Советские классики и музыка для ума. Чем удивит Российский национальный оркестр в новом сезоне

Осенью 2022 г. один из главных отечественных симфонических оркестров  – Российский национальный оркестр (РНО) – объявил о расторжении контракта со своим основателем – народным артистом России пианистом Михаилом Плетнёвым. С 1990 г. оркестр обрел международную известность и признание публики и стал олицетворением русской музыкальной традиции. РНО Плетнёва называли «самым убедительным послом новой России», он входил в двадцатку лучших оркестров мира и первым из российских симфонических коллективов получил премию Grammy.

В сентябре договор с Михаилом Плетнёвым не продлили, пояснив, что с конца 2020 г. плотный творческий контакт между оркестром и его худруком практически отсутствует, поскольку Плетнёв живет за границей, а долгосрочная стратегия развития коллектива невозможна в условиях фактического отсутствия художественного руководителя. Уже через месяц РНО возглавил всемирно известный виолончелист и дирижер Александр Рудин, художественный руководитель камерного оркестра Musica Viva, который обещал сохранить оркестр и его традиции. 

28 января в московском концертном зале «Зарядье» состоялся первый совместный концерт РНО и Александра Рудина в качестве художественного руководителя. Народный артист России Александр Рудин вышел на сцену в обеих творческих ипостасях – как солист и как дирижер.

– Теперь у вас под началом два коллектива – камерный ансамбль и большой симфонический оркестр. Как будет распределяться ваша ответственность, загруженность и чувствуете ли вы в себе на это силы?

– У нас в этом сезоне только все начинается. Будут концерты, прежде всего в Московской филармонии, будут гастроли по России. Хотелось бы, чтобы РНО не упускал лидирующего положения среди отечественных симфонических оркестров. Загруженности будет достаточно, но я надеюсь, что в ней будет преобладать творческая составляющая. Пока мы на этапе планирования, но я постараюсь как-то развести деятельность двух оркестров, которыми я имею счастье руководить. 

Musica Viva в целом будет чуть больше заниматься камерным и классическим репертуаром. Я прежде всего имею в виду нашу серию симфоний Йозефа Гайдна, которая идет в Доме музыки. 

В репертуар РНО я бы хотел добавить таких композиторов, как Сибелиус, Глазунов, Яначек, которые мне очень интересны. Мы попытаемся найти ту форму, отчасти новую, в которой в сложившейся жизненной ситуации сможем не только существовать, но и сказать свое музыкальное слово.

– Кроме концерта 28 января какие есть реальные планы? Где вас можно встретить сейчас как виолончелиста и как дирижера?

– Случилось так, что сегодня как дирижёр я более востребован, чем как виолончелист. Пускай будет так. У меня в ближайшее время как раз дирижерские концерты с РНО. В Московской филармонии в феврале проведем двойной концерт Брамса вместе со скрипачом Павлом Милюковым и сыграем Торжественную мессу Бетховена. В апреле будет Берлиоз и французская музыка с певицей из Мариинского театра Екатерина Семенчук. И июнь – это «Времена года» Глазунова и концерт Рахманинова с пианистом Борисом Березовским.

– В сентябре вы уже играли с Российским национальным оркестром на Большом летнем музыкальном фестивале «Сириус» на новой площадке в Парке культуры и искусства. Был цикл выступлений – три концерта подряд. Поделитесь впечатлениями от совместной работы, все-таки ваш собственный коллектив Musica Viva довольно камерный, а РНО – совсем другое взаимодействие с музыкантами. Насколько вам как дирижеру дается это переключение? И как оркестр, который уже сложился, принимает нового человека? 

– Ну, мы все-таки хорошо друг друга знаем с этим коллективом. Со многими музыкантами мы общаемся много лет, они всегда были желанными гостями в Musica Viva. К тому же я несколько раз дирижировал РНО за последние годы, ходил на их концерты. 

Я не могу сказать, что большой оркестр – это принципиально другой формат работы, но некоторая перестройка процессов есть. С одной стороны, я стараюсь, чтобы подход к материалу был примерно таким же. 

С другой – у каждого коллектива есть свои характерные черты. К тому же когда сидят не двадцать музыкантов, а шестьдесят, это немножко другое восприятие звука. 

