Развитие венчурного рынка в начале 2000-х в России нельзя рассматривать в отрыве от предыдущих десятилетий. Фундаментальные изменения, произошедшие в постсоветский период, оказали значительное влияние на формирование отрасли прямых и венчурных инвестиций.

Из 1990-х через кризис

Экономические преобразования, начавшиеся в 1990-е, создали основу для развития частных компаний, многие из которых унаследовали инновационные наработки советской прикладной и отраслевой науки. Перед такими проектами открывались большие инвестиционные и рыночные перспективы. Предприятия рождались в условиях значительных рисков и неопределенности, что способствовало поиску нестандартных решений и, как следствие, – развитию предпринимательского духа.

Большой вклад в становление венчурного рынка тогда сделали западные институты развития и институциональные инвесторы. Первые российские private equity фонды – Baring Vostok и Russia Partners, например, которые активно делали венчурные инвестиции в секторе TMT, получали поддержку от ведущих международных инвестбанков и пенсионных фондов. В числе проинвестированных ими компаний: ЦФТ, «ЭР-телеком», 1С, EPAM, Parallels и т. д. Заметное влияние на рынок оказал ЕБРР, способствуя запуску группы региональных венчурных фондов в начале 2000-х, что, по сути, стало первой ласточкой формирования индустрии профессионального венчурного инвестирования в стране.

С середины 2000-х российская венчурная индустрия начала быстро набирать обороты. Сделки с технологическими лидерами, такими как «Яндекс» и «Озон», стали настоящим прорывом. Это была первая волна успешных венчурных инвестиций, породившая технологические компании-единороги, кстати, появившиеся даже раньше, чем на других развивающихся рынках и в странах будущего БРИКС. Государство стало осознавать важность венчурного капитала для модернизации экономики. Параллельно с ростом венчурного рынка развивалась экосистема поддержки стартапов: появились акселераторы, бизнес-инкубаторы, сети экспертов и менторов. Тогда же стали проводиться венчурные форумы и конференции, которые выступили площадками для общения между инвесторами и предпринимателями. Одним из таких значимых событий был Российский форум интернет-экономики и инвестиций (РИЭФ), организованный в 2002 г.

В глобальный кризис 2008-2009 гг. объем венчурных сделок в России существенно снизился. Опасаясь неопределенности, инвесторы стали осторожнее делать высокорисковые вложения. Наблюдался отток зарубежного капитала, из-за чего снизилась доступность средств для стартапов. Особенно пострадали компании, которые ориентировались на экспорт или зависели от зарубежных инвестиций. Меньше всего были затронуты проекты на поздних стадиях развития, которые уже имели устойчивую бизнес-модель и были обеспечены капиталом до кризиса, такие как Mail.ru, к тому времени уже ставшая крупной компанией, или «Лаборатория Касперского», имевшая международных клиентов.

Стартапы боролись за внимание ограниченного круга инвесторов, что привело к повышению качества проработки проектов. Этот период стал своего рода катализатором для создания и роста большого количества новых технологических компаний. Например, сервис Avito был основан в 2007 г. и активно рос именно в условиях кризиса. А QIWI начал развивать сеть платежных терминалов как ответ на растущую потребность в удобных способах оплаты услуг.

Также кризис стимулировал российское государство к более активному участию в поддержке венчурного рынка. Был создан фонд «Роснано», предназначенный для компенсации оттока частного капитала.

Становление венчурного рынка

После кризиса 2008 г. и выхода российской экономики на путь устойчивого роста под влиянием увеличения вовлеченности российских технологических предпринимателей и инвесторов в глобальную повестку (пример основателя инвестиционной компании DST Global Юрия Мильнера) началась эпоха расцвета российского венчурного рынка. Это был период запуска серии венчурных фондов, поддержанных зарубежным институциональным и российским частным капиталом, которые в дальнейшем зарекомендовали себя как первоклассные инвесторы технологических проектов: Runa Capital, Almaz Caipal, iTech Capital, Leta Capital. В Россию впервые пришли крупные международные фонды – Tiger Global Management и Accel Partners. Однако стоит отметить, что бизнес-модель этих фондов преимущественно ориентировалась на трансфер российских технологий и команд в развитые страны, что ограничивало потенциал развития собственного технологического бизнеса в России.

Стремясь сбалансировать эту ситуацию, в 2011-2012 гг. правительство РФ активизировало деятельность Российской венчурной компании (РВК), которая в партнерстве с российскими корпорациями и управляющими компаниями начала серийно запускать венчурные фонды. В 2013 г. был основан Фонд развития интернет-инициатив (ФРИИ), который, по сути, создал рынок посевных инвестиций и за счет просветительской деятельности сформировал класс российских бизнес-ангелов.

В этот период в России начали массово проводиться отраслевые форумы, хакатоны и конкурсы, такие как Startup Village. 

