«В России люди в рабочее время не работают»

Только треть российских компаний считают повышение производительности труда первоочередной задачей, при этом 78% руководителей полагают, что драйвером улучшения ситуации должно быть государство. Как чиновники обещают помочь бизнесменам сделать их предприятия более эффективными?

Производительность труда в России самая низкая в Европе, свидетельствуют данные Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) за 2015 г. Стоимость продукции на человеко-час составляет $25,9 – вдвое меньше, чем в странах еврозоны ($55,9). На мировом уровне производительность труда в России сопоставима с показателем Чили, но есть страны и с более низкой производительностью труда, например Мексика ($19,5). Производительность же на одного сотрудника в 2016 г., по данным ОЭСР, составляла $47 067 – примерно 40,4% от уровня США. Это самый низкий уровень для России за последние 10 лет и почти вдвое меньше, чем производительность труда в Европе: там этот показатель в прошлом году был 72,1% от уровня США.

Президент Владимир Путин поставил задачу повысить производительность труда в 1,5 раза за семь лет еще в майских указах 2012 г. По целевому сценарию Минэкономразвития производительность труда в России в 2017 г. должна увеличиться на 1,9%, в 2018 г. – на 1,8%, в 2019 г. – на 2,1%. До 2020 г. она будет расти темпами, не превышающими 2,9%, считают в министерстве.

Основные направления деятельности правительства предусматривали, что в 2018 г. производительность труда должна вырасти по сравнению с 2011 г. в 1,5 раза, т. е. будет расти не меньше чем на 6% в год. Фактическая динамика в 2012–2015 гг. оказалась намного ниже, и к тому же темпы снижались (см. график). Ни один из вариантов прогноза производительности труда в 2011–2015 гг. не был реализован, констатируют эксперты аналитического центра при правительстве.

Дело не только в деньгах

Минэкономразвития разработало программу «Повышение производительности труда и поддержка занятости» (документ пока не принят). Министр экономического развития Максим Орешкин, выступая в марте на президентском совете по стратегическому развитию и приоритетным проектам, перечислил четыре проблемы сохранения низкой производительности российской экономики, которые он считает ключевыми: низкий уровень управленческих и технологических компетенций у предприятий, неразвитость механизмов проектного финансирования, административные барьеры и высокие социальные риски массовых сокращений. На решении этих проблем министерство и собирается сосредоточиться.

Предполагается, что в 2017 г. в федеральной программе будет участвовать пять регионов, в 2018 и 2019 гг. – по 10, дальше число участников будет расти.

На региональном уровне программы повышения производительности должны по задумке министерства обеспечивать, во-первых, разработку и реализацию корпоративных дорожных карт по повышению производительности, а во-вторых, трудоустройство высвобождаемых работников, говорил Орешкин в марте.

Программа рассчитана до 2025 г., на ее реализацию, по расчетам министерства, нужно около 30 млрд руб. бюджетных денег. На эти средства министерство хочет нанять консультантов (в основном из большой четверки), которые проведут комплексный аудит финансово-хозяйственной деятельности на средних предприятиях, отобранных в каждом регионе – участнике программы (из числа тех, кто подаст заявки), и определит резервы повышения производительности труда. В первый год в программе смогут участвовать компании с выручкой не менее 800 млн руб. в год, со второго года начнут принимать тех, у кого выручка меньше (предполагается, что отбором компаний займутся региональные власти, другие детали пока не раскрыты).

Из рекомендаций к разработке программы Минэкономики следует, что деньги также планируется потратить на региональные налоговые льготы, субсидирование процентных ставок по кредитам, полученным на цели, связанные с ростом производительности труда (например, на модернизацию производства), и обучающие программы на предприятиях.

По расчетам Минэкономразвития, по итогам первого года программы производительность труда на участвующих в ней предприятиях должна вырасти на 5%, а к концу действия программы темпы роста должны достигнуть 30% в год.

Есть в программе и стимулы для повышения производительности труда – например, льготы по лизингу и займы под 1% через Фонд развития промышленности.

Федеральный чиновник ранее говорил «Ведомостям», что бюджет заплатит за аудиторов и экспертов, потому что у средних компаний нет на это денег.

