Пандемия Net Zero

В 2020 г. зафиксирован вал заявлений крупнейших нефтегазовых групп, в которых они обязались добиться «углеродной нейтральности», нулевого баланса выбросов парниковых газов (Net Zero Emissions), к середине столетия. ВР, Shell, норвежская Equinor, французская Total, итальянская Eni, испанская Repsol, ConocoPhillips из США – все мировые нефтегазовые компании вынуждены озеленяться, сокращать выбросы парниковых газов (ПГ) и формировать соответствующие стратегии. Например, BP обязуется стать обладателем 50 ГВт мощностей возобновляемой энергетики к 2030 г., а Total планирует нарастить портфель солнечных и ветровых электростанций до 35 ГВт к 2025 г. По инвестициям в ВИЭ нефтяники постепенно подтягиваются к крупнейшим глобальным электроэнергетическим компаниям.

Поветрие Net Zero в 2020 г. затронуло и государства. В декабре 2019 г. Совет Европы утвердил цель сделать ЕС климатически нейтральным к 2050 г. Великобритания, находящаяся теперь за пределами ЕС, также обязуется стать климатически нейтральной к 2050 г. Движение Европы в этом направлении было предсказуемым.

Однако в 2020 г. случилось и неожиданное: три крупнейшие экономики Азии – Китай, Япония и Южная Корея объявили, что также станут климатически нейтральными. Китай, глобальный лидер в развитии ВИЭ, обещает достичь этой вехи в 2060 г., Япония и Южная Корея – к 2050 г. Позже к ним присоединился и Казахстан: президент страны Касым-Жомарт Токаев пообещал добиться углеродной нейтральности Казахстана через 40 лет. Президент США Джо Байден также грозится превратить страну в углеродно нейтральную к 2050 г., соответствующий законопроект демократы представили еще в январе прошлого года.

Несмотря на коронакризис, в 2020 г. в мире были введены рекордные за всю историю мощности и солнечной фотоэлектрической, и ветровой энергетики – в общей сложности более 250 ГВт, что по установленной мощности сопоставимо, кстати, с энергосистемой Российской Федерации. В устойчивости дальнейшего глобального роста солнечной и ветровой энергетики, крупнейших секторов мировой электроэнергетики по объемам ежегодных инвестиций и вводимых мощностей, у экспертов сомнений нет. Эта уверенность подкрепляется постоянным улучшением экономики ВИЭ-генерации: МЭА в своем флагманском ежегодном докладе World Energy Outlook 2020 подчеркивает, что «солнце становится новым королем электроэнергетики», солнечная энергия в настоящее время «неизменно дешевле» электричества новых угольных или газовых станций в большинстве стран и «солнечные проекты предлагают самые низкие цены на электроэнергию из когда-либо виденных». И все же, несмотря на опережающий прогнозы рост солнечной и ветровой энергетики, текущие темпы озеленения мировой экономики пока недостаточны для достижения климатических целей – снижения ПГ до запланированных уровней.

Отсюда и интрига: удастся ли еще сильнее ускорить энергетический переход.

В электроэнергетике все достаточно очевидно. К середине столетия она будет в целом декарбонизирована. Для этого даже не требуются новые научные открытия, все технологии уже в наличии, а пути трансформации прописаны до мельчайших деталей. Но вот декарбонизация остальных секторов экономики находится пока на начальном этапе, поэтому существует высокая неопределенность в отношении темпов преобразований и достижения целей Парижского климатического соглашения. В то же время альтернатив в выборе основного направления энергетического развития нет. Таким образом, вопрос только в сроках.

Идущий сегодня процесс структурных и технологических изменений в энергетике был запущен искусственно, с помощью политических инструментов, что в общем-то характерно для любого большого начинания в экономике. Несколько лет назад он принял лавинообразный характер. «Течет мощный поток, и вы можете решать, в каком направлении вы хотите плыть [вместе с потоком или наперекор ему]. Но контролировать сам поток не в наших силах, это эволюция технологий. Я думаю, это безумие, если кто-то думает, что он действительно может повлиять на это», – точно заметил еще пять лет назад глава итальянского концерна Enel.

Энергетические итоги 2020 г. в очередной раз напоминают о повышенных рисках сырьевой модели российской экономики, о необходимости диверсификации. Да, об этом много говорят последние 20 лет, но, к сожалению, властям так и не удалось создать экономическую модель, в которой роль углеводородов была бы не такой гипертрофированной. Как мы видим, нефтегазовый сектор вполне может содействовать процессам диверсификации экономики, а технологии «новой энергетики» являются одним из очевидных направлений современной индустриализации.