– Что вы чувствуете, когда большой симфонический оркестр вам внимает? Какое это чувство, когда удачно сыгран большой концерт? 

– Я очень малое количество концертов считаю по-настоящему удачными. Но когда ты чувствуешь, что тебя принимают и есть желание играть с тобой, возникает ощущение необыкновенного подъема, творческого и человеческого. Какие-то детали могут не получаться (это часто бывает на концертах), но в целом есть порыв и поток творчества, когда возникают флюиды между музыкантами и дирижером и ощущается внимание публики. Если все эти факторы сходятся, это огромное счастье. 

– Интересно, вы сейчас сказали, что ощущается внимание публики. Дирижер ведь публики не видит, как вы это чувствуете?

– Дирижер не видит, но спиной чувствует, если возникает это магическое взаимопонимание. Сильные эмоции невозможно не ощутить. И это не зависит от каких-то механических обстоятельств – качества зала, аншлага, других очевидных факторов, ничего подобного! Эта магия ощущается неожиданно в разных совершенно ситуациях. 

– Недавно исполнилось 90 лет Владимиру Федосееву. Ваш камерный коллектив Musica Viva участвовал в программе, посвященной юбилею. Для вас дирижерское искусство Федосеева в чем заключается, чему бы вы хотели научиться?

– Я в принципе стараюсь учиться у всех. Но на концертах Владимира Ивановича я как слушатель чувствую, что достигнуто очень тонкое, хрупкое, и его даже трудно описать словами, единение между музыкантами и художественным руководителем. С 1974 г. он руководит Большим симфоническим оркестром имени Чайковского, если я не ошибаюсь. Он один из наиболее долго находящихся за дирижерским пультом художественных руководителей в мире. Какая-то мудрость от него исходит, спокойствие. Я думаю, что это всем нам было бы хорошо иметь. 

– Напоследок спрошу про прошедший концерт. В программе во втором отделении Стравинский, симфония в трех частях, и это музыка, передающая сумятицу и быстро меняющуюся динамику военного времени, тревожную и  непредсказуемую.

– Да, это, так сказать, музыка, которая должна была быть подложена под видеоряд информативный о Второй мировой войне.

– Как она, на ваш взгляд, звучит сегодня? На прошлогоднем Зимнем фестивале искусств Юрия Башмета в Сочи закрытие было 27 февраля. И он всю программу переделал. Он сыграл вместо двух больших произведений семь небольших и выбрал музыку, которая была удивительно созвучна залу. Например, Седьмую (Ленинградскую) симфонию Шостаковича. Разговор без слов. Меня совершенно это потрясло – такого взаимодействия между залом и оркестром я, пожалуй, не вспомню. Когда вы выбираете программу, насколько ориентируетесь на то, что сейчас происходит?

– Вы так эмоционально рассказали, что было в Сочи. Я должен сказать, что, конечно, есть программы, которые возникли с определенной оглядкой на сегодняшнее время. Но своей концертной программе я не планировал придавать драматичное звучание – так получилось случайно, а возможно, было надиктованно свыше. 

Составляя концертную программу, я хотел, чтобы она не была легкой. К тому же у нас в двух концертах в Зале Чайковского программа европейская, поэтому эту я хотел составить из произведений русских композиторов. Также я хотел, чтобы был какой-то оммаж Михаилу Васильевичу Плетнёву, который долго руководил РНО. Например, мы играем пьесу «Принцесса Грёза» Черепнина, которая была в его репертуаре. 

В программе также есть Концерт для виолончели Николая Мясковского  – одного из моих любимых авторов. Он был свидетелем очень многих трагических событий во время Гражданской войны, что не могло не оставить след на его произведениях. А еще в программе есть симфония Стравинского, которую в каком-то смысле можно считать военной музыкой. Но, с другой стороны, музыка Стравинского полна иронии, даже когда повествует о серьезных вещах. 

Безусловно, произведения, которые мы включили в программу, это не самая эмоциональная музыка, но она активизирует мыслительный процесс, заставляет нас думать и воспринимать. Мне хотелось, чтобы в этой программе прозвучало что-то действительно серьезное, настоящее, масштабное и жесткое. А такие классики, как Стравинский и Мясковский, на нашей сцене все равно воспринимаются достаточно свежо.