Райнер Зеле: «Не хочу распространять призрачные надежды, что цена на газ сильно снизится»

Австрийская OMV – первая европейская компания, подписавшая контракт с советским «Союзнефтеэкспортом» (в 1968 г.). За шесть лет руководства OMV Райнер Зеле еще больше подружил компанию с «Газпромом», а сам подружился с Алексеем Миллером. При нем OMV стала одним из главных партнеров «Газпрома» и вошла в пул финансовых инвесторов проекта «Северный поток – 2» со стороны Европы.

Зеле дал первое интервью «Ведомостям» в 2015 г., вскоре после того, как занял пост председателя правления OMV, второе – сейчас, за несколько дней до отставки. Многие проблемы, с которыми сталкивается «Северный поток – 2», были предсказуемы шесть лет назад. «Нам нужно готовиться к тому, что будут сложности, так как многие государства – члены ЕС имеют различные интересы», – говорил Зеле в первом интервью.

Оператор «Северного потока – 2» Nord Stream 2 AG делает попытки вывести проект из-под действия обновленной газовой директивы ЕС. Nord Stream 2 AG, транспортирующая газ, должна быть независимой от поставщика – «Газпрома», а 50% пропускной мощности трубы должно бронироваться для альтернативных поставщиков. В свое время Федеральное сетевое агентство ФРГ сделала исключение для первого «Северного потока», построенного до изменений в газовую директиву, распространивших антимонопольные нормы на морские газопроводы, приходящие в ЕС из третьих стран. Но по «Северному потоку – 2» Nord Stream 2 AG чуть больше недели назад проиграла агентству дело в Высшем земельном суде Дюссельдорфа. Зеле недоумевает, почему инвестора лишают права полностью использовать мощности построенного им газопровода. Он говорит о необходимости диверсификации газовых потоков, но никогда не скрывал, что сделал большую ставку на российский газ.

– На будущей неделе (интервью состоялось 27 августа. – «Ведомости»).

– До конца года. Это сказал Алексей Миллер. И я разделяю его прогноз.

Что диктует цены на газ

– Мне кажется, спотовые цены зависят скорее от мирового спроса и от того, холодная ли будет зима, и в гораздо меньшей степени от газопровода «Северный поток – 2».

– Сейчас цена на газ высокая, потому что была холодная зима. Апрель и май тоже выдались холодными. Из-за этого уровень газа в подземных хранилищах довольно низкий (по данным Gas Infrastructure Europe на 30 августа, европейские газохранилища были заполнены на 66,3%, в то время как на 30 августа 2020 г. – на 91,4%. – «Ведомости»). Именно данные по объемам газа в хранилищах будут оказывать значительное влияние на цену в ближайшие месяцы. А сколько газа поступит в хранилище – определяют прежде всего мощности компрессорных станций на входе, а не «Северный поток – 2». Ближайшие недели будут решающими – сколько газа мы успеем накачать в хранилища. Потому что начиная с октября поток уже повернется в обратную сторону: будем выкачивать газ. И здесь «Северный поток – 2» роли не играет, потому что в любом случае он к этому времени задействован не будет.

Но я согласен, что некоторые вещи определяются психологией. Щелкает в голове: вот сейчас пойдет газ по «Северному потоку – 2», объемы увеличатся... И действительно, рынок на это может как-то реагировать.

– Знаете, все не так просто. Клиенту всегда выгоднее получить как можно более низкую цену, чтобы отопление обходилось дешевле. Сейчас у нас высокие цены и в летние месяцы тоже. Операторы газовых хранилищ закупают газ без энтузиазма: ведь, если они закупили его летом по высокой цене, им нужно как минимум по той же цене его продать зимой, чтобы в минус не уйти. Поэтому цена на рынке сейчас представляет собой риск для самого рынка, и особенно для эксплуатантов газовых хранилищ.

Однако мне бы не хотелось распространять какие-то призрачные надежды, что цена значительно снизится, потому что, как я сказал, она связана с низким уровнем заполнения газовых хранилищ.

– Когда цена на газ поднимается выше определенного уровня, снижаются объемы закупок. Люди перестают сильно топить. У электростанций тоже есть определенная гибкость: они начинают использовать больше угля и меньше газа. Сейчас в Европу завозится больше угля именно из-за того, что газ дорог. Так что мы можем радоваться высоким ценам, но должны при этом понимать, что из-за них объемы на рынке будут сокращаться.

