Каким будет новое десятилетие: протекционизм, долг, инфляция

В заканчивающемся десятилетии было немало переломных моментов, возникли новые тенденции и технологии – от имущественного неравенства и изменения климата, осознанных как экзистенциальные проблемы, до электромобилей, автоматизации, искусственного интеллекта и криптовалют.

В наступающем десятилетии эти зародившиеся тренды могут оформиться и стать частью нашей жизни, изменив ее; для решения наиболее острых проблем могут быть найдены новые подходы; какие-то тенденции могут радикально измениться.

«Ведомости» публикуют серию статей с анализом возможных кардинальных изменений в ряде областей.

После мирового кризиса 2008–2009 гг. и долгового кризиса в еврозоне в начале 2010-х гг. основную заботу о стимулировании экономики взяли на себя центробанки. 768 снижений процентных ставок в мире с 2009 г. и $12,4 трлн купленных финансовых активов способствовали беспрецедентному удешевлению кредита (ставки, насколько известно, находятся на минимальном уровне за человеческую историю) и росту долгов – до исторических максимумов. Но ускорить темпы экономического роста и инфляции до докризисных уровней не удалось. Почти дефляция стала итогом еще одного мегатренда: в 1981 г. доходность 10-летних казначейских облигаций США почти достигала 16%, а в 2012–2019 гг. трижды опускалась ниже 1,5%.

Во многих развивающихся странах инфляция упала до исторически низких значений, но и рост экономики не был таким бурным, как в 1990–2000-е гг. Последнее в особенности касается Китая, чьи темпы роста ВВП упали с двузначных значений до 6%.

Эстафету по стимулированию экономики у денежной политики начинает перенимать фискальная. Учитывая по-прежнему ультранизкие ставки, здесь возможны различные эксперименты, в том числе беспрецедентные – от введения безусловного базового дохода, распространения и повышения МРОТ до заимствования денег правительствами напрямую у центробанков и отрицательного налогообложения. И хотя многие опасаются японизации мировой экономики (низких инфляции и темпов роста в течение длительного времени), рост расходов и необходимость из-за высокого долгового бремени удерживать низкие ставки могут, наоборот, спровоцировать ускорение инфляции.

Барьеры и занавесы

Процесс глобализации достиг пика: свободное перемещение товаров, капитала и людей больше нельзя воспринимать как данность, отмечают аналитики Bank of America (BofA). Возведение барьеров принимает форму импортных пошлин в торговле (самый яркий пример – торговая война США и Китая), санкций в производстве и сотрудничестве (США ввели санкции против «Северного потока – 2», запретили своим ведомствам и компаниям работать с китайской Huawei и предлагают запретить покупку технологий у компаний, связанных с «иностранными противниками»), стимулирования импортозамещения (Китай обязал госорганизации за три года отказаться от иностранных компьютеров и программного обеспечения, сообщила недавно Financial Times), распространения суверенных интернетов (Россия в декабре провела его испытания).

Регионализация и ограничения будут иметь серьезные последствия. «Пошло наступление на международные отношения, институты, право, глобализацию. На налаживание отношений уйдет время, а осложняться ситуация будет противостоянием США и Китая и, возможно, других стран с Китаем», – прокомментировал «Ведомостям» лауреат Нобелевской премии по экономике Джозеф Стиглиц. Вместо железного занавеса возводится киберзанавес между китайскими и российскими системами с одной стороны и американской – с другой, указывает Джон Редвуд, глобальный стратег Charles Stanley. Стратегическая конфронтация между Пекином и Вашингтоном приведет к формированию в 2020-е гг. биполярного мироустройства, говорит Ив Бонзон, директор по управлению инвестициями банка Julius Baer. Здесь есть и положительная сторона: «Инвесторы смогут выбирать между активами, связанными с экономическими циклами и технологическими экосистемами США и Китая. После 30 лет растущей взаимозависимости рынков в результате глобализации вернутся преимущества международной диверсификации».

Транснациональным компаниям приходится пересматривать стратегии, поскольку пошлины и санкции мешают перемещению продукции в цепочках поставок, пишет Редвуд в FT. Это стимулирует в том числе возвращение производств на родину, в последние годы такая волна идет в автомобильном секторе, указывает он.

«Компаниям становится все сложнее организовывать производство в политически стабильных странах с низкими зарплатами. Им придется привыкать платить более высокие зарплаты у себя на родине», – пишут аналитики Deutsche Bank. Это в определенной степени может способствовать сглаживанию неравенства. «Оно в мире сильно выросло: на Западе с 1980-х гг., в России – после распада СССР, – говорит Стиглиц. – Но дело не столько в неравенстве как таковом, а в том, что не росли доходы обычных граждан, среднего класса». Его проблемы стали одной из причин роста популизма и протекционизма на Западе и борьба с неравенством становится приоритетом для политиков, добавляет экономист. Необходимо использовать бюджетную политику, в том числе потому, что «приходит осознание: денежная политика не сработала так, как ожидалось, и привела к сильному разделению в обществе».

ОЭСР в апреле 2019 г. рекомендовала, в частности, снизить налоги для среднего класса. Правительство Канады первым сделало это в 2019 г. и даже создало министерство благосостояния среднего класса.

Власти России начали обсуждать помощь самым бедным – отмену НДФЛ для людей с доходами ниже прожиточного минимума.

Долг – халява или нет?

