Зачем человеческому организму гены диабета и ожирения

Американский популяризатор медицинской науки Дэвид Перлмуттер написал книгу «Обезвредить кислоту. Как нейтрализовать тайного врага вашего здоровья». Мало известную не специалистам мочевую кислоту часто описывают как безобидные «отходы» обмена веществ, которые обычно выделяются с мочой (и стулом, хотя и в меньшем объеме). Но при этом, по мнению автора, она находится в центре регуляторных механизмов, затрагивающих базовые метаболические процессы. 

«Контроль над уровнем мочевой кислоты ради крепкого здоровья — стратегия, подтвержденная десятилетиями научных работ», – считает Перлмуттер. «Ведомости. Город» публикует отрывок о том, почему эволюция сохранила у людей гены, которые вызывают тяжелые заболевания.

У динозаврихи Сью (один из крупнейших и лучше всего сохранившихся скелетов тираннозавра в мире, был найден в 1990 г. в Южной Дакоте – прим.ред) жизнь не задалась. Как известно, тираннозавры — самые свирепые и знаменитые гиганты-рептилии, бродившие по планете примерно 66–68 млн лет назад. Они были хищниками и не брезговали пожирать друг друга. Как прочие тираннозавры, Сью имела короткие передние лапы и, вероятно, короткое терпение. Наверняка она бывала не в духе и раздражалась чаще товарищей. На то у нее имелась веская причина. Исследования ее костей (впрочем, она могла быть и самцом, ведь мы не знаем ее пола) показали нечто выдающееся: она болела подагрой (заболевание, возникающее из-за отложений мочевой кислоты в разных тканях). Почему данная болезнь имеет настолько долгую историю? 

Нам никогда не удастся перенестись в меловой период и подглядеть, как Сью охотится на своих жертв, но астрофизики говорят нам, что однажды у нас может появиться возможность путешествовать в будущее. Не могу не задуматься: как же выглядит человек будущего? Насколько нам удастся отодвинуть границу долгожительства? Куда приведет развитие нашего генома? 

Очевидно, у меня нет ответов, но если история нас чему-то учит, так это уважению к своему геному — его силе и слабостям. По большому счету это важнейший урок для нас всех. К сожалению, в своей эволюции мы достигли критического момента, который требует особого внимания к этому уроку, если мы намерены выжить как вид и процветать. Многим кажется, что геном не заслуживает благодарности, ведь он наградил нас множеством хронических заболеваний. Разрыв между геномом, сложившимся очень давно, и нашей современной средой ученые называют эволюционно-средовым расхождением. 

Объясню подробнее. Несмотря на чудеса и технологические прорывы, мы по-прежнему носим в себе геном охотников-собирателей, а он запаслив и запрограммирован так, чтобы в период изобилия еды мы толстели. Гипотеза запасливого гена была впервые предложена генетиком из Мичиганского университета Джеймсом Нилом в 1962 г., чтобы объяснить, почему диабет 2-го типа имеет сильные генетические предпосылки и вызывает негативные симптомы, поддерживаемые естественным отбором.

Он задался вопросом: почему эволюция поддержала ген, который вызывает инвалидизацию, в том числе в самые продуктивные годы, — от слепоты и сердечных болезней до отказа почек и преждевременной смерти? Это кажется вредным для продолжения рода, — по крайней мере, если смотреть поверхностно. Он также пытался понять, какие изменения в окружающей среде отвечают за повышение распространенности диабета 2-го типа. 

Что ж, согласно его теории, которая сегодня принята научным сообществом, гены, предрасполагающие к диабету (гены запасливости), когда-то давали преимущество. Именно они запускали включатель жира, чтобы человек быстро набрал вес, пока еда доступна, ведь длительные периоды дефицита пищи были неизбежной частью жизни. Но когда современное общество создало пищевую индустрию, гены запасливости, оставаясь активными, уже не приносили былой пользы. По сути, они продолжали готовить нас к голодному времени, с которым мы уже не столкнемся. 