«Дело не только в деньгах», – считает руководитель группы повышения операционной эффективности КПМГ в России и СНГ Елена Устюгова. «У руководителей предприятий не всегда есть знания и понимание, как правильно выстроить бизнес-процессы и структуру компании, какие

лучшие практики применить. Особенно это касается собственников бизнеса без опыта работы в крупных компаниях», – добавляет она.

Еще одна программа

«Производительность труда является безальтернативным драйвером для роста экономики. С этой точки зрения у России большой потенциал по сравнению с развитыми странами», – говорит председатель совета директоров Краснокамского завода металлических сеток и руководитель комитета по эффективному производству и повышению производительности труда «Опоры России» Дмитрий Пищальников. Но программа Минэкономразвития не сработает, считает он. «Эксперимент с 3500 предприятиями из разных регионов проблему не решит – это капля в море, нужно вовлекать всю страну – а это более 100 000 предприятий – и выводить задачу на уровень национальной программы», – уверен бизнесмен. Государство, по его мнению, должно создать среду, в которой люди были бы заинтересованы в повышении своей эффективности.

Гендиректор компании Dalgakiran (совместное предприятие с турецким холдингом по производству компрессоров) и руководитель комитета по промышленности «Опоры России» Николай Дунаев считает, что программа Минэкономики привлечет внимание к проблеме, но на практике не поможет. «Компании большой четверки, которые ведомство хочет привлечь к разработке мер, – это высококвалифицированные носители западных подходов, их методика не приживется на российских предприятиях», – полагает он.

«Опора России» предложила свою программу (есть у издания «Ведомости&»). Во-первых, объединение считает, что необходимо запустить массовую пропаганду – чтобы популяризировать идею роста эффективности и вовлечения собственников, руководителей и трудовых коллективов в процесс повышения производительности труда. Для госкомпаний рост эффективности должен стать обязательным показателем. Во-вторых, необходимо обучать людей. По этому пункту программа «Опоры» пересекается с предложениями Минэка. В-третьих, предлагается поддержать бизнес бюджетными деньгами. Например, если эффективность производства в компании растет, она могла бы получить государственную субсидию, но при условии, что на предприятии не сокращают персонал и его налоговые платежи увеличиваются. Субсидия должна быть пропорциональна росту производительности туда: чем сильнее подняли эффективность, тем больше выплаты. Наконец, государство по замыслу «Опоры России» должно субсидировать процентную ставку по кредитам на покупку нового оборудования. «Все субсидии выплачиваются из будущих дополнительных доходов бюджета за счет роста производительности труда», – говорит Пищальников.

По расчетам «Опоры», на третий год реализации ее программы можно было бы выйти на динамику роста производительности в 7–8% в год.

Минэкономразвития проработало предложения «Опоры» и они нашли отражение в программе министерства, сказал его представитель изданию «Ведомости&».

«Основа приоритетной программы – акцент на изменение культуры производства. Для этого создается Федеральный центр компетенций (Орешкин в марте говорил, что он появится на базе ВЭБа. – «Ведомости&»), который будет распространять лучшие практики производства, развивать соревновательные практики по производительности между российскими компаниями, организовывать обмен знаниями и др.», – рассказывает он. Центр компетенции, продолжает он, создаст платформу по производительности: она включит в себя базу знаний и лучших практик России и мира. В результате каждое предприятие России получит возможность довольно точно оценить свой текущий уровень производительности, ключевые барьеры для роста, сформировать план дальнейшей работы. На региональном уровне должны появиться свои центры компетенции, говорил в марте Орешкин (их предлагается создать на базе уже существующих институтов развития). Они среди прочего и будут помогать предприятиям разрабатывать дорожные карты по повышению производительности.

По словам представителя министерства, программа предусматривает поддержку предприятий, эффективно повышающих производительность труда, – они получат приоритетный доступ к льготному финансированию, гарантиям и другим инструментам. Орешкин предлагал задействовать в проекте еще и президентскую программу подготовки управленческих кадров – она могла бы помочь в подготовке и региональных команд для проекта, и менеджмента конкретных предприятий.

