Октябрьский юбилей системы

Хорошо известно, что последствия исторических событий редко совпадают с намерениями и надеждами тех, кто эти события совершал. Это в полной мере относится и к драме октября 1993 г. Защитниками Верховного совета РСФСР конфликт со сторонниками президента воспринимался как чуть ли не последняя попытка свернуть Россию с того ложного, чуждого ей пути, на который толкнули страну Борис Ельцин и поддерживавшие его демократические силы.

Будущее России в случае своей победы они представляли по-разному. Большинство – как возврат к социализму советского образца, только очищенному от бюрократизма, номенклатурного барства, максимально приближенному к народным чаяниям. Другие вдохновлялись передовым китайским опытом, где и рынок, и порядок, и, как им казалось, социальная справедливость, под мудрым руководством правящей коммунистической партии. Третьи придумали себе в качестве идеала некий национальный капитализм, где правят бал не финансовые спекулянты и компрадоры, а «национально ориентированные» предприниматели, «производственники», во главу угла ставящие процветание страны и ее народа.

Большинству же сторонников Ельцина победа над Верховным советом в результате кровавых столкновений 3–4 октября 1993 г. виделась как устранение последнего препятствия, созданного проигравшей коммунистической номенклатурой, на пути дальнейшего осуществления рыночных и демократических реформ и превращения России в нормальную современную демократию западного типа. Время показало, что заблуждались и победители октября 1993 г., и побежденные.

Президент Ельцин, одержав полную победу над противником, серьезно осмыслил причины происшедшего и потому не стал переходить к радикальным действиям. Как крупный руководитель, он сформировался в брежневские времена: тогда поверженных аппаратных противников было принято не уничтожать, не направлять на работу в низовые партийно-хозяйственные структуры, а передвигать на хлебные, но далекие от реальной власти и принятия решений синекуры (профсоюзы, досаафы и проч.). Именно таким образом поддерживалось и укреплялось единство правящей верхушки. Следуя этой традиции, первый президент России не стал действовать по правилам игры с нулевой суммой. Он не только вскоре амнистировал арестованных вождей Верховного совета (Александра Руцкого, Руслана Хасбулатова и их сподвижников), но и ни в коей мере не затронул репрессиями круги поддерживавшей Верховный совет старой советской номенклатуры, опорой которой была общероссийская вертикаль советов народных депутатов. Более того, в ходе широко развернувшейся впоследствии денежной приватизации основных активов российской экономики советские чиновники, красные директора и прочие ненавистники «преступного курса» Ельцина активно включились в процесс создания номенклатурно-олигархического капитализма и стали его бенефициарами.

Многие бывшие оппозиционеры успешно интегрировались в структуры государственной власти, созданные в соответствии с принятой в декабре 1993 г. новой Конституцией. Экс-вице-президент Руцкой в 1996 г. был избран губернатором Курской области. Ведущая оппозиционная партия страны – КПРФ – быстрыми темпами мирно вросла в существующую политическую систему. Ее оппозиционность сохранилась лишь на уровне политической лексики и символики. В итоге произошла консолидация правящего класса постсоветской России. Его опасный раскол, следствием которого стала драма октября 1993 г., несмотря на экономические противоречия между различными группами, их разные идейно-политические симпатии, был преодолен.

Сопротивление Верховного совета курсу президента Ельцина в 1992–1993 гг., конечно же, опиралось не только на номенклатурную фронду. Либерализация цен, высокая инфляция, потеря сбережений, обнищание и социальные издержки перехода к рынку, небывалый рост преступности – все это привело к разрушению привычного образа жизни миллионов людей, вызвало у них категорическое неприятие реформ и того, что они с ними связывали. Тем более что, объявляя программу радикальных экономических реформ в октябре 1991 г., Ельцин пообещал, что период трудностей будет недолгим. Однако прыжка в счастливое рыночное будущее не получилось. Поэтому значительная часть населения симпатизировала Верховному совету, систематически критиковавшему политику Ельцина за разрушение экономики и отбрасывание россиян в нищету. Для президента это стало тревожным сигналом: дальше продолжать реформы с расчетом на поддержку лишь наиболее активной, самостоятельной и не нуждающейся в помощи государства части населения было опасно. Это грозило новыми протестами со стороны недовольного большинства и политическими потрясениями. Поэтому после подавления сопротивления сторонников Верховного совета вопреки ожиданиям демократических сил дальнейшие рыночные преобразования в экономике и социальной сфере, особенно те из них, которые напрямую затрагивали интересы массовых слоев населения, были фактически приостановлены. Население наконец-то получило отдушину, долгожданный перерыв в преобразованиях, ожидая, что когда-то в будущем ситуация изменится к лучшему. В результате на многие годы вперед Россия сохранила слабо реформированную с советских времен социальную сферу – образование, здравоохранение, трудовые отношения. Институционально не были укоренены в хозяйственной жизни и основы экономической конкуренции. Патерналистские установки в сознании большинства россиян по-прежнему продолжали оказывать заметное влияние на взаимоотношения общества с государством и властью. Не случайно на следующих президентских выборах 1996 г. Ельцин выступал скорее не как политик-реформатор, а как популист, обещавший поддержку разным отраслям промышленности и социальным группам: военным, пенсионерам, учителям. И совершенно естественно, что вскоре после выборов грянул бюджетный кризис, но это уже другая история. В дальнейшем ситуация с патерналистскими обещаниями повторялась и на всех последующих президентских выборах – только ресурсов у власти со временем становилось больше.

Таким образом, в результате этих процессов, во многом обязанных своим происхождением последствиям драматических событий октября 1993 г., процессов, протекавших как в верхах, так и в низах российского общества, в стране стала складываться система государственно-олигархического капитализма. Со временем он видоизменялся, экономика все более этатизировалась, сфера конкуренции неуклонно сужалась, олигархов в качестве наиболее влиятельной группы элиты сменила верхушка чиновничества. Однако неизменными остались основы этой системы. Перефразируя известное выражение Ленина, ее социально-политическую суть можно охарактеризовать так: и верхи, и низы не хотят жить по-иному, по-новому. У верхов и так все хорошо: победители получили все. Низы адаптировались к этой системе. Не то чтобы она им понравилась, но они опасались, что все остальное будет еще хуже.

И в заключение вопросы из жанра альтернативной истории. А могло ли получиться иначе, если бы победили сторонники Верховного совета или если бы Ельцин, несмотря на все социальные и политические риски, продолжил бы политику рыночных реформ? В первом случае никакого возврата к социализму не произошло бы. Вопреки представлениям многих защитников Верховного совета уже глубоко пустившие корни к 1993 г. процессы номенклатурного обогащения со временем привели бы к формированию государственного капитализма, еще менее способного к развитию и менее гибкого, чем тот, что сложился в реальности. А вот во втором случае вариантов оставалось бы больше – от острого социально-политического конфликта в масштабах всей страны с вероятностью ее распада до пиночетовской диктатуры с неясными перспективами. Впрочем, все это нужно отнести к разряду предположений и интеллектуальных спекуляций.-

Автор - ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН