От удаленки до сверхурочных

Отечественные работодатели отозвались на инфекционный кризис проверенными за постсоветские десятилетия переходом на сокращенный рабочий день и отправкой в принудительные отпуска с организацией удаленной работы. Но каждый четвертый чиновник и каждый пятый медик работают больше, чем до кризиса.

Владимир Гимпельсон и Ростислав Капелюшников из Центра трудовых исследований Высшей школы экономики провели интернет-опрос 5000 человек в 14 регионах России об изменениях условий работы при эпидемии. Авторы исследования пишут, что особенности опроса смещают его фокус на более молодую аудиторию (средний возраст опрошенных – 30 лет). Тем не менее он позволяет сделать некоторые выводы о способах подстройки отечественного рынка труда к двухмесячному ограничению деятельности многих отраслей.

Прежний режим работы сохранили всего 20% опрошенных. Различные формы адаптации к режиму нерабочих дней сочетались друг с другом и коснулись 80% респондентов, из них у 40% респондентов уменьшилась зарплата, а 20% остались без премий.

Работодатели прибегли и к сокращению рабочего времени. 13% опрошенных сетовали, что находятся в вынужденном или добровольно-принудительном отпуске, 11% перешли на неполный рабочий день или неделю. Еще 7% сообщили о задержках зарплаты.

Проверенные за постсоветские годы варианты реагирования на сокращение спроса на труд работодатели дополнили ранее не практиковавшимся переводом на удаленный режим работы: он коснулся 22% респондентов.

Наконец, еще один неожиданный результат нынешнего кризиса: продолжительность рабочего дня у каждого шестого занятого россиянина за последние два месяца выросла.

Чаще всего о переработках сообщали занятые в госуправлении (25%), здравоохранении, информационно-коммуникационных технологиях и в образовании (по 20%).

Снижение заработков фиксируют 57% опрошенных. 24% опрошенных потеряли в мае менее четверти докризисного заработка, еще 14% – от 25 до 50%; наконец, 19% – более половины. Чаще всего (от 65 до 75%) от сокращения зарплаты страдали занятые в строительстве, торговле и сфере обслуживания.

Более опытные работники и обладатели дипломов о высшем образовании, которые имеют больше возможностей работать дома, пострадали от кризиса меньше, чем молодежь и люди старшего возраста.

В отличие от прежних нынешний кризис больнее ударил по крупным городам. О снижении заработков сообщили 62% жителей городов-миллионников (включая Москву и Петербург) и 45% респондентов, живущих в деревне. Кроме того, жителей больших городов чаще, чем работников из малых и средних городов, переводили на сокращенный рабочий день.

Российский рынок труда ответил на нестандартный вызов гибко, сочетая старые и новые меры консервации занятости, не допуская резкого роста увольнений, за которые работодатели рискуют поплатиться проблемами с властью или даже уголовным преследованием, делают вывод исследователи. Тем не менее число безработных, вероятно, уже выше, чем в 2008–2009 гг. или 2014–2015 гг.

О потере работы говорили 9,8% опрошенных в конце мая Дирекцией по экспертно-аналитической работе Высшей школы экономики. Это выше, чем в 2009 г. (8,3%, по данным Росстата). 2 июня министр труда и соцзащиты Антон Котяков сообщил, что число зарегистрированных безработных достигло 2,1 млн, увеличившись всего за неделю на 200 000 человек. Реальная безработица обычно вчетверо выше регистрируемой, так что ее можно оценить в 8,5 млн человек, или 11,5%. Это ниже, чем в 1998–1999 гг. (13,2 и 12,6% соответственно), но порождает у миллионов людей опасения потери работы и претензии к власти из-за неэффективной антикризисной политики.

По данным исследования Гимпельсона и Капелюшникова, 75% опрошенных оценили государственные меры по поддержке людей и экономики на единицу или двойку по пятибалльной шкале, удовлетворительные и хорошие оценки дали лишь четверть респондентов.