Что мешает работать лучше? Слово бизнеса

Что же сейчас мешает бизнесу? Из 500 руководителей промышленных предприятий в 50 регионах России, которых в январе – феврале 2017 г. опросил Центр мониторинга развития промышленности (ЦМРП), 77,6% сказали, что отслеживают уровень производительности труда на предприятии, но только для 32,8% компаний задача по ее повышению является первоочередной. Постоянно инвестируют в это 57,8% опрошенных, и лишь 14% компаний готовы направлять дополнительную прибыль на повышение производительности труда в первую очередь. При этом 73,3% респондентов признали прямое влияние роста эффективности на прибыль предприятия в краткосрочной и долгосрочной перспективе.

«[Готовя опрос] мы общались со многими предприятиями <...> и выяснили, что чаще всего в производительность труда инвестируют компании, которые вышли на внешние рынки: экспортеры целенаправленно вкладываются в рост эффективности, так как с низкой производительностью невозможно быть конкурентоспособным за рубежом», – констатирует директор ЦМРП Илья Семин.

Авторы исследования выделили три главных фактора, тормозящих рост производительности труда: отсутствие доступного финансирования, налоговых стимулов и дефицит компетенций у инженерно-технических и рабочих кадров (64,7, 44 и 42,2% респондентов соответственно). «Повышать производительность многие хотят, но не знают как», – говорит Семин.

В марте этого года на съезде РСПП Путин заявил, что от производительности труда «напрямую зависят конкурентоспособность и эффективность каждого предприятия всей отечественной экономики», и попросил присутствующих рассказать о «проблемах, о барьерах, ограничениях, с которыми сталкивается бизнес при реализации программ повышения производительности, какие изменения в нормативную базу вы считаете целесообразными и необходимыми».

На эти вопросы от лица бизнеса отвечал президент «Норникеля» Владимир Потанин. Он перечислил факторы, которые могли бы ускорить повышение производительности труда в России. Со стороны государства это точечная господдержка проектов, «которые могут давать результаты», в том числе через территории опережающего развития, региональные льготы по инвестпроектам и заключение инвестконтрактов, которые бы гарантировали стабильность налогового и других режимов на период инвестирования. Например, «Норникель», который возглавляет Потанин, при закрытии в 2016 г. Никелевого завода в Норильске получил разрешение досрочно снизить платежи по экспортным пошлинам – это позволило компании инвестировать 11 млрд руб. в решение социальных вопросов.

Второй аспект, который отметил Потанин, касается человеческого фактора: «Производительность труда, модернизация – это всегда сокращение людей, занятых в основном производстве, и увеличение числа занятых в смежных сферах». По словам Потанина, помочь решить эту проблему можно при помощи увеличения мобильности рабочей силы за счет развития рынка арендного жилья и создания электронных баз, которые помогали бы потенциальным работодателям и высвобождаемым сотрудникам находить друг друга. Еще один способ, упомянутый Потаниным, используют некоторые крупные компании, производства которых расположены в моногородах. Это оживление городской среды и стимулирование создания дополнительных рабочих мест в малом и среднем бизнесе. «Норникель» это делает при помощи грантовой программы «Мир новых возможностей», а также через Агентство развития Норильска.

Генеральный директор группы компаний Raum Profie (производство лакокрасочной продукции) Владимир Щебельский говорит, что, если Минэкономики привлечет консультантов, которые помогут повысить эффективность труда, он хотел бы поучаствовать в этой программе. Его компания, рассказывает Щебельский изданию «Ведомости&», уже нанимала консультантов по повышению производительности труда, но разочаровалась в них. «Обращение к консалтинговым компаниям – удовольствие не из дешевых, при этом они не решили поставленных задач, так как не очень понимали специфику производства и не вникли во все нюансы деятельности», – рассказывает он. В итоге компания решила идти своим путем. «Основные направления для нас сейчас – модернизация оборудования и обучение сотрудников, мы даже решили построить специальный учебный кластер для проведения семинаров», – говорит бизнесмен. Его компания тратит на повышение производительности труда 20–25% от прибыли, но если речь идет о закупке дорогостоящего оборудования, то затраты достигают и 60% от прибыли. «Мы видим, что, не увеличивая затраты на оплату труда – а это 30% всех расходов, – мы стали производить больше», – резюмирует Щебельский.

