«Высотность — она в головах у людей»: главный архитектор Москвы

Несколько десятилетий над городом возвышались только сталинские высотки. В конце 1990-х началось активное строительство башен «Москва-сити», которые долгое время оставались главными высотными доминантами. Но с недавних пор небоскребы начали вырастать как грибы, и теперь высотное строительство переживает бум. Объем предложения квартир и апартаментов в зданиях выше 33 этажей, по данным Capital Group, за восемь лет увеличилось в 30 раз, побив абсолютный рекорд в 2020 г. В 2021 г. Москомархитектура рассмотрела 102 объекта, превышающие 75 м (около 25 этажей). 

Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов рассказал «Городу», почему столица растет ввысь и где появятся новые кварталы небоскребов.

– Какое здание считается высотным? Кто-то называет как ориентир цифру 100 м, кто-то – 150 м.

– Слово «высотный» разговорное, нет такого термина. Высотность – она в головах у людей. Для человека XIX в., привыкшего к 1–2-этажным домам, и четырехэтажное здание уже казалось небоскребом. В Москве раньше сталинские высотки считались высотками, мы их так до сих пор называем, но кажутся ли они нам очень высокими? Вряд ли, там всего от 21 до 34 этажей.

Москва по своей структуре всегда была предрасположена к высотному строительству. Если взять панораму Москвы XVIII–XIX вв., всегда можно увидеть высокие доминанты – церкви, колокольни. Колокольня Ивана Великого считалась самой высокой точкой в городе до 1860 г., когда был закончен купол храма Христа Спасителя. Сейчас самое высокое здание – башня «Федерация» в «Сити»: 374 м, но его обгонит строящаяся сейчас там же башня One Tower, она будет высотой 445 м.

Раньше высотность ограничивали технологии, особенности почвы, но сейчас уже везде строят: на намывных территориях, просто на море. Большая часть Гонконга расположена на так называемых землях рекламации, Сингапур – тоже.

Высотное строительство все доступнее, что, в общем, и хорошо, потому что, как мы знаем, эффективный современный город – это город высокоплотный, а такая плотность достигается в основном через высоту. Потому что города не резиновые. Но в размещении высотных домов есть логика, они появляются не абы как. Есть принцип транзитно-ориентированного девелопмента: высотность и плотность города должны коррелировать с расположением транспортных узлов.

Чтобы город был успешен, чтобы в нем было комфортно, удобно, чтобы люди могли получать образование, медицинское обслуживание, иметь выбор места работы и места жительства – и даже партнера для заключения брака, это тоже показатель.

– То есть в высотном и густонаселенном городе невест и женихов больше?

– Да, есть расчеты: брачная база – это количество потенциальных партнеров, доступных в какую-то единицу времени. Вы не представляете, сколько параметров учитывается в качестве комфорта городской среды.

– Но уютно ли человеку среди небоскребов?

– Людей в городах очень много, растет и потребность в комфорте. Уровень комфорта в домах середины XX в. нам бы сегодня показался диким. Растет и необходимость обеспечивать людей метрами. Вот человечество пользуется самолетами? Можно сказать: самолет шумит, воздух загрязняет. А мы все равно летаем, потому что сегодняшний мир сложно представить без скоростной коммуникации. Но в городе есть выбор, ты можешь жить и не в высотном доме. Критика высотного строительства сводится к тому, что «давайте вы нам сделаете всем маленькие комфортные дома». А если начинать разбираться зачем, все сводится к тому, что «ну хотелось бы поменьше соседей». Но люди же не требуют всех катать только в бизнес-классе самолетов. Есть деньги – купил в бизнес-класс билет, нет денег – полетел экономическим. Или вообще не полетел. В принципе, вся жизнь устроена так же.

