Что упустили власти при COVID-19

Российские власти приняли меры против коронавируса, аналогичные тем, что приняли и другие страны, но исполнено все было с опозданием и ошибками, и эпидемию сдержать не удалось.

В среду, 6 мая, Россия, как обычно, стала второй по количеству выявленных за день случаев заражения SARS-CoV-2: свыше 10 500 человек, в США – более 19 000, третья – Бразилия с 10 500; среда была уже четвертым днем, когда инфицированных в России выявлено более 10 000. Власти и околовластные комментаторы считают ответственными за эти данные исключительно россиян, которые нарушают принудительную самоизоляцию.

Самовыход из самоизоляции – значимый фактор в распространении коронавирусной инфекции, но не ведущий и точно не единственный. Не менее важны действия властей, которые уполномочены предотвращать и – если не удалось – минимизировать распространение эпидемии и ущерб от нее. Сейчас по строгости ограничений и интенсивности заявленных властями мер Россия находится в мире в числе первых из 152 стран, отслеживаемых Оксфордским университетом в мониторинге госполитики по COVID-19 (на основе открытых данных). 4 мая Россия была на 3-м месте по доступности заявленных правил тестирования, на 5-м – по ограничениям выхода из дома, на 11-м – по строгости отслеживания контактов инфицированных.

Ограничительные меры в России в сравнении с другими странами еще в разгаре – из-за неутихающей эпидемии. Два месяца власти говорили, что все не так страшно, все под контролем. Исходно власти ориентировались на теорию группового иммунитета, которая для совершенно нового заболевания вышла бездоказательной. Когда стало ясно, что ситуация серьезнее, Россия все-таки последовала примеру других стран. У властей было в запасе время, чтобы ввести ограничительные меры для минимизации ущерба, но, похоже, они вспышку заболевания упустили.

Противостояние эпидемии нередко сравнивают с войной, и если продолжать эту аналогию, не чуждую российским чиновникам, то на первой линии обороны находятся ограничение и прекращение международного авиасообщения со странами, где есть вспышка.

С Китаем закрытие границ началось после того, как общее число подтвержденных случаев COVID-19 там приблизилось к 10 000 (свыше 200 человек умерло), а COVID-19 обнаружился в двух десятках стран (полное закрытие – 20 февраля). С Ираном граница была полностью закрыта 7 марта после того, как число подтвержденных случаев COVID-19 там достигло 5000. С Италией граница была закрыта 13 марта, когда число подтвержденных случаев COVID-19 там превысило 15 000. Границы с Китаем, Италией, Ираном российские власти закрыли с опозданием примерно в месяц в сравнении с другими странами. Эта линия обороны в России начала сооружаться, когда ее давно уже занял враг.

Вторым препятствием могло стать эпидемиологическое расследование, которое активно использовали в странах Юго-Восточной Азии (Япония, Южная Корея, Сингапур). Для локализации эпидемического очага  власти должны были выявлять заболевших и контактировавших с ними и отправлять в обсервацию. Это простое и хорошее решение, не особо затратное, заняты только эпидемиологи и лечащие врачи. Япония, например, сделала на это ставку, не дойдя до массового тестирования.

В России активного эпидемиологического расследования не было, а были полицейские методы помещения в обсервацию, но это другое. Эта линия обороны была прорвана из-за плохого межведомственного взаимодействия.

Третье препятствие – массовое тестирование. Оно было начато с опозданием, а количество лабораторий Роспотребнадзора по стране не позволяло обеспечить массовость. Тестировали поначалу лишь тех, кто прилетел из-за границы, контактировал с прилетевшими, имел явные симптомы. Долгое время тестирование было недоступно желающим, монопольное право было у Роспотребнадзора, а срок ответа – 5–10 дней – снижал значимость теста. За это время человек мог выздороветь, умереть и уж точно заразить других. В апреле Роспотребнадзор либерализовал тестирование – но время было упущено. В Южной Корее тестирование оплачивалось государством по всей медицинской сети, что сразу давало охват по стране. Еще вопрос: насколько достоверны данные Роспотребнадзора, который сейчас отчитывается о большом количестве проведенных тестов – более 4,4 млн лабораторных исследований на коронавирусную инфекцию. Есть немало свидетельств, что люди долго не могут добиться тестирования, даже когда есть очевидные признаки заболевания вроде потери вкуса и обоняния. И какова в массе протестированных доля повторных тестов. А еще у тест-систем была низкая точность – врачи некоторое время даже не принимали их данные в расчет при постановке диагноза COVID-19, ориентируясь на данные компьютерных томограмм. Сейчас, пишут, качество улучшилось – но опять-таки время потеряно. И эта линия обороны прорвана. Инфекция ушла гулять по стране.

Следующая, четвертая, линия обороны – обеспечение разрыва в передаче COVID-19. Это тотальное ношение масок и перчаток в общественных местах, стерилизация поручней и проч., как это было, например, в Гонконге. Обеспечивается это общедоступностью средств защиты – не обязательно бесплатно, но главное – повсеместно и, например, по себестоимости. У нас не смогли создать значимый запас средств защиты хотя бы для врачей, работающих с инфекцией, хотя к эпидемиям стоило бы готовиться. Хорошо, что в стране вводят обязательное ношение защиты лица в местах скопления людей, но, во-первых, тоже поздно, а во-вторых, не тщательно; все это ослабляет и четвертую линию обороны.

Пятая линия обороны строится на том, что у инфекции есть излюбленные каналы распространения. COVID-19 в этом смысле людям знаком по предыдущей вспышке коронавирусной инфекции SARS в 2003 г. Тогда в ее распространении приняли большое участие врачи и медицинские учреждения. У COVID-19 тоже есть такая особенность, и науке о ней было известно. Переносчики в первую очередь – это первичное медицинское звено: врачи и медработники «Скорой помощи»,  поликлиник. А массовое регулярное тестирование врачей и медработников в России не организовали, средств защиты, бывает, не хватает. Даже если людей обязали сидеть дома, они могут обращаться к врачам, а если их не защитили, карантинные меры в ситуации, когда главный канал передачи инфекции не перекрыт, выглядят профанацией. Вот и пятой линии обороны нет!

Последнее, шестое, препятствие – самое дорогое: больные попадают в больницу, если прорваны все предыдущие линии обороны. В России  увеличивают количество коек, аппаратуры и врачей в стационарах. Врачи делают что могут, но к стационарной помощи мы – как, впрочем, и многие другие страны – оказались не готовы. У нас меньше коек, хуже оснащенность медицинской аппаратурой – из-за оптимизации. Это самый затратный уровень – один случай лечения COVID-19 в Москве стоит 200 000 руб. Стационары сейчас задыхаются, у них проблемы со средствами индивидуальной защиты и специальными доплатами (риск заразиться у сестры не ниже, а то и выше, чем у врача).  

Итак, на всех рубежах обороны были и есть дыры. Власти могли бы провести публичное расследование, что было сделано не так, сделать выводы. Хорошо бы проанализировать, что именно пошло не так, по крайней мере обозначить слабые места. Но власти, возможно, не готовы к непредвзятому анализу ошибок – не для бюрократических целей. В конце концов, те же вопросы тестирования, их результатов, как и вопросы смертности, политически важны для тех, кто принимает решения и хочет остаться у власти.

Обновлены данные по количеству подтвержденных случаев COVID-19 в России, США и Бразилии.