Директора российских компаний научились уходить от субсидиарной ответственности

Четыре года назад, в июле 2017 г., в законе о банкротстве появилась новая революционная глава, в которой разъяснялось, как привлекать директоров и владельцев обанкротившихся компаний к субсидиарной ответственности по долгам компаний. С тех пор накопилась немалая судебная практика. «Ведомости» выясняли, насколько сейчас директорам реально избежать ответственности по суду.

По просьбе «Ведомостей» компания «Актион бухгалтерия» (входит в медиагруппу «Актион») исследовала картотеки арбитражных дел на сайте kad.arbitr.ru с 2018 по 2020 г. и выбрала дела по субсидиарной ответственности, которые касаются директоров компаний.

Как выяснилось, многим руководителям удавалось отбиться еще в судах первой инстанции. Если в 2018 г. 114 дел (45%) всего из 256 неотмененных дел в судах первой инстанции были решены в пользу руководителей, то в 2020 г. уже 739 из 1176 дел (63%).

Значит ли это, что директора компаний научились избегать привлечения к ответственности, стали действовать более осмотрительно, или же суды изменили подход к оценке роли директоров в разорении компаний?

За что наказывают

Изучение базы kad.arbitr.ru показало, что сейчас руководителей чаще всего привлекают к субсидиарной ответственности, если они вовремя не заявили о банкротстве или заключили невыгодные для компании сделки.

Например, в мае 2019 г. Арбитражный суд Забайкальского края вынес решение взыскать 1,7 млн руб. в пользу ФНС с руководителя компании по производству пара и горячей воды котельными «Коммунальник» Алексея Волокитина и аналогичной компании «Коммунальник+», зарегистрированной на бывшего сотрудника «Коммунальника» Алексея Хоменко. На суде выяснилось, что все основные контрагенты – потребители «Коммунальника» были переведены на расчет «Коммунальника+» и это юрлицо заработало за год 33,6 млн руб. При этом на счете «Коммунальника» оставались долги по налогам. Налицо были признаки того, что руководитель намеренно перевел все активы компании на другое лицо, чтобы уклониться от налогов.

Директор часто признается виновным и в тех случаях, когда выявленная по результатам проверки задолженность по налогам превышает 50% требований кредиторов третьей очереди. К примеру, в 2016 г. Арбитражный суд Москвы взыскал с руководителя компании «Фактор проф» Дмитрия Иванина долг перед ФНС в 14,4 млн руб. Налоговая проверка установила, что директор заключал сделки с однодневками, не имевшими признаков фактически действующих юрлиц. Проверяющие доначислили 14,4 млн руб. налогов, штрафов и пеней.

Значительное число решений кассационного суда, ухудшающих положение руководителей компаний, было принято именно по спорам, в которых активно участвовал налоговый орган, замечает Юлия Литовцева, партнер «Пепеляев групп».

Как показал анализ базы kad.arbitr.ru, распространенная причина, чтобы потребовать с директора долги компании (хотя он и не совершил действий, причинивших непосредственный ущерб компании), – непредоставление документации. Если руководитель не передает конкурсному управляющему бухгалтерские документы, это может помешать найти всех должников компании и собрать с них задолженность. А значит, конкурсная масса, т. е. все деньги должников, предназначенные к выплате кредиторам, будет меньше. Суммы привлечения к ответственности по такому основанию довольно высоки. Например, в 2019 г. Арбитражный суд Москвы взыскал с двух бывших директоров 41,5 млн руб. за то, что они не передали первичные документы и бухгалтерскую отчетность.

Завалили исками

Иски против руководителей долгое время рассматривались судами исключительно по формальным признакам, говорят опрошенные «Ведомостями» юристы. После изменения законов суды нередко формально трактовали новые положения, тем более что законодатели многих разъяснений не дали, а сформировавшейся судебной практики не было, и это привело к росту числа удовлетворяемых исков против руководителей компаний, рассказывает Литовцева.

