Что говорит электоральная статистика о выборах 9 сентября

В единый день голосования 9 сентября 2018 г. состоялись выборы губернаторов 22 регионов. На первом месте по уровню привлеченного внимания (и, кажется, по количеству вложенных средств) оказались выборы мэра Москвы. В отличие от драматичных выборов 2013 г., когда Сергей Собянин, выступая против группы соперников с участием Алексея Навального, едва не оказался в ситуации второго тура, преодолев планку в 50% с запасом меньше чем в 1,5%, в этот раз все сколько-либо серьезные конкуренты были отсечены на дальних подступах: муниципальный фильтр прошли только самовыдвиженец Собянин, Илья Свиридов от «Справедливой России» (СР), Михаил Дегтярев от ЛДПР, Вадим Кумин от КПРФ и самовыдвиженец бизнесмен Михаил Балакин. Такой состав кандидатов, решая одну проблему – обеспечить Собянину уверенную победу, – порождал другую: как привлечь на выборы избирателей и получить пристойную явку.

Весной 2018 г. с подобной проблемой пришлось иметь дело команде Владимира Путина на президентских выборах, и решение было найдено в массированной пропаганде, а также, судя по многочисленным сообщениям, в давлении на избирателей через работодателей. Свой вклад в итог внес, видимо, и административный ресурс. Кампания Собянина повторила этот опыт на муниципальном уровне: количество упоминаний Собянина в федеральной и московской прессе, по данным «Медиалогии», вдвое превысило суммарное количество упоминаний прочих кандидатов, а все информационные источники, имеющие отношение к мэрии, были наполнены призывами приходить на выборы.

Параллельно были приняты технические меры. Во-первых, на выборах мэра был применен механизм голосования по месту нахождения, который изначально внедрялся на федеральных выборах как способ расширить права избирателей, живущих далеко от места прописки, но, по оценкам независимых наблюдателей, в значительной степени превратился в инструмент давления на избирателей, которых работодатели, как сообщал «Голос» в аналитическом докладе, вынуждали «переприкрепляться» на подконтрольные участки. Во-вторых, в избирательный кодекс Москвы были внесены поправки, позволяющие создавать избирательные участки вне территории Москвы. В Московской, Калужской, Тульской и Владимирской областях было создано 204 «экстерриториальных» участка: 4 – на территории принадлежащих Москве лечебных учреждений и 200 – в местах концентрации садовых товариществ. В окончательных списках 200 «дачных» участков оказалось порядка 122 000 избирателей (из 7,3 млн по Москве в целом). Наконец, Мосгоризбирком продлил до 22.00 время работы избирательных участков.

Какой вклад внесли эти меры в повышение явки на выборах мэра Москвы?

1. Миграция избирателей. По состоянию на 9 сентября в Москве прикрепилось к избирательным участкам по месту нахождения около 283 500 человек, из них примерно 122 000 – к «дачным» и, соответственно, около 161 000 – к внутригородским. Предположим, что вся внутригородская миграция обусловлена принуждением к голосованию на контролируемых участках и вероятность явки «прикрепленного» избирателя на голосование резко повышается – с 31 до 81%. Тогда «миграционный» дополнительный вклад в явку составит около 80 000 голосов – +1,1% к явке.

2. Загородные участки. Из 122 000 избирателей, внесенных в списки «дачных» участков, проголосовало около 80 000; явка дачников составила 65,5% против 30,96% по городу в целом. Таким образом, «дачные» участки позволили дополнительно привлечь к голосованию от (0,655 – 0,31) х 122 000 = 42 000 человек (если предположить, что все эти 122 000 дачников вернулись бы в Москву и посетили участки с обычной вероятностью явки 31%) до 80 000 (предполагая, что они не собирались ехать домой). Это эквивалентно приросту явки еще на 0,6–1,1%.

3. Продление работы участков. За счет переноса закрытия участков с 20.00 на 22.00 приток избирателей в период с 18.00 до закрытия в целом по Москве увеличился с 5,54% списочной численности в 2013 г. до 7,12% в 2018 г. – на 1,58%, или примерно на 114 000 человек. Это оценка «сверху», так как не ясно, какой части избирателей действительно были нужны эти два последних часа, чтобы успеть на выборы, а какая просто воспользовалась возможностью отложить посещение участка на более поздний вечер.

Итого в сумме три технические меры – голосование на контролируемых участках, оформленное как миграция, продление работы участков и организация «дачных» УИК – могли повысить явку максимум на 3,3–3,8%. Ценой этого прироста стали расходы на организацию загородных участков, транспорт и многодневное дежурство членов УИК, а также дополнительные два часа работы примерно 30 000 членов УИК и соответствующая задержка подсчета результатов. Особенно пострадали территориальные избиркомы, к которым были приписаны «дачные» участки, – им пришлось дожидаться доставки документов из Подмосковья и соседних областей.

Были опасения, что административное усердие московских управленцев побудит их заняться фальсификациями при подсчете результатов в день голосования, но этого, к счастью, не случилось – и тут несомненная заслуга независимых наблюдателей, которые держат московскую избирательную машину под контролем с 2012 г.

