Имоле, но успел стать легендой при жизни.

Его 10 с хвостиком лет в «Формуле-1» – это драматичные победы, обидные поражения, жесткие противостояния и обожание публики. От журналистов Сенна получил романтичные прозвища Волшебник и Человек дождя, коллеги по пелотону называли Айртона гениальным гонщиком, а те, кто знал его ближе, еще и исключительным человеком.

Неудивительно, что спустя много лет после гибели Сенны о нем продолжают писать и снимать. Этой осенью Netflix анонсировала выход мини-сериала о бразильском гонщике в 2024 г. – съемки уже в разгаре, а издательство «Бомбора» выпустило русскоязычную версию подарочного издания «Айртон Сенна. Эксклюзивный фотоальбом».

Фотографии в книге (многие ранее не публиковались) дополнены информативными ремарками и текстами автоспортивных журналистов, хорошо знавших Сенну. «Ведомости. Спорт» выбрал для публикации очерк обозревателя La Gazzetta dello Sport Пино Алльеви о том, как бразилец начинал карьеру в «Формуле-1».

***

Был четверг, 1 июля 1982 г., свободные заезды в Зандворте перед Гран-при Нидерландов «Формулы-1». В боксах «Феррари» крутился парень в белой ветровке. Он следил за временем Дидье Пирони и Патрика Тамбе (тогдашних пилотов «Феррари». – «Ведомости. Спорт»), волновался, то и дело подходил к пит-уоллу (ограждение, отделяющее трассу от пит-лейна, где располагаются боксы команд. – «Ведомости. Спорт»). Увидев его, инженер Мауро Форгьери изрядно удивился и взмахом руки подозвал к себе Пьетро Коррадини, главного механика «Феррари».

– Извини, а кто это? Ходит туда-сюда по нашим боксам, с тобой болтает...

– Это Айртон да Силва, бразилец, гонял в Италии на карте, а сюда приехал участвовать в «Формуле-Форд». Мой друг.

Форгьери молча махнул: дескать, хорошо, нет проблем.

Свободные заезды закончились, Коррадини представил его мне, мы с ним поболтали – паренек отлично говорил по-итальянски.

Через два дня была гонка «Формулы-Форд», и да Силва выиграл на глазах у всех руководителей «Формулы-1», среди которых был и – да-да – Мауро Форгьери: он вместе с Коррадини следил за Айртоном из боксов «Феррари».

– А твой дружок неплох, – заметил Мауро.

Мы еще не раз встречались и в том году, и в следующем сезоне, когда он дебютировал в британской «Формуле-3», выигрывая гонку за гонкой так, что люди, имеющие вес в «Формуле-1», приглашали Айртона тест-пилотом, рассчитывая впоследствии заключить с ним контракт. Я и в самом деле как-то встретил да Силву после того, как он втайне на автодроме в Англии попробовал «Уильямс».

– Понравилось?

– Восторг!

– В следующем году на нем будешь ездить?

– Еще не решил, но вряд ли.

Точно такой же диалог, дословно, был и потом, когда он сел за руль «Макларена».

Был я и на трассе «Поль Рикар», когда одним солнечным и ветреным днем Айртона пригласили на тест турбированного «Брэбэм-БМВ».

Сенну хотел посмотреть в деле сам Берни Экклстоун. На автодроме был и внимательно наблюдавший за всем Нельсон Пике, пилот команды.

Айртон вел машину классно; недурно показали себя и два других приглашенных тестера.

В конце сезона, к всеобщему изумлению, да Силва (он еще звался так, хотя иногда прибавлял и фамилию матери, Сенна) подписал трехлетний контракт с «Тоулменом», уступив посулам льстивого Алекса Хоукриджа, менеджера английской команды.

– Знаешь, – говорил Айртон, – я хочу освоиться в «Формуле-1» постепенно. «Тоулмен» – команда маленькая, хорошо оснащенная, на меня ничто не будет давить. И я спокойно смогу присмотреться и многому научиться.

По этим фразам я понял, что Айртон – всего-то в 23 года – ясно осознавал свои безмерные способности и просто-напросто хотел подготовиться к тому, чтобы стать чемпионом, не ощущая на себе слепящего блеска софитов.

Он распланировал свое будущее, знал, чего хотел достичь и как. В «Уильямсе» или «Макларене» он сразу оказался бы в эпицентре урагана. А тем более в «Брэбэме»: там рядом с ним был бы Нельсон Пике, с которым (по причинам, мне не известным) они совершенно не ладили.

Словом, насколько я мог судить, начало европейской карьеры Сенны было таким. Если бы я знал о его прошлом в картинге и в первом сезоне «Формулы-Форд» чуть больше, я бы понимал, как много людей было знакомо с его мастерством. И, осмелюсь сказать, с его своеобразием, потому что кто-то вспоминал Айртона на чемпионате мира по картингу в Ле-Мане, его первом зарубежном опыте: он отправился туда только для того, чтобы победить и навсегда бросить гонки. Однако не победил и продолжил.

Но это был признак того, насколько этот бразильский красавчик закрыт, как мало расположен он к веселью, – он скорее (и преждевременно) выглядел измученным.

И вот в 1984 г. он за рулем «Тоулмена».

Все, успокоился? Ну, можно и так сказать, потому что Айртон недооценил достоинства партнера, Джонни Чекотто, которого он не знал и у которого, на удивление, способностей оказалось больше, чем у Айртона, хотя опыта в автогонках у Джонни было меньше. Дошло до того, что на Гран-при Сан-Марино венесуэлец квалифицировался, а Айртон – нет; стыд и позор. Но потом Чекотто попал на «Брэндс-Хэтче» в жуткую аварию, которая безжалостно прервала его карьеру в «Формуле-1», тогда как Сенна продолжал раскрывать свой талант все более впечатляющим образом.