У человеческой эволюции свой ритм. Нам пока не известно, как его ускорить. Требуется 40–70 тысяч лет, чтобы произошло значимое изменение в нашем коллективном геноме, например подстройка под разительно поменявшуюся диету. Наши врожденные гены запасливости не умеют игнорировать команду к откладыванию жира. Львиная доля генома, определяющая нас как людей, состоит из генов, отобранных в палеолитическую эру в Африке — период, начавшийся примерно 3 млн лет назад и длившийся до 11 тысяч лет назад, вплоть до неолитической (или первой) аграрной революции. 

Итак, 11 тысяч лет равняются приблизительно 366 человеческим поколениям, что, в свою очередь, составляет только 0,5% истории рода Homo Sapiens. Более того, промышленная революция и период, когда и сформировался западный образ жизни, охватывают всего лишь семь и четыре человеческих поколения соответственно. 

Всего за несколько сотен лет произошли стремительные и радикальные изменения в быту и рационе, которые продолжаются и сегодня, беспрецедентно меняя человеческие привычки — те, что раньше естественным путем приводили к повышению уровня мочевой кислоты. В ходе промышленной революции началось повсеместное использование обработанных растительных жиров, очищенных злаков и рафинированного сахара, а в современный период расцвела индустрия фастфуда. 

Наши пищевые предпочтения особенно заметно деградировали с 1970 по 1990 г., когда потребление кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы выросло более чем на 1000% — такой небывалый скачок не наблюдался больше ни в одной группе ингредиентов и продуктов. Он шел параллельно с ростом ожирения и других болезней, усугубляющихся под воздействием мочевой кислоты. Сегодня в США молочные продукты, злаки (особенно в переработанном виде), рафинированные сахара, переработанные растительные жиры и алкоголь составляют чуть более 72% общей энергии, потребляемой населением ежедневно. 

Эти категории пищи составляли крайне малую долю рациона гоминид в доземледельческий период, а то и вовсе отсутствовали. Фактически пищевая промышленность поставляет нам переработанную еду, которая существует лишь 0,005% того времени, что люди живут на этой планете! Генетически мы еще не приспособлены к тому, чтобы процветать при западных образе жизни и рационе. 

Может показаться, что лишь некоторые обременены генами, провоцирующими набор веса и задержку жира в организме, но на самом деле мы все носители запасливых генов, запускающих производство жира. Это часть физической конституции человека, и на протяжении большей части нашего существования на планете она сохраняла нам жизнь. Но эволюционно-средовое расхождение между нашей древней физиологией и западным рационом и образом жизни лежит в основе многочисленных «болезней цивилизации», включая ишемическую болезнь сердца, ожирение, гипертонию, диабет 2-го типа, раковые клетки, аутоиммунные болезни и остеопороз, которые были редки, а то и вовсе не встречались у охотников-собирателей и других народов незападного образа жизни. 

Мысль о том, что вид Homo sapiens лучше всего адаптирован для жизни в древней среде, подкрепляется данными, демонстрирующими, что современные охотники-собиратели и другие группы людей, минимально затронутые современными привычками, имеют превосходные показатели здоровья, строение тела и физические способности по сравнению с населением индустриальных стран, где люди питаются рафинированными сахарами и нездоровыми жирами. 

Вот список этих показателей:

 — оптимально низкое кровяное давление; 

— отсутствие связи между давлением и возрастом (для нас эта связь — привычное дело); 

— превосходная чувствительность к инсулину даже у людей среднего и пожилого возраста; 

— более низкий уровень инсулина натощак; 

— более низкий уровень лептина натощак (управляет чувством голода); 

— более низкий индекс массы тела;

— меньшее соотношение объема талии к росту (меньше абдоминального жира); 

— меньшая толщина кожно-жировой складки над трицепсом (еще один показатель жира в организме);

— более высокое максимальное потребление кислорода (VO2 — показатель физической работоспособности организма, или точнее сказать — аэробной производительности); 

— более острое зрение;

— лучшие показатели здоровья костей и меньшая доля переломов. 

В отличие от народов, живущих традиционно, мы пытаемся заставить свой организм говорить на языке, которым он никогда не владел. Наше стремление жить в новом мире на старых технологиях работает против нас. Я не говорю, что геном человека примитивен. Это удивительный биологический механизм, который способен на многое, — если мы научимся с ним обращаться.