Как сделать рывок в замкнутом круге

Когда прогнозы в отношении грядущего судьбоносного события запрещены законом, остается анализировать его вероятные следствия, близкие и отдаленные. Но, всматриваясь в это уже слегка засвеченное будущее, невольно оглядываешься в прошлое. Инаугурацию в мае 2012 г. украсила целая гирлянда: 11 указов, 218 поручений. Будет ли повторение широкого жеста? Те акты сейчас важны и для оценки реализации прошлых обещаний, и в сопоставлении с недавним посланием, ставшим предвыборной программой кандидата. У всей этой истории своя логика и сквозная драматургия.

Шесть лет спустя

Действия руководства обычно обсуждают в их связи с текущей реальностью, с «жизнью жизни». Однако у нас даже самые практически заряженные акции ориентированы на пиар вождя. Заоблачный рейтинг – главная скрепа режима, основа его легитимности в сознании массы и самой власти. В этом плане у замысловатой траектории разворотов курса и смены идеологий есть своя внутренняя логика. Она привязана не столько к запросам жизни, сколько к символике этапов правления и нагнетанию самой «этапности». Даже если жизнь никаких изменений не требует, народ скучать не должен. Show must go on, и в этом смысле новые тезисы часто отвечают не столько на запросы времени, сколько на вызовы предыдущего представления.

История СССР выглядела как история съездов КПСС. История России Владимира Путина уже сейчас выглядит как история оформления его избраний, каждое из которых явно делали неповторяющимся и неповторимым. Модернизация была ответом на приедавшуюся стабильность. Разворот к духовным скрепам и традиции ознаменовал возвращение хозяина, не хотевшего впрягаться в модернизацию, уже слипшуюся с образом местоблюстителя (хотя стратегия диверсификации и смены вектора сочинялась именно под «план Путина» к выборам Дмитрия Медведева). Теперь идея рывка в преодолении отставания опять переводит фокус на будущее. Духовные скрепы и игры с традицией свое отработали, сделав картину мира излишне архаичной и атмосферу не озонирующей. Риторика лидерства по определению тяготеет хотя бы к имитации свежести.

В этом плане майские указы 2012 г. только кажутся странными в логике долгоиграющего пиара власти. Казалось бы, зачем принимать откровенно популистские обязательства, когда выборы уже выиграны? Зачем сразу после инаугурации навешивать на себя столь тяжкую социальную обузу, к тому же не лозунговую, а задокументированную указами? Но надо вспомнить те обстоятельства. Еще не совсем спала волна возмущения чудесами парламентской кампании 2011 г. Еще гуляли по сетям отдельные факты и арифметические выкладки, намекающие, что и с выборами президента не все чисто. Незабываем тот проезд кортежа в Кремль, обставленный в эстетике пустого города из «Земляничной поляны». Чтобы для убедительности выиграть выборы еще раз, задним числом потребовалась еще одна «предвыборная» программа. Указы откровенно заканчивали деньги, но это не считалось подкупом, поскольку электорат уже высказался.

Многие позиции тех указов оказались ориентированы на выполнение как раз к 2018 г. Если шесть лет назад кто-то заранее так распределял ресурсы, чтобы залить деньгами именно начало 2018 г., то это шедевр стратегического планирования в пиаре, образец долгоиграющих политтехнологий. Но тут свои правила: не пойман – не гений.

Ошибки атрибуции и невооруженный конфликт

За отчетный период ресурсная база резко сузилась: цены на нефть, санкции, «эффективность» менеджмента, полулегальный распил. Не стало целого резервного фонда. Неудивительно, например, что кратное повышение зарплат в науке выполняли впритык: «к 2018 г.» – значит, в декабре 2017-го, не раньше. Как именно – отдельный вопрос. Хотя опыт уже был. Согласно указу № 597 зарплаты дошкольным воспитателям повысили еще в 2013 г. Однако по мудрому расчету это не коснулось технического персонала и администрации, включая начальство. В итоге возникли анекдотические эпизоды, когда Новый год разбогатевшие «воспитухи» (профессиональный термин) справляли отдельно от нищего коллектива директоров и уборщиц.

Знакомая логика власти: все эти благодеяния не ваша заслуга, а наша недоработка, к тому же поправимая. Уже сейчас в научной среде убеждены, что после выборов надбавки срежут, а к концу года всех отправят в отпуска без содержания. Независимо от правдивости таких предчувствий, они возникают не на пустом месте и подогреваются не пятой колонной, а самим дальновидным менеджментом. В итоге – весьма затратный политический эффект в диапазоне от нуля до глубокого минуса.

С другой стороны, здесь есть особая адресность – и в политическом времени, и в социальном пространстве. Эффект нужен здесь и сейчас; дальше работает принцип Скарлетт О’Хара: подумаем об этом завтра (если захотим). Точно так же не важны мнения и эмоции самих ученых – главное отрапортовать, дав формальный повод начальству выступить по понятию: президент сказал – президент сделал! В любом случае главный потребитель всей этой громоздкой и дорогой интриги один – национальный лидер, от которого снисходит эманация благорасположения. И даже вчистую обманывая начальника, вертикаль полагает, что он сам обманываться рад.

