Архитектурный китч в Москве: откуда взялись дом-яйцо и китайская пагода

Неординарные здания вызывают противоречивые чувства. Современники ругают дом последними словами, а лет через сто он уже в статусе шедевра нанесен на туристические карты. В попытке нащупать тонкую грань между китчем и вызовом гуляем вокруг Чистых прудов вместе с искусствоведом и экскурсоводом Екатериной Поляковой.

Театр Et Сetera

Здание театра Et Сetera под руководством Александра Калягина — одна из самых спорных современных построек в центре. Находится рядом со станцией метро «Чистые пруды». Первая очередь была сдана к 2005 г. Только ленивый не назвал это сооружение безвкусным. В 2015 г., несмотря на скандалы и протесты Архсовета, был утвержден проект второй очереди здания театра. Профессиональное сообщество негодовало. «Одно из самых одиозных зданий, построенных в Москве за последние несколько десятилетий, — высказывался архитектор Евгений Асс. — Это здание как было нелепым архитектурным китчем, так оно им и остается». 

Вглядываясь в нагромождение стилей и смешение эпох, трудно угадать, что первоначально автор проекта Александр Великанов  опирался на идеи конструктивизма. Но здание возводили долго, заказчик неоднократно вносил в проект изменения, в итоге Великанов отказался от своего детища: то, что в итоге получилось, проектировал архитектор Андрей Боков. Театр Et Cetera выглядит весьма театрально: эклектика, колонны, наличники, розовый гранит, башенки, витражи. Кстати, здание очень отдаленно напоминает барселонский театр «Лиуре». Его автор — франко-испанский архитектор Маноло Нуньес-Яновский, рожденный в Самарканде, — получил за свой проект награду на Пражской биеннале 2003 г. за лучшее театральное здание.

Дом страхового общества «Россия»

Совсем рядом — одно из самых красивых зданий в городе. Доходный дом страхового общества «Россия» на Сретенском бульваре. Дом начали строить в 1899 г., закончили в 1902 г., и современники были в шоке от идеи архитектора. Даже городские власти выступали против строительства монстра: слишком длинное, слишком высокое, неприемлемо с точки зрения пожарной безопасности. В проект вносили изменения. Автор дома страхового общества «Россия» — петербургский архитектор Николай Проскурин. Здание, которое напоминает одновременно и Кремль, и английский замок, очень декоративно: на фасадах хищные горгульи, летучие мыши, саламандры, слоники, играющие на свирели рядом, даже один крокодил, притаившийся под балконом во дворе. Металлическая башня над главным корпусом — точная копия Спасской башни. На ней, правда, установили не часы, а колокол, на котором перечислены все авторы и заказчики дома.

В общем, современникам было чем гордиться. К окончанию строительства даже выпустили памятные открытки. Лифт (на тот момент третий по счету в Москве), огромные светлые квартиры до десяти комнат, собственная артезианская скважина, система фильтрации воздуха, паровое отопление, своя прачечная. Здесь не было квартир подороже и подешевле — все было дорого и модно. Такая барская квартира обходилась в 4000 руб. в год. Для сравнения: тогда в Москве строительство нового особняка стоило около 200 000 руб., а зарплата дворника составляла 18 руб. в месяц.

Ни этот доходный дом, ни гостиница «Националь», строившаяся примерно в то же время другим петербуржцем архитектором Ивановым, так и не окупились. В Москве самые крупные проекты зачастую делались с целью пустить пыль в глаза.

Страховое общество «Россия» денег не считало. Почти такой же роскошный дом работы Проскурина построили в Риге. Другой особняк, спроектированный Ивановым, украсил Лубянскую площадь. Он дошел до наших дней, хотя и в перестроенном виде. Это — здание ФСБ. Для оформления страховых полисов «Россия» нанимала лучших художников того времени. Одним из клиентов «России» был знаменитый ресторан «Славянский базар», застраховавший зеркала, которые регулярно разбивала подгулявшая московская публика. 

Чайный дом Перлова на Мясницкой

Чайный дом Перлова — идеальная имитация китайской архитектуры, прижившаяся на строгой деловой столичной улице. Вероятно, только любовью москвичей к чаю можно объяснить подобную терпимость. Перловы были одними из крупнейших поставщиков чая в Россию. Разбогатели на ловле жемчуга из Яузы. В 1807 г. им дозволили принять семейное прозвище Перловы как фамилию. На родовом гербе – жемчуг и цветущий чайный куст.

Перловы одни из первых стали договариваться о прямых поставках чая из Китая, а не из Англии и Нидерландов, как было принято. Везли чай по суше, огромными тюками, на верблюдах. Путь занимал около года. Но такой чай считался более качественным, поскольку не пропитывался морской влагой. С ним Перловы вышли на международный рынок.

Дом на Мясницкой, принадлежавший младшему Перлову, построил архитектор Роман Клейн — автор Музея изящных искусств (ГМИИ им. Пушкина) и магазина «Мюр и Мерилиз» (ЦУМ). Изначально это был классический проект. В 1893 г. на коронацию Николая II должен был приехать китайский канцлер. Младший из Перловых решает заманить канцлера в свой магазин, чтобы договориться о выгодных контрактах. Преображением классического здания в китайскую шкатулку занялся архитектор Карл Гиппиус. Это был его первый большой проект, сразу сделавший его знаменитым. Несмотря на превращение здания в китайскую пагоду, план не сработал — канцлер заехал к брату Перлова. Но в подарок москвичам осталось, пожалуй, самое необычное здание. Хотя поначалу газеты писали, что «такая диковинка Москве не нужна».

Дом-яйцо на улице Машкова

Мимо дома-яйца пройти невозможно. Изначально бюро архитектора Ткаченко предполагало, что это будет родильный дом в Вифлееме. По легенде, которой придерживается и сам автор проекта, строительство родильного дома обещал пробить на участке московской патриархии в Вифлееме галерист Марат Гельман. Тогда еще надвигался миллениум. Но что-то пошло не так... А архитектора идея не покидала. За это время он успел построить дом «Патриарх» на углу Малой Бронной и Ермолаевского, крыша которого украшена макетом башни Татлина  и другими гигантскими скульптурами. Один из патрициев на крыше — сам Ткаченко, а в руках у него как раз дом-яйцо. Мечта воплотилась, но не в далеких палестинах, а в Чистопрудных переулках. 

В 2003 г. дом-яйцо был достроен. Кто-то, глядя на здание, находит дополнительные смыслы. Тут и отсыл к модерну (глазурованная плитка), и к основным цветам Москвы (красному и белому). Кто-то просто смотрит и не понимает: как можно жить в доме с круглыми стенами и маленькими, глубоко утопленными окнами? Как сказал историк архитектуры Григорий Ревзин, «жить в яйце, если ты не желток, неудобно».

С момента постройки причудливое здание безуспешно пытается обрести хозяина. Сейчас оно «висит» на ЦИАНе за 427,4 млн руб. Зато на карте города появилась новая достопримечательность. Нелепая и спорная, но точно уникальная и для городской среды скорее полезная, чем вредная. Архитектор Сергей Чобан и искусствовед Владимир Седов в своей книге «30:70. Архитектура как баланс сил», вышедшей в июне 2021 г., определили: для комфортного существования в городе должно быть 30% ярких, ни на что не похожих зданий. Так что главное — помнить о балансе.