Почему «Северный поток – 2» подешевел

– Маттиас Варниг, исполнительный директор Nord Stream 2 AG, и его команда очень хорошо поработали и сэкономили во время строительства. Не всегда же все должно дорожать. Может иногда и дешеветь.

– При планировании проекта составляется прогноз объемов работ и цен [на производство работ, материалы]. И естественно, закладывается дополнительно определенный буфер, непредвиденные расходы. В результате получается некая стоимость. И в случае Nord Stream 2 AG – те самые 950 млн евро (по договору с Nord Stream 2 AG финансирование распределялось поровну, по 950 млн евро, между Engie, OMV, Shell, Uniper и Wintershall Dea. – «Ведомости»).

А потом наши замечательные коллеги из Nord Stream 2 AG начали методично и основательно, день за днем, работать над этим проектом. В результате они получили цены лучше, чем планировали, и в итоге получилась более низкая стоимость.

– Мы действительно ожидаем первое поступление во втором полугодии этого года. Но раскрыть детали нашего договора финансирования я не могу.

– Нет, не могу.

Не на полную мощность

– Ну, это оценка Алексея Миллера. Однако вы совершенно правы, что размер поставок зависит от того, когда мы получим сертификацию на газопровод. Скажу абсолютно честно: нам сейчас очень трудно оценить, когда это произойдет.

– Мне кажется, что каждый, кто инвестирует в какой-то проект, должен иметь возможность построенные мощности использовать на 100%. И соответственно, продавать поставляемый продукт. Представьте, что некий автопроизводитель строит новый завод, который может производить 100 000 автомобилей в год. А тут вдруг приходит чиновник и говорит: «Как здорово – ты построил завод на 100 000 автомобилей. Но вот тебе разрешение на 80 000». Имеет это какой-то смысл? Камень преткновения – насколько будет или не будет регулироваться последний маленький отрезок газопровода «Северный поток – 2», когда он выходит на германскую территорию. И сейчас суд в Германии принял такое решение, что очень высока вероятность, что этот маленький кусочек трубопровода будет регулироваться.

Сейчас компании Nord Stream 2 AG предстоит вести переговоры с германскими официальными ведомствами, чтобы понять, как это регулирование будет происходить. Давайте возьмем некий сценарий, абсолютно гипотетический. Чиновники скажут: только 80% объемов можно отдать «Газпрому». Получится та же история, как с условным автопроизводителем, которую я описал.

– Не могу ответить на этот вопрос, так как не считал.

Дело в том, что, если на 20% меньше пойдет по «Северному потоку – 2», значит, на 20% больше может пойти через украинский маршрут. И при таком сценарии влияние на германскую экономику практически не будет оказываться.

Разные маршруты

– Тут вы в общем правы. Поскольку «Северный поток – 2» примерно на 1000 км короче маршрута через Украину, мы тратим ощутимо меньше газа на транспортировку (компрессорных станций на «Северном потоке – 2» меньше, также они более современные и потому более энергоэффективные. – «Ведомости»). Это означает, что проект является более экономически выгодным и экологичным.

Но здесь нельзя не учитывать политические интересы. Это до определенной степени сейчас выходит на первый план. Еврокомиссия внимательно следит за тем, чтобы определенные проекты постройки газопровода не приводили к дальнейшей [экономической и политической] дестабилизации Украины.

– Как инвестор задаешь себе, как правило, несколько вопросов. Первый – каковы рамочные условия, какова будет защита инвестиций на Украине и что будет с правами собственности? Другой вопрос – будет ли проект экономически рентабелен? А этого можно добиться только благодаря долгосрочным договорам о транзите. Иначе может кончиться тем, что вы проложите через территорию Украины новую красивую блестящую трубу, только газа в ней не будет.

– Тут всегда возникает вопрос, насколько предприятие готово к риску.

– На первый взгляд я эту оценку могу разделить. И точно могу сказать, что выбросы СО2 будут меньше.

– Нет, я исхожу из того, что уже есть. Существующей инфраструктуры достаточно.

– Речь не идет о предпочтении того или иного маршрута. Но, в принципе, мы заинтересованы в диверсификации, которая придает бизнесу устойчивость и позволяет минимизировать риски.