Однако именно тут идея Мощного Рывка (так непринужденно перехваченная в роликах Владимира Жириновского) натыкается на «проблему человека», причем сразу в нескольких измерениях. Вся линия, связанная с преодолением технологического отставания, ключевую роль в этой программе должна отводить науке и ученым. Но если так манипулировать наукой и теми, кто ее делает, технологическое отставание не выйдет даже законсервировать. Политика вступает в противоречие с практикой, тактика со стратегией; интересы менеджмента вытесняют интересы дела. Как сказал в свое время Михаил Жванецкий в выдающемся «Паровозе для машиниста»: «При чем тут борщ, когда такие дела на кухне?!»

Далее обычный человек и вовсе становится узловой проблемой всей этой программы мирного перевооружения. В военной области преодолевать техническое отставание не приходится: здесь мы уже опередили всех на много лет вперед, точнее навсегда. Но тогда о чем речь? Если о преодолении технологического отставания во всем остальном, то надо понимать, что это такое. Мы и в мирной жизни хотим стать современной страной, но отгороженной от современного мира – не важно, по чьей вине и по какой причине? От этого вывода никуда не деться, пока считается, что нападки на Россию – это следствие «вставания с колен», роста ее влияния в мире и т. п. Значит, к моменту, когда мы полностью расправим спину и плечи, наши глобальные конкуренты должны будут нас окончательно изолировать как главную угрозу человечеству. Выражаясь математически, это выглядит как прямо пропорциональная зависимость. Могущество России прирастать будет ее изоляцией. Логика знакомая: усиление классовой борьбы по мере построения социализма, укрепление государства в ходе его отмирания... Когда-то это называлось «диалектика».

Как бы там ни было, преодоление отставания в мирной сфере должно означать в этой логике максимально возможное импортозамещение в области передового хайтека, не говоря о среднетехнологичных и среднеинновационных производствах – вплоть до массового изготовления отечественных тележек для супермаркетов. Для нас это вопрос выбора между историческим подвигом и экономическим чудом. Это значило бы почти в мгновение ока избавиться от практически неизлечимой голландской болезни, когда проще и дешевле купить чужое за деньги от сырьевых продаж, чем производить свое. Когда же вам закрывают каналы сырьевого экспорта и доступ к высокотехнологичным товарам и новым технологиям, вы по необходимости изобретаете отечественное чучхе с опорой на собственные силы.

И даже это было бы по-своему замечательно, если бы дело было только в технологиях, но не в институтах и, более того, в общей гуманитарной ориентации, в установках социума, политической культуры в целом.

Не любить человека

В этом плане совершенно разоблачительным выглядит анализ одних только заголовков в новостных агрегаторах, работающих на пропаганду. Это идеальный срез слегка экзальтированного политического сознания базового электората власти – и в этом срезе принципиально нет ничего созидательного. Это безостановочно работающая машина закрепления нарциссического синдрома грандиозности и всемогущественности, при этом наше величие имеет в этой картине мира исключительно разрушительный или, как минимум, агрессивный характер. Россия здесь постоянно кого-то атакует, отчитывает как ребенка и ставит на место, наводит панику и ввергает в прострацию, лишает и унижает. Несколько раз в неделю мы рушим доллар, деморализуем американский флот пикирующими штурмовиками, оставляем Прибалтику без средств к существованию и пляшем на костях уже практически распавшегося ЕС. При этом рост влияния России в мире не описывается ни одним изобретением, которым страна могла бы поделиться с другими иначе, как по баллистической траектории.

Эпохальное открытие Билла Гейтса было прежде всего социогуманитарным – железо и программы здесь вторичны. Он просто придумал сделать компьютер бытовым прибором. Для этого целью всей культуры инноваций должен быть человек, а механизмом отбора – рынок. Для этого нужна экономика, которая гуманитарными инновациями живет, а не отторгает их, поскольку практически вся зиждется на перераспределении централизованного ресурса. Но уважение к человеку в инновациях и технологиях начинается с уважения к нему в жизни и политике. Иначе всем этим могучим рывкам просто некуда и незачем рваться. Типичный прогресс «в сферическом вакууме».

Судя по идеологии программ, эти масштабы нашего многовекового бедствия вряд ли осознаются. Индикаторы успеха чисто формальные: число университетов в сотне мирового рейтинга, количество статей в «Сети науки»... Прямой путь к росту отставания, а в итоге – к фатальному дефициту хайтека в инфраструктуре и гражданской повседневности.

Послание своей военизированной мультипликацией эмоционально задавило мирную часть программы, а общими установками рискует и вовсе ее обнулить. При этом и сама программа институциональных изменений не лучшим образом подана в качестве предвыборного текста и часто грешит детализацией при недотянутой идеологии. Если бы кто-то задумал сделать новое издание чего-либо в статусе майских указов, там было бы с чем поработать, тем более на базе уже сделанного. Однако при этом придется исходить из того, что мощный рывок при таких политических и административных инерциях не более чем мечта. Сейчас, может быть, осмотрительнее была бы установка на минимизацию саморазрушения от плохо подготовленной и не всегда здоровой активности государства. В послании не удержались от не очень вразумительной формулы «сбережения народа». Возможно, на какой-то период можно было бы заручиться стратегией «сбережения всего». Например, остатков отечественной науки, без которой никакие рывки невозможны не только в настоящем, но и в будущем.

Автор - руководитель Центра исследований идеологических процессов