Правда, проводить фискальное стимулирование приходится, когда долги в мире выросли до 319% ВВП с 229% ВВП в 2000 г. За прошедшее десятилетие наибольший вклад внесли правительства развитых стран: так, долг федерального правительства США вырос до 78% с 61% в 2010 г. и, по прогнозу бюджетного комитета конгресса, увеличится до 93% в 2030 г. и 144% – в 2050 г.

«Когда занимать так легко, а популизм столь распространен, растет искушение проводить политику по разбрасыванию денег с вертолета (о возможности делать это шутил бывший председатель ФРС США Бен Бернанке. – «Ведомости»). Ждите, что к 2030 г. госдолг вырастет по всему миру, но ситуацию смягчит агрессивная политика центробанков, которая будет удерживать номинальные ставки ниже номинальных темпов роста ВВП», – пишет Джим Рейд, глобальный руководитель подразделения фундаментальной кредитной стратегии и тематических исследований Deutsche Bank.

Могут быть предприняты как традиционные меры (увеличение госрасходов), так и нестандартные, например, заимствование правительством напрямую у центробанка, а не на рынке, считает Бонзон. Или вливание ликвидности центробанком напрямую в домохозяйства вместо косвенных вливаний через финансовую систему: «Это может принять форму отрицательного налогообложения, что будет способствовать перераспределению покупательной способности к группам с наименьшим доходом. Например, разовая выплата каждому гражданину еврозоны 2000 евро на расходы. Это сразу подпитает спрос и медленно, но верно стимулирует оживление экономики».

Да, необходимо инвестировать в высокодоходные инфраструктурные проекты (включая образование), которые с лихвой окупаются в долгосрочной перспективе, но сторонники наращивания долга игнорируют возможность того, что что-то может пойти не так, предупреждает профессор экономики Гарвардского университета Кеннет Рогофф. Кто сказал, что во время следующего кризиса власти, как во время предыдущего, решат спасать банки, а не обывателей или платить по долгам Китаю, а не своим пенсионерам, пишет он в статье «Госдолг – это не халява». Или что ускорившееся изменение климата не заставит правительства сократить инвестиции и начать тратить огромные суммы на превентивные и восстановительные меры. Нет гарантий того, что ставки не взлетят во время следующего кризиса. К тому же агрессивные эксперименты по увеличению долга могут изменить рыночные ожидания, предупреждает Рогофф. «Экстремальная политика может заставить экономических агентов вести себя осторожно и увеличивать сбережения», а не тратить, вторят ему аналитики BofA.

По их мнению, растущая регионализация и протекционизм способны стимулировать гонку госинвестиций между странами. Это приведет к увеличению расходов на исследования и разработки, промышленную политику, поддержку местных производителей, защиту национальных чемпионов. Вкупе с ростом зарплат и доходов в результате как госполитики, так и большего внимания компаний к своим сотрудникам это может ускорить и экономический рост, и инфляцию.

Инфляция может поднять голову

Несмотря на денежное стимулирование центробанков, расходы в экономике не росли, так как деньги в основном оставались в финансовой системе, поэтому и не было инфляции, поясняет Стиглиц. Но при реальной трате денег инфляция появится. 

Кроме того, в последние 40 лет ее сдерживал гигантский приток дешевой рабочей силы – после начала рыночных реформ в Китае, Индии, России и странах Восточной Европы. Сейчас мировая экономика уже абсорбировала около 1 млрд таких работников, указывают в Deutsche Bank.

В 2020-е гг. зарплаты будут расти, а именно этот фактор во многом создает инфляционное давление. Против него будут продолжать действовать мощные дефляционные силы, включая старение населения и технологические новации. Но в последние 40–50 лет правительства и центробанки помогали экономике, заливая кризисы деньгами и увеличивая долги. Предотвратить рост инфляционного давления в результате такой политики развитым странам помогало снижение издержек на труд в глобальном масштабе. Но что произойдет теперь, если этот мегатренд развернется и расходы на рабочую силу будут расти, задается вопросом Джим Рейд. Заметное повышение ставок центробанками для сдерживания ускоряющейся инфляции при таком уровне долга в мире представляется ему нереалистичным. Чтобы удержать доходности ниже номинальных темпов роста ВВП (в том числе под давлением правительств), центробанки, вероятно, будут скупать еще больше ценных бумаг. По мнению Рейда, отрицательные реальные доходности, более высокие зарплаты и ультрамягкие финансовые условия могут привести к устойчивому возвращению инфляции. Которая всегда помогала властям решить проблему избыточных долгов, добавляет Йон Триси, издатель инвестиционного бюллетеня Fuller Treacy Money.

В начале 2010-х гг. многим казалось, что денежное стимулирование центробанков породит инфляцию, это стало бы идеальной ситуацией для роста золота, которое всегда считалось страховкой от нее, отмечает Парас Ананд, директор по управлению активами в Fidelity International. Однако золото дешевело с середины 2011 г., указывая, что, наоборот, мир ждет дефляция. Но рост, начавшийся в 2019 г. после 6-летнего боковика, возможно говорит, что нас ждет ускорение инфляции, рассуждает Ананд. В BofA тоже считают, что золото в этой ситуации выиграет.

На протяжении человеческой истории власти боролись с долгами обесценением денег и теперь могут использовать для этого цифровые валюты центробанков, полагает Триси (о них см. часть 1 серии «Каким будет новое десятилетие». – «Ведомости»). «Переживет ли система фиатных денег дилемму, в которой власти будут пытаться совместить растущие доходности с рекордными долгами? – задается вопросом Рейд. – Это вопрос на многие триллионы долларов (или биткойнов) на ближайшее десятилетие».