Виктор Добронравов: «Всегда должна быть толика сомнений»

В онлайн-кинотеатре Start выходит второй сезон криминальной комедии «Инспектор Гаврилов». Первый сезон, вышедший год назад, стал настоящим хитом – три месяца держался в топ-3 самых популярных проектов Start. По сюжету вор-рецидивист Саша Медный, роль которого блестяще исполнил Виктор Добронравов, оказывается в маленьком городке, где волей обстоятельств его принимают за нового начальника полиции Гаврилова. Герой включается в игру – чтобы переждать в Усть-Шахтинске неприятности. В новом сезоне Медный не раз оказывался близок к разоблачению.

В интервью «Ведомости. Городу» Добронравов рассказывает о своем персонаже, несыгранной роли в фильме Романа Полански и грядущей премьере – фантастическом экшне «Кракен». Разговор проходил в Театре Вахтангова, в котором актер служит уже больше 20 лет.

«Театр – не кино, здесь все иначе каждый вечер»

– Хорошо отношусь. Он не подлец, у него свои строгие жизненные принципы. Из перипетий сюжета мы понимаем, что для него важна справедливость – это человек, который будет бороться за правду и всегда придет на выручку. Да, он преступник. Но нам же ничего не рассказывают про его прошлое. Мы не знаем, за что он сидел, насколько был плотно связан с криминалом, совершал ли какие-то подлости раньше. Мы видим лишь, как он волей обстоятельств оказывается в городке Усть-Шахтинске и начинает помогать его жителям – пусть и довольно нестандартными методами. А взамен все эти очаровательные, смешные и порой несуразные люди меняют его к лучшему. Хороший бандит оказывается лучше плохого полицейского.

– Да, сюжет избитый, но, мне кажется, у нас получилось его сделать хорошо. Юмор без пошлости, и мир очаровательный, персонажи – забавные, подкупают своей наивностью. Я, например, очень люблю героя Леши Демидова – участкового Куценко. Или вот главный дэпээсник Акимов (Вадик Ракитин) – таких персонажей еще поискать надо. А кадровичка Наталья, которую играет ярчайшая, тончайшая Катя Стулова? Все это большие комедийные артисты, я считаю.

Мы все соскучились после первого сезона и прекрасно провели время на съемках продолжения. А с Андреем Курносовым, «настоящим» Гавриловым, мы просто стали дружбанами. Вместе ездим на рыбалку, играем на бильярде. Я вообще люблю свою работу еще и за то, что к тебе в жизнь приходят новые талантливые люди.

– Мы с Медным совершенно разные по природе. Он очень быстрый, конкретный, хваткий. Я гораздо мягче, спокойнее, размереннее. И сильнее подвержен рефлексии. К примеру, я уже три года не пользуюсь никакими соцсетями. Не только из-за дофаминовой зависимости скроллить ленту. Есть и другая зависимость – когда ты постоянно ищешь чужого одобрения. Больше сердечек, меньше негативных отзывов, меньше хейта. И чтобы не подсчитывать в голове процентное соотношение критики и одобрения, легче не играть в эти игры вовсе – и уйти из соцсетей. А критику принимать от людей, которых знаешь и чье мнение уважаешь.

В то же время жить совсем без рефлексии, мне кажется, нельзя. Всегда должна быть толика сомнений: «А правильно ли поступаю? Тот ли я выбор сделал?» Именно это и делает тебя живым человеком.

– Конечно. Театр – это мое основное место работы. Это мой дом. И все свои съемочные графики я выстраиваю, исходя из занятости в театре. Когда Римас Туминас говорит, что хочет занять тебя в роли Болконского, все остальное отходит на второй план. От таких предложений не отказываются.

– Так сложилась судьба, что в основном все спектакли, которые для меня значимы, продолжают жить на сцене. Мы уже 12 лет играем «Евгения Онегина». 10 лет – «Бег». Девятый год – «Царя Эдипа». И вот уже четвертый сезон – «Войну и мир». По законам природы у всякой жизни есть свой конец, но наша задача – как можно дольше эти спектакли сохранить. Конечно, ничто не вечно под луной. Мы взрослеем, потом стареем. Постановки также меняются вместе с нами. Как и зритель. Я знаю, что люди приходят по 12 раз на один и тот же спектакль. Театр – не кино, здесь все иначе каждый вечер, и впечатление зависит в том числе от того, в каком состоянии ты сегодня пришел в зал.

– Пока нечего рассказать. У меня и так уже девять названий в театре. Это значит, каждый месяц примерно 12 спектаклей, а то и больше. Плюс съемки, часто в других городах и даже странах. Плюс гастроли. Да, мне сейчас предложили новую пьесу. Я говорю: «Куда?» У меня семья, дети, собака, с которой надо гулять. Мне кажется, по загрузке я приближаюсь к своему максимуму. То есть, с одной стороны, столько спектаклей – это тяжело, с другой – я счастлив, что мне сегодня играть Болконского, завтра будет Хлудов, а потом и царь Эдип, и Моцарт. И так далее.

«Теперь шучу, что осталось только мультфильм озвучить»

– На все воля Божья, посмотрим. Должно сойтись много обстоятельств, чтобы не было спектаклей, гастролей или других параллельных проектов. Хочу ли я? Честно говоря, я побаиваюсь материала. Да и опять же – староват я для Болконского в кино. Все оплеухи из-за «старого Онегина» я уже получил. (Смеется.)