Есть города, которые обычно приводят в пример: «Вот там же не строят высоко!» Это Париж, Берлин, скандинавские столицы. Но даже в центре Москва не такая плотная, как эти города, потому что нормативы, которые существуют у нас десятилетиями, подразумевают совершенно иной принцип землепользования, чем в капиталистическом мире, где у земли всегда был хозяин. Получается, что мы, будучи социалистическим государством в течение большей части XX в., получили нормы, которых нет нигде в мире: при строительстве должны выделять определенный процент зеленой территории, делать широкие пожарные проезды и т. д. В итоге пятно застройки здания сужается неимоверно.

Я сторонник того, чтобы все-таки нормативы критически рассматривать – и обновлять постоянно. Сегодня очень жесткие пожарные нормативы, например. Если их упростить, то будут обвинять в том, что мы хотим, чтобы люди горели заживо. Но сегодня основной путь спасения из высотных зданий – это лифт, как ни странно это покажется. Например, при пожаре в башнях-близнецах после теракта 11 сентября 2001 г. большинство тех, кто спасся, не выбирались с помощью лестниц, их не снимали снаружи, нет, они просто на лифтах съехали и вышли.

– Как менялось отношение к высоким зданиям в столице на протяжении лет?

– Хрущев в отличие от Сталина не любил высотность. Взгляды у него были следующие: земли в России много, ее нет смысла экономить, можно строить дешево, а дешево – это низкоэтажно. Потом, уже уйдя даже с поста генерального секретаря, Хрущев говорил, что позиция была ошибочная, потому что эксплуатировать низкоплотную застройку дико дорого. Надо убирать гигантскую территорию, тащить огромное количество коммуникаций. Сложно построить, например, метро: оно будет неэффективное, до него жителям надо будет идти несколько километров. Почему программа реновации делается? Потому что мы разгребаем плоды вот этого контрпродуктивного подхода. Мы еще можем его разгрести, а Америка вообще не может справиться с огромными расплывшимися низкоэтажными пригородами.

– Но высотки – сложное инженерное сооружение, их дорого и строить, и эксплуатировать.

– Да, это понятно, везде свои проблемы. Скажем, охладить здание на 1 градус в 4 раза дороже, чем отопить. Нам, в принципе, проще здесь, чем в жарком климате. Потом – обледенение, разница температур и тепловых колебаний на протяжении высотной конструкции. И эти все вещи инженеры считают. Есть еще ветер, но не то что он может сдуть небоскреб – не может. Сильный ветер возникает внизу высотного здания. Высота, вертикаль создает барьер для воздушной массы, которая начинает ускоряться в этом месте, возникает серьезная турбулентность внизу небоскребов. Есть способы с этим бороться, но это все целая наука.

– Есть четкий предел: в Москве нельзя строить здания выше чем...?

– Принцип: не строить выше зданий, которые вокруг. В московской мэрии на Тверской при Лужкове была построена башня с такой пикой наверху – сейчас это невозможно было бы сделать. Те лихие годы нам подарили несколько таких проектов: дом «Патриарх» на Садовом кольце, не так давно достроенный бизнес-центр в Оружейном переулке. Безусловно, есть места, где высотное строительство и не предполагается: Бульварное кольцо на 100% попадает, в пределах Садового тоже много чего попадает. Есть исторические районы, которые за Садовым кольцом. Схема, если посмотреть, такая как бы клякса сложной формы. Сегодня центр города, в общем, весь покрыт регуляциями. Есть многочисленные охранные зоны культурного наследия...

– ...вокруг которых регулярно возникают скандалы о нарушениях.

– «Скандалы» и «нарушения» – это не одно и то же. В нашей работе очень усложняет процесс бесконечная спекуляция, связанная с жонглированием: там нарушили, снесли памятник, оказывается, это был не памятник, оказывается, не снесли, а перестроили. Прежде чем что-то поменять, есть процедуры режимов регламентов и их прохождение, изменение в правилах землепользования и застройки. Это всё публичные процедуры.

Хорошо, что сталинские высотки появились не при нас: сегодня без скандала не обошлось бы, если бы мы начали строить здания такой высоты в этих районах. Пока скорее убираются планы предыдущих лет по высотной стройке.

