Райнер Зеле: «Мне не нужна помощь в переговорах с «Газпромом»

Райнер Зеле, новый председатель правления крупнейшей австрийской газовой компании OMV, возглавил ее 1 июля. До этого он много лет руководил крупной немецкой газовой компанией Wintershall и сумел сделать ее одним из главных союзников «Газпрома» в Европе. Wintershall под руководством Зеле участвовала в строительстве газопровода «Северный поток», собиралась участвовать в проекте «Южный поток» и готовилась к обмену активами с «Газпромом». Но сделка сорвалась. Теперь Зеле обещает сделать OMV важнейшим партнером «Газпрома» в Европе и готовит обмен активами с ним. Австрийская компания собирается участвовать вместе с «Газпромом» в расширении «Северного потока» и хочет получить доли в газовых месторождениях в Уренгое. О том, как Зеле собирается помогать «Газпрому» в конфликте с Европой и расширять присутствие OMV в России, он рассказал «Ведомостям» в своем первом интервью в новой должности

– Я бываю в России раз в 1–2 недели.

– Мы хотим наращивать сотрудничество. На данный момент наши главные приоритеты – участие в проекте «Северный поток – 2» и обмен активами с «Газпромом».

– В 1968 г. OMV подписала первый договор о поставках российского природного газа [из СССР]. Таким образом, Австрия стала первой страной Западной Европы, получившей российский природный газ, которого с тех пор поставлено в Австрию уже более 190 млрд куб. м. OMV и «Газпром» сотрудничают уже на протяжении десятилетий. Мы хорошо знаем друг друга и рады, что наращиваем стратегическое сотрудничество, и оно распространяется на всю цепочку создания стоимости в отрасли.

– Мы хотим развивать сотрудничество. OMV знает свои сильные стороны и в условиях тесного партнерства будет вносить свой вклад в общее дело, опираясь на них. Одно ясно точно: «Газпром» будет ценить это сотрудничество и может положиться на мое деятельное участие.

– Подобное сравнение неуместно. Мы имеем свою независимую стратегию тесного сотрудничества с «Газпромом».

– В ближайшие дни мы обсудим обмен активами с [председателем правления «Газпрома»] Алексеем Миллером. Как только мы достигнем договоренности, сообщим прессе.

– Это в прошлом. Мы ведем переговоры об обмене активами, а не о доле в OMV.

– Это чистой воды домыслы, которые начала распространять одна европейская газета. Я бы не хотел их комментировать.

– На данный момент OMV не ведет проектов в сфере СПГ в качестве производителя природного газа. В торговле СПГ мы являемся активным игроком.

– Конечно. Традиционно OMV – это производитель нефти с сильной интеграцией в цепочку создания добавленной стоимости.

– Эту стратегию я вполне понимаю. Ведь стабильное и долгосрочное сотрудничество возможно, если партнер вносит в проект добавленную стоимость. Мы, OMV, этого и хотим, применяя, например, наш технологический опыт в проекте по разработке ачимовских залежей.

– Тут я хотел бы пока воздержаться от комментариев. Сначала нам нужно продолжить дискуссию об этом с «Газпромом».

– В Европе OMV сейчас активно инвестирует в проекты на британском и норвежском шельфах Северного моря. Здесь в ближайшие годы будет значительное увеличение производства.

– Ну конечно! Мы хорошо знаем «Газпром нефть» и очень высоко ценим эту компанию.

– В принципе, да. Правда, сейчас мы ведем переговоры о сотрудничестве только с «Газпромом».

– Конечно. Есть несколько европейских компаний, которым нужны новые объемы газа. Это в первую очередь связано с сокращением собственного производства. Эту тенденцию мы наблюдаем прежде всего в Англии, Голландии и Германии.

– Этот вопрос лучше задать Алексею Борисовичу [Миллеру].

– Конечно. Европе нужен природный газ из России. Я не вижу никаких альтернатив в краткосрочной и долгосрочной перспективе. Это решение – решение компаний-импортеров, а не политиков.

– Хорошие, взаимовыгодные экономические отношения, продолжающиеся десятилетия, должны стать примером и стимулом для улучшения политических отношений. Пусть это сейчас кажется сложным, Европа и Россия должны вместе инвестировать в доверие. Обеим сторонам нужны воля и мужество, чтобы идти друг другу навстречу в политическом отношении.

– Нет.

– Нет. Пока мы не вели с Европейской комиссией никаких переговоров.

– Я могу лишь констатировать, что газовые компании очень хорошо представляют себе, как обстоят дела с газотранспортными мощностями. На основании договоров по принципу «бери или плати» в объеме, например, 80% загрузка газопроводов не может составлять 100%. Я вот только задаю себе вопрос – почему комиссия загрузку мощностей СПГ ниже 50% считает разумной.

– Будучи европейскими инвесторами, мы должны прикладывать много усилий. Но я оптимистично настроен, ведь «Северный поток – 1» был успешным проектом. Однако нам нужно готовиться к тому, что будут сложности, так как многие государства – члены ЕС имеют различные интересы.

– Вы абсолютно правы. Нам наконец нужно решение по использованию мощностей Opal. Однако я уверен, что в рамках нового проекта «Северный поток – 2» нам удастся договориться. Германский регулятор тогда, на мой взгляд, принял правильное решение, согласовав исключение данного газопровода [Opal] из Третьего энергопакета. К сожалению, Европейская комиссия имеет другой взгляд на этот вопрос.

– Мы создадим отдельную проектную компанию, так как в случае с «Северным потоком – 2» у нас другая группа инвесторов. Я исхожу из того, что, как и в случае с двумя первыми нитками, управление будет осуществлять эта компания.

