Присоединение Крыма к России, трехлетняя годовщина которого отмечается в субботу, обернулось не только огромными потерями для российской экономики, атакой на институты гражданского общества и международной изоляцией. Оно легитимизировало так называемую гибридность, или постправду, в политике, расширило «серую зону», в которой политика делается спецоперациями, нет места ценностям, а знак легко меняется с минуса на плюс.
Новости только одного дня 16 марта 2017 г.
Россия отрицает существование письма от Виктора Януковича с просьбой использовать российские войска «для защиты жизни, свободы и здоровья граждан Украины» – письма, зачитанного бывшим постпредом Виталием Чуркиным 3 марта 2014 г. в Совбезе ООН в качестве одного из оправданий действий России (на следующий день в ходе пресс-конференции и президент Владимир Путин подтверждал наличие обращения). Россия отрицает обвинения в кибератаках в адрес российских спецслужб (департамент юстиции США обвинил в участии в атаке на Yahoo двух сотрудников ФСБ, которые в России арестованы по обвинению в госизмене). Путин на церемонии вручения президенту верительных грамот послами заверил дипломатов, что их в России «не будут чураться <...> опасаясь повредить себе репутацию или испортить карьеру», – очевидный отсыл к скандалу в США, связанному с тем, что члены команды Дональда Трампа общались с российским послом еще до инаугурации нового президента.
Ситуация, когда посла России «чураются», а в хакерских атаках обвиняют спецслужбы, призванные их предотвращать, как минимум характеризует высочайший уровень недоверия. Его быстрое развитие началось как раз три года назад.
На той же пресс-конференции 4 марта 2014 г. Путин отрицал наличие российских военных в Крыму – затем его мнение постепенно менялось вплоть до подробного рассказа о спецоперации.
В дальнейшем российская внешняя политика креативно развивалась благодаря конфликту на юго-востоке Украины и катастрофе малазийского Boeing, заключению первого и второго минских соглашений, началу военной операции в Сирии, конфликту и замирению с Турцией, попыткам сотрудничества в разных формах с праворадикальными движениями в Европе и т. д. и т. п.
Среди недавних примеров этого подхода – история с якобы влиянием России на ход выборов в США. Кремль отрицает свое участие во взломе почты штаба кандидата от демпартии, прямых доказательств того, что хакеры действовали по распоряжению российских властей, нет, но сама эта неопределенность добавляет Кремлю влиятельности и тактически выгодна ему.
Одно из важных следствий такой политики – появление негосударственных, неформальных групп и организаций, которые выполняют государственные по сути силовые или дипломатические функции, будь то действия военных «частников» в Крыму, Донбассе и Сирии, попытки выстраивания неформальных связей в Европе или электронный шпионаж в Америке. Нельзя говорить, что ничего такого не бывало до Крыма, но именно Крым показал Кремлю успешность простой политики называния черного белым.
Рост «серой зоны» в политике опасен потому, что возможность ее контроля заказчиками обычно преувеличивается.