Почему дружелюбие важнее конкуренции — но может привести человечество к катастрофе

Выживает сильнейший? Как бы не так. Антрополог и доктор наук Брайан Хэйр в своей книге «Выживает самый дружелюбный. Почему женщины выбирают добродушных мужчин, молодежь избегает агрессии и другие парадоксы, которые помогут узнать себя лучше» рассказывает, как именно навыки сотрудничества помогли гомо сапиенс обогнать всех соперников. С разрешения издательства «Бомбора» «Ведомости. Город» публикует отрывок о том, что даже уникальное строение человеческих глаз обеспечивает тот контакт, который невозможен у других животных. Но автор предупреждает, что побочный продукт дружелюбия человека — ненависть к чужакам, и это может привести мир к катастрофе.

Тем, что позволило нам расцвести, тогда как другие виды людей вымерли, была когнитивная сверхсила: определенного рода дружелюбие, именуемое кооперативной связью. Мы — эксперты совместного труда, которые практикуют его даже с незнакомцами. Мы способны взаимодействовать с неизвестным нам человеком на благо общей цели и совместно трудиться ради ее достижения. Как и следовало ожидать, шимпанзе во многом не уступают человеку с точки зрения способности к познанию. 

Но в море сходных черт существует огромный пробел — им сложно понять, когда коммуникация ведет к достижению общей цели. Это означает, что приматы, несмотря на ум, почти не способны синхронизировать свое поведение, координировать различные роли, передавать друг другу инновации или хотя бы общаться за рамками элементарных потребностей. У нас эти умения развиваются до того, как мы начинаем ходить и говорить, и являются ключом к продвинутому социальному и культурному миру. Они позволяют нам включаться в сознание других людей и наследовать знания многих поколений. Они лежат в основе всех форм культуры и познания, включая сложный язык, и именно сплоченные группы этих культурных людей изобрели передовые технологии. Homo sapiens процветали там, где другие виды умных людей не были на это способны, поскольку не смогли отточить навыки сотрудничества.

Когда я начал изучать животных, я был так сосредоточен на общественной конкуренции, что мне и в голову не пришло, что коммуникация или дружелюбие могут быть важны для когнитивного развития не только животных, но и нас с вами. Я полагал, что эволюционную пригодность животного определяет развитый навык манипулирования или способности обманывать. Но оказалось, что интеллектуальное превосходство — это далеко не все. 

Гипотеза самопроизвольного одомашнивания человека помогает нам обосновать как наше дружелюбие, так и потенциальную жестокость… Наша способность дегуманизировать чужаков является попутным продуктом дружелюбия к членам собственной группы. Если мы усматриваем угрозу в непохожих на нас лицах, мы становимся способными выключить их из нашей ментальной сети. На месте привязанности, эмпатии и сострадания образуется пустота. Когда ломается уникальный механизм доброты, сотрудничества и коммуникации, у нас появляется потенциал к ужасающей жестокости. СМИ в современном мире только усиливают и ускоряют эту тенденцию. С пугающей скоростью крупные группы могут переходить от выражения предубеждения к взаимной дегуманизации.

«Гляжу в тебя, как в зеркало»

Мы — единственные приматы, у которых есть белая склера («белок» глаза — прим. ред). Также наши глаза имеют миндалевидную форму, что делает склеру более заметной и позволяет другим улавливать даже малейшее движение глаз. В какой-то момент мы прекратили прятать глаза и начали выставлять их напоказ. 

Мы рождаемся гораздо более беспомощными, чем животные, и теоретически нам опасно пробыть в одиночестве даже несколько мгновений. Чтобы заручиться необходимой для нашего выживания помощью, мы используем глаза. Взгляд младенца вызывает выброс окситоцина у родителей, что дает им ощущение взаимной любви. Когда родители смотрят в глаза своим младенцам, их взгляд является триггером окситоцина у младенцев, и дети хотят все больше смотреть на родителей.

Без этого механизма у родителей было бы гораздо меньше мотивации выдержать первые три месяца — до тех пор, пока мы не начнем смеяться и улыбаться. Уже в возрасте нескольких недель младенцы предпочитают глаза с темным зрачком и белой склерой. Даже взрослые предпочитают именно такие игрушки, хотя не осознают своего выбора.

Мы — единственный вид, предпочитающий белую склеру или визуальный контакт. Младенцы могут отслеживать чей-то взгляд, даже если это непроизвольное движение глазами.

Шимпанзе и бонобо следуют направлению взгляда, только если человек полностью поворачивает голову. Они будут смотреть в том направлении, даже если у человека закрыты глаза. При всем понимании того, что видят или не видят другие, складывается впечатление, будто шимпанзе не осознают, что зрение зависит от глаз.

В мозге существуют специально сформированные нейроны, которые включаются, только когда мы видим глаза. Расположенные в верхней височной борозде (ВВБ), эти клетки являются частью сети, связанной с теорией сознания и присоединенной к субкортикальным центрам эмоций, включающим в себя миндалевидную железу. Эта нейронная сеть формируется в раннем возрасте. К четырем месяцам младенцы уже умеют сосредоточиваться на форме склеры глаз людей, чтобы понять их эмоции. Нейроны в данной кортикальной сети запускаются автоматически и незаметно для нас. Когда вы за рулем, бывает ли ощущение, что кто-то из другого ряда смотрит на вас, а когда вы поворачиваетесь, так оно и есть? Это пугающее чувство произрастает из неосознанного предупреждения, посылаемого ВВБ в миндалевидную железу, когда своим периферическим зрением вы обнаруживаете эти глаза.

Большинство животных прячут склеру, чтобы их конкуренты не догадались о том, что они намерены делать. Но белая склера дает преимущество младенцам. Мы с экономистом Терри Бернэмом обосновали, что наши уникальные глаза, скорее всего, смогли усовершенствовать нашу способность сотрудничать в зрелом возрасте. Чтобы проверить свою идею, мы организовали игру, связанную с общественными благами: мы давали людям определенную сумму денег и спрашивали, сколько они хотят пожертвовать в общий фонд. Те, кто умеют хорошо сотрудничать, жертвовали в фонд больше, а жульничающие оставляли себе почти все деньги. 

Когда участники определились, половину игроков проинструктировал Кисмет — робот, имеющий гигантские белые склеры. Для других игроков инструкция была выведена на экраны компьютеров. Кисмет потрясающе воздействовал на людей. Под его взглядом люди пожертвовали на 30% больше. «Эффект Кисмета» воспроизвели за пределами лаборатории. Люди оставляли меньше мусора после себя в публичном месте, если им раздавали листовки, на которых изображены глаза. Офисные сотрудники охотнее скидывались на молоко, если на упаковке были нарисованы глаза. Фото злобных глаз на стойке для велосипедов снизило кражи на 60%.

Белая склера всю жизнь продвигает сотрудничество. Гипотеза о самопроизвольном одомашнивании предполагает, что белая склера у нас появилась более 80 тысяч лет назад в результате отбора по принципу дружелюбия. Увеличение числа зрительных контактов провоцирует выброс окситоцина, поощряя дружеские связи и кооперативную коммуникацию.

Белая склера идентифицирует человека или антропоморфное существо. Микки Маус стал популярен после того, как его глаза в форме черных точек в мультфильме «Пароходик Вилли» заменили на глаза с огромными белыми глазными яблоками в «Фантазии». 

Любопытно, что самый быстрый способ дегуманизации кого бы то ни было — изобразить его с черными глазными яблоками. В фильмах ужасов прежде всего избавляются от глазных яблок. Даже небольшие изменения цвета могут вызвать у нас дискомфорт.