Век сведения счетов

Некалендарный ХХI век начался взрывами жилых домов, самолетами, влетевшими в нью-йоркские небоскребы, детьми, взятыми в заложники в Беслане. Единую для всех дату начала нового века назвать трудно – у каждого из тех обществ, по которым ударили террористы, свои даты. Тогда могло показаться, что это однократные, не увязанные между собой трагедии, что проблему терроризма можно решить, проведя жесткий блицкриг на территориях, где скрываются террористы.

Но мгновенные войны обернулись затяжными. Пришел в движение маховик насилия и ответного насилия – вооруженные высокотехнологичным оружием государства столкнулись с постоянно мутирующими террористическими сетями. Сегодня, после гибели 224 россиян в результате крушения российского самолета над Синаем, недавних терактов в Бейруте, унесших 43 жизни, и скоординированных атак на мирных людей в Париже, где погибло 129 человек, можно говорить, что террористические сети Ближнего Востока, обновившись и освоив современные медийные технологии, перешли к действиям за пределами контролируемых ими территорий.

Оказалось, что одного жесткого ответа мало и мир уже не может забыть теракты как страшный сон и спокойно продолжать жить так, как жил во второй половине XX в., – в русле ценностей экономического роста, экономической конкуренции и глобального перемещения людей, знаний и денег.

Лидерами развития и роста были во второй половине ХХ в. государства и силы, расположенные по обе стороны железного занавеса и имеющие мощный иммунитет против войн и попыток передела миропорядка (что не мешало им финансировать и поддерживать противоборствующие стороны многочисленных конфликтов холодной войны). Иммунитет был приобретен в двух мировых войнах, в которых немыслимые потери понесли и победители, и проигравшие.

Но сегодня на первые роли в мире выходят люди и группы, лишенные этого иммунитета. Важнейшим мотивом, движущим агрессивным поведением, является политика обид, политика воздаяния и мести. «Перебирая главные темы, о которых я писал на протяжении минувшего года, – Россия, кризис вокруг Греции и еврозоны, Ближний Восток, Восточная Азия, – я прихожу к выводу, что объединяет их риторика национального или культурного унижения», – писал в марте нынешнего года в колонке о политике унижения журналист Financial Times Гидеон Рахман. Еще на 10 лет раньше Том Фридман из The New York Times назвал унижение самой недооцененной силой в международных отношениях.

В сообществах, культивирующих национальную обиду, лидеры настраивают свою паству против чужаков, носителей других вероисповеданий, стран-гегемонов или колонизаторов, обидевших их в прошлом, против социальных и сексуальных меньшинств. На этих эмоциях, а не на религиозной вере прежде всего выстроены технологии рекрутинга в экстремистские организации – в том числе те, что берут ответственность за свежие теракты. Как психологический механизм это хорошо изучено, и это можно рассматривать как технологию. Но вот только еще лет 20 назад казалось, что мир повзрослел и перерос этот механизм. Организаций и стран, сгорающих от желания отомстить, не может быть много, ведь это уже было – уже было причиной больших войн.

Но желающих переделать мир на более справедливых основаниях – по отношению к группам и странам, а не к индивидуальному человеку – становится все больше. Вот что, по-моему, особенно важно: при эксплуатации чувства униженности происходит его перенос с индивидуального уровня на коллективный – групповой, национальный, религиозный. Этот процесс приобрел политическое измерение и в XXI в. выплеснулся в большой мир в том числе и в виде ужасающих терактов и преступлений против человечности. «Широко распространенное в мире ощущение недостаточного признания человеческого достоинства, – пишет политолог Чарльз Гати, – ярко проявляется на Ближнем Востоке». Но не только на Ближнем Востоке, конечно.

Понятная альтернатива безумию только одна – развитие и рост. Можно расти и доказывать свою состоятельность мирно, как Китай или Малайзия. И в этих обществах царят сильные эмоции. «Мусульманские страны и народы поражены чувством безнадежности, – говорил в свое время премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад. – Нам кажется, что мы ни на что не способны, ничего не можем научиться делать правильно... Наша единственная реакция – злиться. Но разозленный человек не может хорошо рассуждать». В Китае много внимания уделяют «столетию унижения» – периоду китайской истории, начавшемуся с момента первого столкновения с западным империализмом в 1840-е гг. и закончившемуся военной победой над Японией в 1945 г. Но эти чувства преодолеваются усилиями по развитию и росту.

В нынешнем темном веке всеобщего сведения счетов – за колониализм, за поражения и унижения – популизм, возгонка чувства уязвимости и игра на нем позволяют выигрывать выборы и завоевывать популярность. Но тем, кто покупается на культ мести, стоит помнить, что это топливо ненависти и, при доведении до логического предела, топливо убийства и войны. Чувства ненависти и обиды выгодны лидерам, которых выносит на поверхность в моменты кризисов, но эти же эмоции тормозят развитие обществ, поскольку культивируют и консервируют недовольство внешними силами. Зачем надрываться, если успехи и неуспехи зависят не от человека, а от того, что отнял у какой-то страны или социальной группы зловредный Запад? Внешние силы становятся причиной проблем и мишенью, снимая ответственность с индивидуального человека.