Виктор Николаев: «ESG-принципы затрагивают большинство сфер нашей жизни»

Объем мировых ESG-активов (управляемых в соответствии с принципами экологической, социальной и управленческой ответственности) к 2036 г. составит $160 трлн, прогнозирует аналитический центр «Международный институт устойчивого развития» (IISD). О том, почему следование ESG-повестке сегодня не дань моде, а важный принцип ведения бизнеса, в интервью «Ведомости&» рассказал заместитель президента – председателя правления банка «Открытие» Виктор Николаев.

«Само существование человека или любой организации наносит вред окружающей среде»

– Запрос бизнеса на ESG-повестку возник в ответ на изменяющиеся общественные ценности (растущее внимание к вопросам экологии, запрос на социальную ответственность компаний, устранение всех видов неравенства и качественное корпоративное управление. – «Ведомости&»). Эти изменения во многом происходят за счет финансовых ресурсов, которые предоставляют банки. Поэтому банки и играют в вопросах следования ESG-повестке значимую роль. Зачастую и сами банки являются источниками ESG-трансформации.

Для того чтобы в стране произошла ESG-трансформация, необходимо выполнить несколько условий. Во-первых, на это нужна политическая воля: политики должны принять соответствующие законы, создать определенные правила игры для участников рынка и следовать им. Во-вторых, нужны технологии, которые создавали бы возможности для появления наиболее эффективных решений. В-третьих, необходимо наличие экономических субъектов, которые взялись бы за реализацию ESG-проектов.

Расскажу, как это работает, на примере ветроэнергетики. По данным Российской ассоциации ветроиндустрии, в конце 2012 г. совокупная мощность ветряных электростанций в России составляла 10 МВт. В 2013 г. правительство приняло программу государственной поддержки возобновляемых источников энергии (ВИЭ). Она предусматривает проведение конкурсов на строительство электростанций на основе ВИЭ. Благодаря этому сложился пул крупных игроков, готовых заниматься реализацией проектов по выработке ветряной электроэнергии, в том числе инвестиционный фонд «Ветропарки ФРВ» (СП ПАО «Фортум» и АО «Роснано»), АО «НоваВинд» (ГК «Росатом»), ПАО «Энел Россия».

В результате к 1 ноября 2021 г. мощность ветряных электростанций в России составила уже 1505 МВт. За счет развития и удешевления технологий стоимость ветряной турбины снизилась более чем на 40%, а цена электроэнергии проектов ветроэлектростанций, победивших в конкурсах 2021 г., до 80% ниже по сравнению с проектами, отобранными в первую волну ДПМ ВИЭ (программа стимулирования развития ВИЭ-генерации. – «Ведомости&»).

– Да, между банками даже происходит конкуренция за них. Мы тоже занимаемся финансированием ряда проектов в сфере ветроэнергетики (например, по строительству ветропарков в Волгоградской и Астраханской областях суммарной мощностью 445 МВт, проект реализует Фонд развития ветроэнергетики. – «Ведомости&»).

Раньше зеленая энергетика была намного дороже традиционной. Но в последние годы за счет роста производительности и эффективности ветрогенераторов она значительно подешевела. В заявках на конкурсы [Минэнерго по строительству ветряных электростанций], которые прошли в сентябре 2021 г., заявленные по ряду проектов цены на электроэнергию на 10% ниже текущей средней оптовой цены в России.

– Мы разработали концепцию системы управления ESG-рисками и утвердили критерии оценки экологического риска. Соответствие компании-заемщика этим критериям – один из факторов при определении ее кредитного рейтинга. То есть результат этой оценки влияет на стоимость средств для клиента. Сейчас мы можем давать клиентам [с низким уровнем экологического риска] небольшой дисконт по процентной ставке за счет своей прибыли, потому что законодательно этот механизм пока не отрегулирован. Помимо этого мы установили лимит по кредитованию проектов, которые отнесли к зеленым и социальным, на сумму более 100 млрд руб. И уже финансируем такие проекты.

Большинство наших клиентов уже включены в ESG-повестку. В этом году мы провели добровольное анкетирование более 30 корпоративных клиентов, которое показало, что компании осознают важность ответственного отношения к окружающей среде и действуют в ESG-повестке. Даже в условно грязных отраслях, таких как металлургия, компании работают над тем, чтобы сделать свое производство чище.