Гонка под ливнем в Монако, в которой он стартовал с 13-й позиции, обогнал всех, в том числе и чемпионов мира Ники Лауду и Кеке Росберга, и боролся за лидерство с «Маклареном» Алена Проста, была ошеломляющей демонстрацией его класса и таланта. Сенна впервые показал, кто он такой. Как на трассе, так и вне ее, потому что после красных флагов, которые притормозили Айртона (и, возможно, лишили его первого места), он сказал фразу, ставшую объявлением войны:

– Они не хотели, чтобы я победил!

Это был первый выпад против системы. И против Алена Проста: француз не имел никакого отношения к тому, что директор Жаки Икс остановил гонку, но с той минуты оказался в лагере «плохих».

У Сенны всегда была склонность к разделению. Многочисленные лизоблюды с преувеличенным усердием поддерживали в нем эту склонность, рассказывая ему всякое (зачастую выдумки) о соперниках, механиках, журналистах, фотографах, людях из боксов, – Айртон желал знать все обо всех, полностью контролировать территорию, сознавая, что рано или поздно он должен будет стать королем.

И этими (вымышленными) тайнами, а еще информаторами, считавшими себя его друзьями, поскольку он давал им ощущение держателей привилегий, он культивировал скорее то, что в психоанализе называется «перенос», чем естественные формы взаимоуважения или почитания.

Вспоминаю Лионеля Фруассара, умнейшего и разбирающегося в теме журналиста французской «Либерасьон»: он в незапамятные времена писал, что Сенна был современным доктором Джекилом и мистером Хайдом, ангелом и демоном «с решимостью, нередко приводящей его на трассе к крайностям, которые трудно оправдать». И действительно, личность Айртона была противоречивой, в ней сосуществовало все, что присуще бразильской культуре: мистицизм, суеверия, надерганные отовсюду философские понятия, язычество – и в этой смеси он плыл и охотно растворялся.

Он выиграл свой первый чемпионат мира 30 октября 1988 г. в Японии и простодушно заявил, что видел на стартовой решетке Бога, который за него болел. И когда я, встретившись с ним через несколько часов после гонки, заметил, что у Бога в этот день наверняка были заботы и поважнее, чем просмотр гонки на «Судзуке», он воспринял это не слишком доброжелательно.

Но пытаться сдвинуть его с этой мысли было бесполезно: как очень религиозный человек, Айртон постоянно читал Библию, был близок со своей сестрой Вивиан, истово верующей, его окутывали избирательной духовностью, которая вкупе с его талантом стала губительной силой. «Я чувствую себя счастливым, только когда выигрываю», – говорил он убежденно, как будто ничто другое не вписывалось в его жизнь. Для него первое место было обязанностью, призванием, которое двигало им изнутри. И ясно, что ему нужно было любым способом столкнуть с дороги дьявола, который осмелился чинить препятствия божественному замыслу. Иные только этим и объясняют многие неблаговидные поступки, которые Сенна совершал в карьере; без них, впрочем, он выиграл бы ровно столько же гонок и чемпионатов.

Однако его специфическая особенность заключалась именно в том, что с соперниками он был жесток – и почти всегда безосновательно.

А был и другой Сенна. Приятный парень, тактичный, который присылал тебе собственноручно написанные поздравления с Рождеством или звонил, чтобы узнать, как у тебя дела, потому что во время последней гонки ты был невесел. И тогда у тебя было ощущение, что суровым пилотом, которого ты видел на трассе несколько дней назад, был кто-то другой и, может, ты ошибался, когда осуждал и критиковал Айртона.

Однажды он пригласил меня на завтрак в свои апартаменты в Монте-Карло, совсем рядом с поворотом «Портье», и первым делом показал комнаты, объясняя детали красочных картин на стенах. Но поскольку стены, мебель, столики, кресла были белыми, Айртон, предваряя мой вопрос, счел нужным оправдаться, сказав, что это хорошо «и к тому же белый – цвет чистоты», той чистоты, которой он так жаждал. Или частью которой себя считал.

Позже мы сидели на террасе, смотрели на синеву моря, обещающую прекрасный день, и он удивил меня, отвечая на вопрос о том, как он представляет себя через 10–15 лет.

– Хорошо бы иметь семью, детей, – улыбнулся он. – Я вряд ли останусь в мире «Формулы-1», я рассматриваю его как необходимый шаг к тому, чтобы заявить о себе не только как о спортсмене, но и как о носителе идей и идеалов. Мир смотрит на меня, люди ловят мое слово; это огромное преимущество, которое я должен буду использовать завтра, по-рыцарски сражаясь за экологию в битве с обществом. Ты отдаешь себе отчет в том, что мы губим пейзаж, в котором живем, который вокруг нас? Я, бразилец, с тоской и тревогой смотрю на то надругательство, которое десятилетиями творится в Амазонии. Нужно остановить катастрофу. Люди, народы должны понять масштаб проблем человечества...

Пока он говорил, я смотрел на него и во мне росла уверенность, что эти его слова не заученные. Айртон глубоко верил в это. Квалификация Гран-при, назначенная на следующий день, была от него на расстоянии миллионов световых лет. Сенна был где-то далеко. Куда-то далеко он и ушел – и, возможно, страдает там еще больше от того, что происходит в мире по прошествии четверти века, и от того, что для решения этих проблем никто и пальцем не хочет пошевелить.