У новых правил оказался побочный эффект. Они заставили арбитражных управляющих обращаться в суд для процедуры банкротства в обязательном порядке, в то время как раньше это делалось исключительно в тех случаях, когда нужно было восстановить нарушенные права кредиторов, рассказывает Владимир Журавчак, партнер юридической компании «Сотби». По его мнению, это произошло из-за чрезмерного регулирования деятельности арбитражных управляющих в России: они боятся принимать самостоятельно экономические решения из-за риска привлечения к ответственности по суду.

Чтобы снизить собственные риски, продолжает Журавчак, арбитражные управляющие нередко обращаются в суд с заявлениями о привлечении к субсидиарной ответственности даже по формальным основаниям, когда нет перспективы положительного решения о взыскании. В результате растет число решений суда первой инстанции об отказе в привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.

Бьются до последнего

В кассационной инстанции обратная ситуация: чаще выигрывают истцы, представляющие интересы компании или ее кредиторов. Когда заявление подается по формальным основаниям, арбитражные управляющие уже не идут обжаловать отказы, подавая апелляцию и кассацию. До суда кассационной инстанции доходят лишь жалобы по наиболее обоснованным заявлениям с реальной перспективой исправления судебной ошибки, объясняет юрист.

Все больше по-настоящему пострадавших компаний бьются до победного конца. По данным, собранным «Актион бухгалтерией», за три года число судебных дел на уровне кассации выросло более чем в 2 раза – с 1124 в 2018 г. до 2392 в 2020 г.

Доля решений в пользу директоров постоянна – около трети: в 2018 г. руководители выиграли 31% процессов, а в 2020 г. – 35,3%.

Верховный суд по опыту многочисленных разбирательств сформировал важные подходы к доказыванию вины и понятию объективного банкротства (оно выявляется путем ревизии предыдущей деятельности руководителей или других контролирующих лиц), рассказывает Литовцева. После этого, говорит она, суды стали более тщательно разбирать дела, связанные с субсидиарной ответственностью. И у руководителей появилось больше возможностей защитить себя от необоснованных обвинений.

Честная попытка

В марте 2021 г. Верховный суд вынес определение по делу Олега Дудорова, учредителя и генерального директора компании «Рента эстейт», управляющей группой компаний. «Дочки» «Рента эстейт» задолжали банкам 3,3 млрд руб. Сначала обанкротилась одна дочерняя компания – «Спар Липецк», а затем и другие. Дудоров ранее завизировал договор поручительства компании «Спар Липецк» (он был ее директором также) по кредитам, взятым другой дочерней компанией. И суды трех инстанций посчитали, что из-за этих поручительств в реестр требований кредиторов «Спар Липецк» пришлось включить требования еще двух банков. Из-за этого полностью удовлетворить требования всех кредиторов оказалось невозможно.

Но Дудоров привел доводы о том, что у него был реальный план вывода компании «Спар Липецк» из кризиса. Он сообщил, что у него была согласованная с банками антикризисная программа, которая предусматривала увольнение части сотрудников, закрытие некоторых торговых точек, уменьшение арендных платежей, отказ от услуг частных охранных предприятий и операторов видеонаблюдения, отказ от закупок импортных товаров, увеличение доли оптовых продаж. Заключение договоров поручительства с дочерними компаниями было условием реструктуризации кредитов, согласованной банками. А реструктуризация задолженности проводилась ради успешного выхода из кризиса, по словам Дудорова.

Верховный суд принял во внимание эти обстоятельства и указал, что нижестоящие суды должны были дать оценку доводам о наличии антикризисного плана и его разумности. Верховный суд пояснил, что, поскольку на рынке кредитования есть банковская практика, когда организации, входящие в одну группу, привлекаются банками в качестве поручителей по обязательствам друг друга, выдача таких поручительств не свидетельствует о неразумности или недобросовестности руководителя. Он действовал так, чтобы погасить обязательства группы компаний перед кредиторами, счел Верховный суд.