Партнеры по водороду

– Здесь важно, чтобы мы говорили именно об импорте природного газа, не о росте потребления. Дело в том, что собственное производство газа в Европе сейчас сокращается значительно быстрее, чем мы ожидали еще несколько лет назад. Если говорить о так называемой зеленой сделке в Европе, то ее эффекты на рынке ощущаются с определенной задержкой. Так что в краткосрочной перспективе, скажем до 2025 г., я не ожидаю значительных эффектов. Более того, учитывая, что, в частности в Германии, с рынка все активнее уходят угольные и атомные электростанции, можно ожидать, что наряду с ростом выработки возобновляемой энергии будет расти и роль газовых электростанций. Потому что они экологичные. А в долгосрочной перспективе потребность в природном газе будет сокращаться.

– Да, это правда.

– Мне кажется, что в краткосрочной и среднесрочной перспективе мы будем концентрироваться на так называемом голубом водороде. Это означает, что мы из природного газа производим водород, а СО2 накапливаем под землей.

По-моему, это комбинация, в которой выигрывают обе стороны. У Европы есть потребность в водороде, сейчас мы готовим к этому рынок и вкладываемся в общую инфраструктуру. Что же касается России, то у нее есть необходимые объемы газа для производства и для накопления водорода.

В долгосрочной перспективе нам, я думаю, следует стремиться и к сотрудничеству в области зеленого водорода. Здесь мы говорим об электролитической технологии производства водорода. В подобное партнерство мы с западной стороны привносим еще один важный компонент: технологию. А ваша замечательная страна имеет большое преимущество. Это огромные просторы, огромные площади. Представьте, сколько можно разместить ветряков или солнечных батарей. Если вы в Европе приедете в некоторые страны, там уже ветряк на ветряке, нет места их размещать. И если мы действительно ставим цель развить водородный рынок в Европе, то по всем расчетам получается, что водород нужно будет импортировать, а естественным и ближайшим партнером будет Россия.

– Нет, конкретных переговоров не ведется. Но путь в тысячу миль начинается с первого шага. И этот первый шаг, я думаю, самое время сделать сегодня: заключить соглашение и вместе работать над выстраиванием такого водородного альянса.

Российско-германская внешнеторговая палата (Зеле – президент палаты. – «Ведомости») уже навела мостик между нашими странами – создана инициативная рабочая группа, которая как раз занимается этими вопросами.

– Если мы говорим о голубом водороде, то для его производства необходимы две вещи. Первое – нужен природный газ, второе – накопитель для образующегося СО2. В случае с голубым водородом вы не избежите его транспортировки, потому что места хранения СО2 не могут находиться рядом с потребителем. С зеленым водородом другое дело – его можно методом электролиза производить где угодно, в том числе и там, где находятся потребители. Так что можно выбрать любой из двух путей.

– Нет, проблема есть, и она должна получить свое техническое решение. Допустим, вы хотите снабжать некоего промышленного клиента зеленым водородом. Ему этого зеленого водорода нужно столько, что для того, чтобы обеспечить его необходимой производственной мощностью, вам пришлось бы рядом с ним построить атомную электростанцию. Так что, если мы в самом деле хотим развивать большой рынок водорода, транспортную проблему нужно решать.

– Конечно. Мы все в этом заинтересованы.

Как познаются друзья

– Я попросил об этом Алексея Миллера.

– Я хотел приобрести химическую компанию Borealis. (В октябре 2020 г. OMV купила Borealis за $4,68 млрд, увеличив долю в компании с 39 до 75%. – «Ведомости».) В этой связи я попросил Алексея несколько сдвинуть по времени нашу сделку (в марте 2020 г. OMV сообщала, что сделка отложена до июня 2022 г. – «Ведомости»), чтобы как-то прийти в себя после такой крупной инвестиции. Он согласился – вот в таких ситуациях действительно видишь настоящих друзей.

– С моей точки зрения, цену нужно будет обсудить еще раз. Дело в том, что ачимовские участки 4А и 5А как проект претерпели изменения. Когда мы начинали разговор, это был инвестиционный проект. А сейчас это проект производственный. (Со времени старта переговоров в 2015 г. и подписания базового соглашения в 2016 г. условия сделки пересматривались: первоначально предполагался обмен активами, позднее – покупка OMV доли в проекте. – «Ведомости».)

– Почему вы меня в политику отправляете? (Смеется.)

– Я понимаю. Уже больше 20 лет я председатель правления в разных предприятиях, летаю по всему миру. И когда живешь в самолете, семье внимания уделяешь меньше. Я столько долгов [перед семьей] накопил, столько укоров совести, что решил как-то улучшить баланс. Но это не значит, что я забуду моих хороших друзей в России.