– Отличается всем. «Онегин» в Театре Вахтангова – это интерпретация Римаса Туминаса. Такое Зазеркалье, видение, сон. Зритель видит на сцене двух Ленских, двух Онегиных. Это размышление на тему упущенной жизни, прошедшей мимо тебя любви – по твоей же вине прошедшей. Фильм «Онегин» – скорее подробная иллюстрация романа с потрясающими костюмами, в исторических интерьерах, на фоне фантастически красивого Питера. Когда из картины убрали главную ценность – магию пушкинских строк, пришлось делать упор на изображение, аутентичность деталей. В театре же мы не занимались воссозданием эпохи, а для фильма я специально изучал, как в то время вели себя в обществе, как говорили.

– Да. Я читал книги про быт, про дендизм – как денди нарушали нормы поведения в светском обществе, как бы оставаясь при этом в рамках приличий. Сейчас бы это назвали троллингом. Я какие-то вещи вносил в фильм. Например, у денди была фишка – со скучающей миной танцевать на балу с самой красивой девушкой: мол, это сущий пустяк и вообще я делаю ей одолжение. Так делал и мой Онегин в кино. Это интересный опыт, потому что, с одной стороны, я знал материал, а с другой – фильм дал возможность иначе посмотреть на героя. У меня был и третий подход к «Онегину» – я еще записал аудиокнигу. Теперь шучу, что осталось только мультфильм озвучить.

– Честно скажу, я сам не знаю, что нас ждет. Я играю капитана пропавшей подводной лодки, на поиски которой отправляется новый экипаж во главе с младшим братом моего героя в исполнении Саши Петрова. Иными словами, помимо того что это фантастический экшн, это будет еще и история про семью, где есть место и любви, и соперничеству.

– Наверное, что бы ни сказал – это будет спойлером. Скоро все увидите. Могу раскрыть, что были построены колоссального размера декорации подводных лодок. С массой отсеков, которые мало того что заполнялись водой, когда по сюжету их якобы швыряет об лед монстр, они приводились в движение огромными пневматическими установками. Мне кажется, такого у нас еще никто не делал.

«Все сверстники ходили в майках Cannibal Corpse»

– Чего лукавить – конечно, есть. Но с оговорками. Мы все много лет жили с оглядкой на Голливуд, а сейчас уже в другой парадигме пребываем, по моим ощущениям. Наше кино стало более самостоятельным, а русский театр вообще впереди планеты всей. Поэтому просто гнаться за американской мечтой – сняться где-то, лишь бы сняться, – это неинтересно. Другое дело то, как это случилось с Юрой. Когда тебе предлагает хорошую роль хороший режиссер. Пару лет назад я должен был сниматься у Романа Полански в фильме «Дворец». И вот это, конечно, было бы невероятно интересно – поработать с таким мастером. Но у меня не было возможности уехать из театра на такой срок, и в итоге эту роль сыграл Саша Петров. Что ж, ничего страшного – еще поработаем. А за Юрку я безумно рад. Мы уже все его поздравили – у нас до сих пор жив «танкистский» чат после «Т-34», мы продолжаем общаться и встречаться, пусть и не так часто.

– И серьезно, и для души. То есть это точно не способ заработать, но я не могу сказать, что занимаюсь музыкой спустя рукава. Это способ выдохнуть, расслабиться в кругу друзей. Я бы даже сказал – семьи. Мы все давно вместе. С кем-то – с детства, с кем-то – с института, и успели сродниться.

– В мое время все сверстники ходили в майках Manowar, Cannibal Corpse. В лучшем случае – Metallica. Мне все это было неинтересно, потому что в музыке я ценю мелодичность прежде всего. До увлечения джазом я был страшным фанатом группы Queen – знал все альбомы, тексты. А где-то классе в восьмом стал учиться в «Класс-центре», театрально-музыкальной школе Сергея Казарновского. Там же учился мой брат, эту школу закончила моя будущая супруга. А теперь учится моя старшая дочь...

– Абсолютно. И в «Класс-центре» я заразился джазом и потом много лет играл в юношеском джазовом оркестре. Словом, джаз с детства был все время рядом. Все время был внутри, я бы даже сказал.

– Очень люблю район Марьиной Рощи, в котором живу с 1991 г. Там отличный Фестивальный парк с баскетбольной площадкой, где всегда много народу – своего рода баскетбольная Мекка для местных. Там же театр «Сатирикон», который был для меня домом с детства – и я, честно говоря, думал, что буду служить там (с 1990 по 2003 г. в этом театре служил отец артиста – актер Федор Добронравов. – «Ведомости. Город»).

Мне нравятся парки Москвы – Екатерининский парк, который возле Театра Российской армии, Сокольники, Покровское-Стрешнево. Я считаю, что эти оазисы недооценены. Мы в этом смысле богаче, чем тот же Нью-Йорк. Там всего один Сентрал-парк, куда ньюйоркцы ходят толпами обедать или гулять. А у нас таких парков много по всему городу. И, мне кажется, москвичи не ценят в полной мере эту возможность – прогуляться и кайфануть рядом с домом.