В этом деле Верховный суд сориентировал нижестоящие суды не на формальный подход, а на выяснение сути дела, т. е. был ли план по выходу из кризиса разумным и имел ли он шансы на выполнение или им прикрывались иные цели, связанные со злоупотреблением со стороны контролирующих лиц, замечает Владимир Плетнев, управляющий партнер адвокатского бюро «Адвокатская фирма «Юстина».

В постановлении Верховного суда говорится, что руководитель может быть освобожден от субсидиарной ответственности, если у него был добросовестный, экономически обоснованный и разумный план по преодолению финансовых трудностей.

Плетнев напоминает, что Верховный суд последовательно выносит развернутые решения, которые четко разграничивают обычные убытки бизнеса по рыночным причинам (директора не несут за них ответственность по суду) и убытки, возникшие из-за злоупотреблений руководства (тогда директоров следует привлечь к субсидиарной ответственности). Привлекать к субсидиарной ответственности, по мнению Верховного суда, можно лишь с рассмотрением всех элементов нарушения: наличия убытков, противоправного поведения руководителя, причинно-следственной связи между его поведением и убытками – а также степени его вины в нанесении убытков.

К разорению не причастны

Сейчас директора выигрывают суды и в тех случаях, когда не хватает доказательств, что именно из-за действий директоров компания разорилась.

Показательный пример: в июне 2021 г. Верховный суд вынес определение по делу иркутской компании «Энергопром», с руководителей которой кредиторы требовали 32 млн руб. Директоров пытались привлечь к ответственности из-за того, что они вовремя не подали заявления о банкротстве компании в суд. В материалах дела говорится, что директор должен был подать заявление еще в 2015 г., но не сделал этого. Признаки банкротства выявил финансовый анализ, проведенный двумя экспертными организациями. Эксперты обнаружили, что к банкротству компанию привел кредит, взятый компанией по решению генерального директора. Ему в вину ставилось и то, что он не принимал меры к взысканию дебиторской задолженности и не передал конкурсному управляющему документацию.

Но Верховный суд решил, что директор не должен отвечать по долгам, поскольку выяснилось, что доводы о том, что заявление нужно было подать в 2015 г., опровергаются бухгалтерским балансом за 2016 г., из которого ясно, что стоимость активов компании была значительно выше обязательств. Верховный суд указал, что выписки с расчетных счетов подтверждают, что с 2015 по 2018 г. на счетах компании наблюдалось активное движение денег, платились налоги, оплачивались счета за услуги, компания перечисляла зарплату, т. е. не агонизировала, а жила полной жизнью.

Верховный суд посчитал, что наличие кредиторской задолженности само по себе не говорит о банкротстве. Не доказано, что кредитный договор с банком повлек неплатежеспособность компании, тем более что кредит был израсходован по целевому назначению, а брать кредит для пополнения оборотных средств – обычная деловая практика. Имущество по кредиту было передано в залог, но компания продолжала использовать его по производственному назначению. Кредиторы, таким образом, не смогли доказать, что непринятие директором мер по взысканию дебиторской задолженности привело к банкротству, а также что из-за этого компания утратила возможность взыскать долги.

Решения Верховного суда наглядно показывают бизнесу и руководителям, за что контролирующие лица могут привлекаться к ответственности, а что дозволяется законом, полагает Плетнев. По его мнению, это позволяет бизнесу принимать более взвешенные решения, что само по себе ведет к снижению случаев реального привлечения к ответственности.

Параллельно растет и правовая грамотность руководителей в вопросах субсидиарной ответственности, все чаще они обращаются за правовой поддержкой на ранних этапах, когда только возник риск банкротства компании, замечает Литовцева. Профилактика же ответственности – лучшая гарантия того, что ее удастся избежать, заключает юрист.