– Нет! Это решение будем принимать мы. Но нам нужны соответствующие рамочные условия для инвестиций со стороны политиков.

– Согласование проекта «Южный поток» было заблокировано в Болгарии. Что же «Газпром» мог сделать? Было абсолютно не ясно, сможем ли мы выдержать сроки. За это Болгарии пришлось заплатить высокую цену, ведь с проектом «Южный поток» ее надежность поставок чрезвычайно повысилась бы.

– Это два абсолютно независимых проекта. Третья и четвертая нитки «Северного потока» были запланированы еще до проекта «Южный поток».

– OMV очень заинтересована в том, чтобы усилить ключевой австрийский хаб Баумгартен. Этого можно добиться с помощью газопровода «Северный поток».

– Мы приняли решение в пользу «Северного потока». Теперь мы сконцентрируемся на этом проекте.

– В принципе, такое продление газопровода в Европу возможно. Однако для этого нужно найти инвесторов, а проектное финансирование, например, в Греции сейчас может быть затруднительным.

– Это проект, которым я не занимаюсь подробно.

– Это едва ли представляется возможным.

– Это вопрос переговоров между «Газпромом» и Украиной. Ведь самое важное для обеих сторон – для поставщика и для покупателя – это надежность поставки и транспортировки. Что меня действительно сильно беспокоит, так это пустые газохранилища на Украине. В этом вопросе должно быть найдено решение, чтобы вновь заполнить их до наступления зимнего периода.

– В прошлый зимний период европейские газохранилища были задействованы более активно. Теперь мы должны заполнить эти мощности, чтобы обеспечить снабжение газом европейского рынка в грядущий зимний период. Хранилища газа на Украине не заполняются, так как Украина закупает газ в летний период лишь в незначительном объеме. Мы, OMV, своими основными австрийскими газохранилищами вносим значительный вклад в надежность поставок в Западной Европе.

– Европейские покупатели уже зафиксировали в договорах с «Газпромом» точки сдачи газа, они могут быть изменены только совместно. Эта идея предполагает, что европейские покупатели должны взять на себя транспортные риски на территории Украины. Зачем покупателям это делать?

– В целом такие мощности ПХГ привлекательны. Но даже самое большое ПХГ без надежной транспортировки бесполезно. Только если будет абсолютно надежная транспортировка как туда, так и оттуда, можно говорить о возможностях.

– У нас на данный момент нет собственного опыта взаимодействия с компаниями c Украины. С европейской точки зрения, надежность означает отсутствие перебоев с поставками и выполнение условий заключенных договоров.

– Мы снабжаем потребителей в Западной Европе.

– Для быстрого сокращения выбросов СО2 нужно более активно использовать газовую генерацию. Стабильный рынок возобновляемых источников электроэнергии должен быть в высокой степени гибким, ему необходимы мощности по генерации электроэнергии даже тогда, когда не дует ветер и не светит солнце. Как раз для этого случая газовые электростанции являются наиболее удачным, быстрым и экологически чистым решением.

Односторонняя энергетическая политика использования возобновляемых источников энергии не ведет к цели. Вы можете это наблюдать в Германии. Здесь, несмотря на увеличение возобновляемых источников энергии, сжигают все больше угля, в то время как газовые электростанции выводят из эксплуатации. В итоге выбросы СО2 даже растут. Это не может быть целью устойчивой климатической политики. Мы, представители газовой отрасли, должны более активно выступать за использование природного газа, объяснять политикам его преимущества для борьбы с изменениями климата.

– Да, это верно. Мы исходим из стагнации потребления природного газа, но и в то же время из сокращения объемов собственного производства в Европе. Поэтому Европе в будущем придется импортировать больше газа.

– Политика слишком сильно фокусируется на возобновляемых источниках энергии и слишком мало говорит об экологически устойчивом и взвешенном энергетическом балансе. И хочу честно признаться: кроме всего прочего перебои с поставками сказались на репутации газа не лучшим образом, так как усилили страхи перед слишком большой зависимостью от импорта природного газа.

– Мне не нужна помощь в переговорах с «Газпромом». На данный момент дискуссии по этому поводу больше не ведутся. Но вот другой аспект Энергетического союза мне вполне импонирует: мы должны более тесно связать европейские рынки в инфраструктурном отношении. Тут у нас еще есть нерешенные задачи.

– Полномочия принимать решения по данному вопросу имеют отдельные страны ЕС. Я последовательно выступаю за свободную рыночную экономику. А это значит, что компании сами договариваются об условиях и действуют автономно.

– Конечно. Вопрос только в том, как и когда. Я читал, что в Иране скорее делают ставку на СПГ, а не на газопровод в Европу. А газ из Туркмении можно очень эффективно поставлять в Европу через Россию.

– Это будет непросто. Я вижу незначительное одобрение со стороны политики и еще меньшее со стороны общества. Я считаю, что в этом десятилетии не будет существенного производства сланцевого газа в Европе.

– Сначала надо подождать и посмотреть, сколько СПГ на самом деле будет поступать из США в Европу. Только если дополнительные мощности производства сланцевого газа пойдут на экспорт, соотношение спроса и предложения останется неизменным. Если нет – возможны изменения цен, которые повлияют и на уголь.

– На данный момент я не вижу тому подтверждений. Мировая торговля СПГ пока не достаточна, чтобы связать континентальные рынки. Рынки США зависят от динамики производства сланцевого газа, а вот поставки СПГ из Австралии и Персидского залива, на мой взгляд, имеют в данный момент большее влияние на глобальный рынок.

– Я вижу, что мы активно движемся в сторону спот-торговли, в первую очередь в Северо-Восточной Европе. Сохранится ли эта тенденция в долгосрочной перспективе, решит рынок.