Что касается банковской сферы, сейчас как минимум семь из 13 системно значимых банков уже учитывают принципы ESG в кредитной политике или корпоративных стратегиях. Так что бизнес и банки заинтересованы в развитии ESG-повестки, поэтому регулирование формируется вслед за ними, а не наоборот.

– Нам важно, чтобы действия компании были направлены на улучшение окружающей среды и следовали принципам ESG, даже если формально ее производство не считается чистым. По этому пути идет весь мир. Например, Австралия собирается к 2050 г. достичь нулевых выбросов углекислого газа. Одна из ключевых для страны отраслей – угольная промышленность и угольная генерация (60% электроэнергии вырабатывается угольными станциями). Однако Австралия не заявляет о том, что закроет все угольные предприятия и станции: достигнуть углеродной нейтральности она собирается в том числе за счет инвестиций в технологии улавливания и хранения углеродных выбросов.

Что и говорить, само существование человека или любой организации наносит вред окружающей среде. Не отказываться же людям и компаниям из-за этого от сотрудничества друг с другом?

«Нужно выработать единые для всех правила»

– В сентябре 2021 г. правительство России утвердило критерии зеленых и адаптационных (переходных) проектов, которые соответствуют общемировым критериям (подробнее см. статью «Как российские банки внедряют ESG-принципы в свою работу». – «Ведомости&»). Трудность заключается в том, что на практике применять установленные правила страны могут по-разному. Например, Россия и Франция считают атомную энергетику зеленой, а Германия – нет. Конференция ООН по климату в Глазго (проходила в ноябре 2021 г. – Ведомости&») выявила и другие противоречия между странами. Это сдерживает развитие ESG-банкинга. Поэтому нужно выработать единые для всех правила, а дальше их последовательно применять. У компаний, инвесторов и банков должен накопиться опыт в применении законодательства, получении налоговых преференций и реализации ESG-проектов.

– А сейчас для компаний, которые реализуют ESG-проекты, уже есть какие-то преференции? Например, могут ли они взять кредит с пониженной ставкой?

– Пока меры стимулирования в полной мере не реализованы. Для компаний, банков и инвесторов участие в ESG-проектах – это в основном репутационная история с прицелом на будущее. Рынок надеется, что будут выработаны механизмы, позволяющие таким компаниям получать преференции.

– Есть отрасли, на финансировании которых мы специализируемся, но это не связано с ESG. А в ESG нам бы не хотелось сужать поле своей деятельности. Речь ведь идет не только об экологии и зеленых технологиях, но и о корпоративном управлении и социальной ответственности. Это большой круг тем, который включает вопросы неравенства, доступности питьевой воды и санитарии, образования и т. д.

В прошлом году мы стали одним из организаторов размещения выпуска социальных облигаций на Московской бирже, средства от которых были направлены на строительство детских садов и школ в Якутии (общий объем размещения составил 5,6 млрд руб., срок обращения – до 2027 г. – «Ведомости&»). Выпуск включен в сектор устойчивого развития Московской биржи и полностью соответствует принципам ESG. Мы увидели высокий спрос инвесторов на этот инструмент, переподписка была в 2 раза (т. е. количество заявок двукратно превысило число выпущенных облигаций. – «Ведомости&»). Тем не менее пока случаи размещения таких социальных облигаций единичны. Скорее это первые пробы пера, поэтому пока сложно сказать, как этот инструмент будет развиваться для строительства социальных и жилых объектов в дальнейшем. В любом случае большую роль в формировании подобных инструментов будет играть финансовый сектор.

– Крупные корпоративные инвесторы гораздо лучше понимают, что такое ESG-продукты и зачем они нужны, чем розничные. Они пишут долгосрочные стратегии развития и смотрят далеко вперед. Осознают, что ESG-трансформация бизнеса неизбежно произойдет, и, исходя из этого, формируют свои портфели.

Для розничных инвесторов пока нет никаких преференций, так что если они инвестируют в зеленые проекты, то делают это исключительно в силу своих внутренних убеждений.

– О какой моде идет речь, если эти принципы затрагивают большинство сфер нашей жизни? Я бы поставил вопрос по-другому: будут ли ESG-принципы применяться во всех отраслях или только в некоторых и с какой скоростью? Главное – чтобы на это была политическая воля и инвестиционный спрос, и тогда обязательно появятся технологии и экономические субъекты, готовые этот спрос реализовывать. &