Краснокамский завод металлических сеток инвестировал в производительность труда 6 млн евро за семь лет, или 7,5% от выручки за этот период, рассказывает Пищальников. Основная часть пошла на покупку нового оборудования. «Но одни лишь инвестиции в оборудование не решили бы задачу роста эффективности. Параллельно мы совершенствовали систему управления организацией, поменяли правила внутреннего распорядка, сделали систему оплаты труда более эффективной», – говорит Пищальников. В результате выручка на одного работника выросла с 415 000 руб. в 2009 г. до 1,6 млн руб. в 2016 г. При этом прибыль увеличилась в 6 раз. Если перевести в проценты, то выручка на одного работающего росла на 21% в год.

Пищальников считает, что причина низкой производительности труда в России – в менталитете. «Поведение человека на работе определяется общей культурой. Часто в России в рабочее время люди не работают, – говорит он. – Опрос «Опоры России» показывает, что из 100% рабочего времени сотрудники тратят на работу 70%, а 30% – на перерывы, перекуры, чай».

«У средних компаний зачастую нет потребности в развитии, поэтому они не хотят инвестировать в производительность труда. Они достигают определенного уровня и не хотят ничего менять, чаще их собственники и руководители – уже взрослые люди. А у малых предприятий потребность есть, но нет финансовой возможности», – называет еще одну причину гендиректор тюменской компании «Кванта+» и вице-президент «Опоры России» Эдуард Омаров.

Щебельский считает, что производительность труда может увеличить даже такие на первый взгляд незначительные вещи, как сокращение времени на перекур. «Мы ограничили перекуры 5 минутами в час, сотрудники теперь ходят курить по звонку, в результате они стали тратить на это вдвое-втрое меньше времени», – говорит он.

Президент и совладелец «Технониколя» Сергей Колесников рассказывает, что его компания не тратит фиксированный процент от прибыли на повышение производительности труда. «Мы рассматриваем любое поступающее рационализаторское предложение, и некоторые мероприятия приносят колоссальные результаты, – отмечает он. – Например, однажды мы просто сделали дополнительный проем между складом готовой продукции и производственным цехом на одном из наших предприятий. Общий экономический эффект составил около 600 000 руб. в год».

Как поднять производительность? Слово эксперта

Устюгова из KPMG называет несколько простых проблем, решение которых может заметно увеличить производительность труда. Во-первых, низкая эффективность использования оборудования. Например, оборудование может долго стоять без дела в очереди на капитальный ремонт из-за того, что ремонтный цех загружается неоптимально. Сократив время ожидания ремонта и другие подобные задержки, можно повысить объем производства на 5–10%.

Во-вторых, неэффективная организация труда. Компании могут выпускать столько же, затрачивая при этом меньше ресурсов, если оптимизируют организационную структуру и усовершенствуют бизнес-процессы. «Мы нередко встречаем на предприятиях лишние уровни иерархии и низкую управляемость. Например, в компании есть руководитель, у него заместитель, а всего 2–3 человека в подчинении. Объединив несколько отделов в один, можно сократить лишних руководителей. Часто мы видим, что в компании 5–10% персонала можно спокойно убрать без ущерба для производства только за счет оптимизации организационной структуры», – рассказывает Устюгова.

Не создающие ценности действия и избыточные перемещения, неравномерная выработка рабочих бригад, дублирование проверок и избыточные согласования – все это снижает эффективность производства, считает Устюгова. По словам Устюговой, трансформация бизнес-процессов может повысить эффективность еще на 10–30%.

И наконец, недостаточный уровень автоматизации. Иногда небольшим компаниям недоступны дорогостоящие решения, но можно использовать точечные или, например, доступные облачные решения для управления закупками, складами и т. д. По словам Устюговой, автоматизация процессов может повысить эффективность еще на 10–15%.

Профессор экономики Российской экономической школы Евгений Яковлев перечисляет меры, которые уже доказали свою эффективность за рубежом: инвестиции в человеческий капитал (переобучение и постоянное обучение в течение всей жизни), инфраструктуру, создание кластеров производства (как в случае с Кремниевой долиной), которые позволяют обмениваться опытом предприятиям. &

Текст: Татьяна Алешкина