Выборы мэра Москвы закончились победой Собянина с результатом 70,17% при явке 30,96%. Таким образом, ни активная агитация, ни дополнительные технические меры не скомпенсировали отсутствие конкурентности – в 2013 г. явка при гораздо менее активном информировании составила 32,03%. Второе место занял Кумин с традиционным для КПРФ в Москве результатом – 11,38%, третье – Свиридов от СР (7,01%). Дегтярев из ЛДПР получил 6,72%, улучшив в 2,5 раза свой результат на выборах мэра в 2013 г. Балакин с 1,87% уступил кандидату «недействительный бюллетень», получившему 2,85%. Неофициальную кампанию за голосование недействительным (содержащим отметки за нескольких кандидатов) бюллетенем развернули граждане, недовольные отсутствием в списке кандидатов, которых они считали бы представителями своих интересов. Обычная для Москвы доля недействительных бюллетеней, обусловленная рутинными ошибками избирателей, составляет примерно 1,5% (например, на выборах мэра в 2013 г. – 1,53%, на выборах президента в 2018 г. – 1,47%), так что избыток в 1,35% (примерно 30 500 бюллетеней) естественно считать показателем протестного голосования. При этом распределение недействительных бюллетеней по участкам практически не коррелирует с долей голосов, поданных в 2013 г. за Алексея Навального (если отбросить «дачные» и спецучастки, с 2013 по 2018 г. нумерация и границы избирательных участков в Москве почти не изменились, что дает удобную возможность для сравнения). Более того, преемственность отсутствует и в других показателях голосования – например, практически не коррелированы между собой доли проголосовавших за Дегтярева, который был кандидатом на обоих выборах. Заметная корреляция наблюдается только между явками в 2013 и 2018 гг. и долями голосов за Собянина. Эта ситуация, возможно, объясняется феноменом, который обнаружил электоральный географ Александр Киреев: существовавшая почти 20 лет (с 1999 г.) традиционная электоральная карта Москвы с полосой «демократических» районов, идущей с юго-запада через центр и потом на северо-запад, на этих выборах сменилась другой, в которой город разделен на север и юг, причем в северной части (включающей центр) Собянин получил процент меньше среднего по городу, а в южной – больше среднего. Похоже, что условный «демократический электорат», который в 2013 г. собрал вокруг себя Навальный, в 2018 г. на выборы по большей части не пришел.

При этом к самому процессу голосования и подсчета бюллетеней претензий у независимых наблюдателей почти не было, не считая нескольких участков в новой Москве. Это подтверждается и общей картиной распределения голосов по явке – такой же, как на всех московских выборах начиная с 2012 г., когда столичные избиркомы прекратили практику вбросов и фальсификации результатов под давлением протестов зимы 2011 г. и массового наблюдательского движения.

Но настоящие сюрпризы единый день голосования принес за пределами Москвы. 9 сентября выборы глав регионов состоялись еще в 21 субъекте Федерации, и в четырех из них – Приморском, Хабаровском крае, Хакасии и Владимирской области – неожиданно привели ко второму туру. Судя по картинам распределения голосов по явке, в трех последних регионах фальсификации при подсчете голосов практически отсутствовали, а в Приморском крае были, но недостаточно масштабные, чтобы обеспечить победу действующему губернатору.

В то же время еще в нескольких регионах административное вмешательство в выборы, похоже, внесло значительный вклад в победу действующих глав. На рис. 1 показаны распределения по явке на избирательных участках голосов за действующего губернатора и прочих кандидатов в трех характерных регионах – Кемеровской, Воронежской и Московской областях.

В Кемеровской области, судя по всему, в работе избирательной системы со сменой губернатора и главы избиркома мало что изменилось: избирательные участки по-прежнему сообщают фантастические цифры явки и поддержки действующего губернатора. Выбиваются лишь некоторые участки Новокузнецка и Междуреченска, где губернатор Сергей Цивилев получает около 42% голосов при явке вокруг 32%.

В Воронежской области более двух третей голосов за действующего губернатора Александра Гусева (409 527 из 602 638) отдано на расположенных в основном в сельских районах участках с явкой более 65%, охватывающих одну треть избирателей (594 491 из 1,85 млн). При этом на городских участках с явкой 15–25% у губернатора всего 52% голосов против официальных 72,5% по области.

Еще больший территориальный разнобой в показателях явки и доли голосов действующего губернатора наблюдается в Московской области. В Волоколамском районе результат Андрея Воробьева составил 21% при явке 28%, в Химкинском районе – 45% при явке 23%, в Электрогорске – фантастические 89% при явке 70%. В целом на реалистичных низких явках доли голосов за Воробьева и прочих кандидатов практически равны, так что не исключено, что официальный результат Воробьева в 62,5% заметно завышен.

В целом единый день голосования 9 сентября 2018 г. продемонстрировал существенное снижение рейтинга действующих губернаторов и правящей партии во многих регионах. В этих условиях сохраняющаяся в некоторых регионах инфраструктура выборных фальсификаций может породить опасный разрыв между реальностью и официальными результатами выборов. Ликвидация этой инфраструктуры – важнейшая задача ЦИК и общественности.

Автор — аналитик