Время наращивать госрасходы

Ни у кого уже не вызывает сомнений, что эпидемия коронавируса стала тем самым идеальным штормом, который вверг всю мировую экономику в состояние кризиса. В России ситуация усугубляется тем, что одним из эффектов этого кризиса стало резкое падение цен на нефть, вызванное как резким сокращением спроса, так и развалом соглашения ОПЕК+.

В отличие от кризисов 2008 или 1998 гг. этот кризис – не финансовый, а экономический. Меры по борьбе с вирусом бьют прежде всего по заработкам людей и прибыли компаний. Финансовые институты тоже понесут убытки, но уже как следствие этих проблем. Именно поэтому действия монетарных властей (при всей их важности) будут вторичными по сравнению с фискальными мерами.

Ключевым в этой ситуации становится то, насколько правительство будет готово увеличить свои расходы. Может показаться странным говорить об увеличении расходов в стране, где из-за падения цен на нефть государство может недосчитаться до 3 трлн руб. Но в кризисной ситуации приходится использовать нестандартные меры. Все ведущие мировые экономические эксперты сходятся на том, что ответом на текущий кризис должно быть увеличение госрасходов, даже если ради этого придется прибегнуть к самым радикальным мерам. При этом объем дополнительных расходов должен быть примерно таким же, что и ожидаемое сокращение ВВП от кризиса. То есть даже в относительно консервативном сценарии, озвученном Счетной палатой, в котором рост российского ВВП вместо 1,9% будет около нуля, это потребует увеличения госрасходов более чем на 2 трлн руб. При размере ФНБ более чем 8 трлн эта цифра не выглядит такой уж безумной. Да и возможности по привлечению госдолга у России существенно больше, чем у многих других стран мира.

Помимо общего размера фискального стимула важно и то, на что именно эти деньги будут потрачены. Ключевыми станут расходы, которые позволят компенсировать потери тем, кто больше всего пострадает. Издержки по борьбе с вирусом приходятся на вполне конкретных граждан, которые недополучат зарплату из-за вынужденного отпуска или потеряют работу из-за того, что их предприятие обанкротится, не говоря уж о медиках. По сути, в такой ситуации одни граждане вынуждены жертвовать своими доходами ради спасения других (прежде всего пожилых) граждан. И именно государство становится тем институтом, который может своими действиями не только предотвратить сползание экономики в рецессию, но и скомпенсировать потери тем, кому придется нести основное бремя в этой борьбе.

В плане конкретных мер Россия может опереться на опыт тех стран, которые уже накрыла волна от коронавируса: прямые денежные трансферты людям на карантине и работникам предприятий, которые были закрыты по распоряжению властей, отсрочка (а лучше отмена) страховых и налоговых выплат для МСБ и т. д. Все эти меры позволят адресовать помощь тем, кто больше других пострадает в борьбе с вирусом. Кроме того, большая часть этих мер относительно проста в администрировании, так что есть надежда, что даже российская система госуправления сможет справиться с их имплементацией.

Многие из этих мер уже обозначены правительством, но пока их объемы выглядят совершенно непропорциональными ожидаемым экономическим потерям. Сейчас важнейшим сигналом от правительства было бы заявление о готовности не сокращать бюджет, а, наоборот, осознавая экстренность ситуации, направить на борьбу с кризисом триллионы дополнительных госрасходов – и именно на меры по компенсации потерь от коронавируса, а не на очередные стройки века. Распил денег в стране, борющейся с эпидемией, может выйти за рамки даже в привыкшей ко всему России. В кои-то веки разговоры о социальной ответственности власти переходят из области словоблудия, используемого в политической борьбе, в плоскость конкретных дел.

Автор – ректор Российской экономической школы