На сцене Венгерской национальной оперы поставили «Секейскую прядильню» Золтана Кодая
Спектакль на фольклорном материале рассказал о жизни и смерти
Строго говоря, «Секейская прядильня» (1932) даже не опера, а пестрый дивертисмент из баллад, песен и танцев, которые Кодай подслушал и записал в Секейском крае, в Северной Трансильвании. Секеи – этнические венгры, компактно проживающие на территории нынешней Румынии, – считаются единственными хранителями архаичных пластов венгерского фольклора, которые обнаружили Барток и Кодай, увлекавшиеся фольклорным собирательством. Заказ на оперу послужил для Кодая удачным поводом для вживления в оперную традицию народных напевов, тем более что музыкальный фольклор на территории самой Венгрии считается позднейшим и отчасти вторичным.
Спектакль поставил маститый польский режиссер Михал Жанецки. Он несколько усложнил первоначальный сюжет оперы-баллады, разворачивающийся в прядильной комнате, где долгими зимними вечерами пряли девушки села. Парни туда, разумеется, тоже являлись – хотя вход в прядильню им был заказан. Жанецки внес в этот беспечальный сюжет трагическую ноту. Смерть и рождение – неотъемлемые составляющие жизни человека – присутствуют в его спектакле с первой же минуты. На руках у молодой жены умирает муж, оставляя сиротой дочку лет шести. Горе вдовы бурно и неистово; процессия скорбных плакальщиц, пришедших обмыть и обрядить покойника, сознательно сближена с древнеегипетскими фресками по выразительной пластике рук (хореограф спектакля – Жолт Юхаш). Плач и причитания, траурные обряды – таков первый план сценического повествования.
Второй план ирреален; это иллюзорное пространство мечты и воспоминаний о прошедшей юности, об ушедшем счастье. Режиссер не давит на жалость, но простые житейские радости, знакомые каждому, будучи представлены на сцене, трогают до слез.
История любви и жениховства развивается на красочном фольклорном фоне: постановщики не пожалели ни сил, ни средств на яркие фольклорные костюмы хора и многоцветье декораций (сценограф – Луиджи Сколио). Но тема смерти, мрачный мотив memento mori не уходит, придавая красочному празднику ощутимый привкус бренности.
Ведет спектакль главный дирижер театра, опытный и мастеровитый Балаж Кошар, ни на минуту не снижающий накала музыкального действия, выгодно подчеркивая красочную оркестровку Кодая и заводную ритмику народных плясок, искусно переключая эмоции и добиваясь в итоге подлинного сопереживания зала.
Будапешт