– Продолжает развиваться «Москва-сити», и уже начата застройка огромной территории «Большого сити» – между Кутузовским и Ленинградским проспектами.

– И в «Сити», и в «Большом сити» – это район вокруг и уходящий на северо-запад вдоль реки – планируется много высотного строительства. Сейчас уже строится здание «Роскосмоса», оно сильно ниже башен «Москва-сити», но для той зоны довольно высокое – 248 м.

– Будут ли в «Большом сити» учтены проблемы «Москва-сити»? Там обычно транспортный коллапс, да и пешеходам неудобно.

– Да, организация дорожного пространства там неудачная. «Москва-сити» – проект начала 1990-х гг. Тогда комфорт пешеходов, широкие тротуары, озеленение – то, что нам сегодня кажется обыденностью, вообще на повестке дня не стояло. Нормативы по парковке были совершенно дурацкие: считалось, что чем больше паркинга, тем меньше проблем. Все оказалось наоборот: большой паркинг притягивает больше машин, а улично-дорожная сеть не развита, отсюда постоянные пробки. В «Большом сити» будет разумный расчет: сколько пропускает улично-дорожная сеть и сколько мы можем себе позволить парковочных мест.

– Новый высотный район также планируется в районе Южного порта.

– Это перспективный кластер на месте большой промзоны и заметная точка роста для города. Сейчас там делают новые станции метро. Для связи с БКЛ, которая на другой стороне реки, планируется канатная дорога. Будет водная станция, магистраль Печатники – Братеево проходит.

11 ноября были подведены итоги архитектурно-градостроительного конкурса на застройку квартала. По проекту победителя – компании Nikken Sekkei вдоль реки будут выстроены 16 жилых башен (высотой от 90 до 200 м), четыре башни апарт-отеля. Первые этажи и стилобаты зданий займет в основном торговля. И будет один офисный небоскреб высотой 350 м. Возникнет новый деловой центр на юге-востоке Москвы – это важно для полицентричного развития.

– Каких еще небоскребов ждать москвичам?

– В 82-м квартале Хорошево-Мневников появится еще один уникальный – тоже высотный – объект по проекту бюро Zaha Hadid Architects. Есть центр роста типа «Рублево-Архангельского», но там уже нет такой высотности. Будут, скажем так, всплески плотности – «Сколково», например. У Коммунарки есть зоны ограничения, там аэропорты рядом, поэтому тоже сильно высотного ничего не будет. Если не брать отдельные проекты, возникающие в городе эпизодически, не системно, то очаги роста высотной кластерности – это «Сити» и «Южный порт 2».

– Самое высокое здание не только в России, но и в Европе – небоскреб «Лахта центр», так называемая башня «Газпрома»: 462 м. В мае 2021 г. «Газпром» предложил построить «Лахта центр 2» – спиральную башню высотой 703 м. Выше нее в мире будет только «Бурдж-Халифа» – 828 м. Петербург станет столицей небоскребов?

– В Петербурге публика, скажем так, очень в этом плане вибрирующая. Вы знаете, что с башней «Газпрома» был большой скандал, ее переносили с Охты на Лахту. И я не ожидал бы в Петербурге серьезной высотной застройки именно в силу такого отношения. Хотя я считаю, что морской фасад города мог бы быть высотным. Если развитие пойдет в эту сторону и будет приток инвестиций и давление капитала и деловой активности, вполне может и стать таким.

– Насколько капитал давит на московских чиновников?

– Капитал давит на весь город. Поверьте мне: намного хуже жить в городе, в котором нет никакого давления капитала. Давление капитала чувствует на себе каждый гражданин – это рабочие места, это новые городские сервисы. Ты не обязан находиться там, где тебе не нравится, но Москва то место, которое дает практически безграничную свободу выбора. И каждый, кто приехал сюда первым, через год считает себя горожанином, и ему сразу не нравится следующий приезжающий. Но это судьба всех мегаполисов, они вообще все всегда растут, развиваются, усовершенствуются, как сложнейший механизм.