По данным Российской ассоциации венчурного инвестирования (РАВИ), общий объем сделок вырос с $200 млн в 2010 г. до более $1 млрд в 2013 г. и достиг своего пика. Основными драйверами стали IT, e-commerce и финтех. Оживление рынка и возросшая активность фондов обеспечили рост новых технологических компаний, таких как «Островок», которые научились привлекать большие венчурные раунды.

С 2014 по 2018 г. стала еще более популярной модель инвестиций в российские компании, которые планировали развиваться за рубежом, в первую очередь в США. Фонды ориентировались на последующую перепродажу своих долей на американских рынках. Сделки вроде TradingView, inDriver и Prisma стали успешными примерами таких инвестиций. В это время создавались компании, которые превращались в глобальных игроков из России. Они позиционировались как международные компании, что было выгодно для венчурных инвесторов, так как они могли зарабатывать доходность на арбитраже мультипликаторов.

В 2017 г. руководство страны, стремясь усилить внутренний рынок, поручило крупнейшим госкорпорациям создать собственные венчурные фонды. Также активно продвигались меры поддержки технологических проектов за счет грантов и субсидий, на чем сфокусировались такие организации, как «Иннопрактика», РФРИТ, Фонд содействия, Московский посевной фонд. Заметными игроками на венчурном рынке начали становиться большие экосистемы: например, «Cбер» активизировал свои вложения в IT, инвестируя и приобретая стартапы и компании в сфере доставки, цифровой медицины и финтеха.

Важным фактором стала пандемия COVID-19: хотя глобально наблюдался рост инвестиций в биотехнологии и онлайн-сервисы, в России ситуация сложилась несколько иначе – рынок начал замедляться, а сделки совершались лишь точечно, хотя и были весьма успешными. Знаковым событием для российского венчурного рынка стало успешное IPO Ozon на бирже NASDAQ в ноябре 2020 г., в ходе которого компания привлекла $990 млн.

2022 г. стал переломным для венчурного рынка России из-за масштабных геополитических изменений. Он пережил значительное сокращение из-за полного ухода иностранных инвесторов – DST Global, Accel Partners и Index Ventures. Ожидания притока инвестиций от фондов из дружественных государств (Китая и стран Ближнего Востока) не оправдались. Основную роль стали играть физические лица через синдикаты и клубы, а также бизнес-ангелы и инвестиционные платформы.

Санкции, введенные западными странами, привели к изоляции экономики, оттоку капитала и технологий, утрате связей с международными партнерами. Эти изменения оказали существенное влияние на венчурный рынок, но также стали катализатором для развития ряда локальных инициатив и адаптации проектов к новым условиям поиска технологического и инвестиционного суверенитета.

Фонд «Сколково», РВК и другие государственные структуры нарастили поддержку проектов в сфере импортозамещения, цифровизации и национальной безопасности.

Фокус на рост

С одной стороны, сегодняшняя ситуация очень напоминает кризис 2008 г., когда весь мир охватила «венчурная зима». Во время пандемии COVID-19 администрация президента США Джо Байдена раздала значительное количество «вертолетных денег» – прямых выплат населению и льготных кредитов для бизнеса. Сейчас этой ликвидности на рынке уже нет, а банковские ставки растут не только в России, но и по всему миру.

Поэтому мы видим, что и количество инвестиций, и их средний чек сокращаются достаточно драматично. Если в 2020 и 2021 гг. глобальный рынок инвестировал в стартапы около $100 млрд, то сейчас эта цифра сократилась более чем в два раза и продолжает падать. Таким образом, глобальный венчурный рынок переживает смену эпох.

При этом в России «венчурная зима», казалось, сменится «венчурным летом», эксперты говорили про «иранский сценарий», поскольку в стране оказался «запертым» большой объем ликвидности, а спрос на российские технологии резко вырос. И действительно, мы увидели кратковременный бум IPO (более 10 размещений технологических компаний, чего не было уже порядка 10 лет), произошла стремительная перенастройка венчурного рынка – инвесторы сфокусировались на новых нишах, освободившихся после ухода иностранных вендоров и возникающих в связи с задачами технологического суверенитета. Однако неблагоприятная конъюнктура, включая растущую инфляцию и новый виток снижения курса рубля, обусловила стремительный отток средств из всех сегментов рынка альтернативных инвестиций, а венчурная индустрия словно встала на паузу – новые фонды почти не запускаются, венчурных сделок последний год крайне мало.

Может показаться, что сегодня далеко не самый удачный период для венчурных инвесторов. Однако венчурные инвесторы в 2024 г. проходят новый этап, который обещает возрождение отрасли благодаря растущим технологическим вызовам и изменениям в экономике. А основные тренды этого периода – рост внутренней активности, фокус на импортозамещение и развитие новых сегментов экономики. Именно сейчас есть уникальные возможности для серийного создания российских технологических лидеров, чего не происходило уже 15-20 лет. Венчурные инвесторы способны предвосхищать технологические (и не только) тренды, становиться лидерами структурной перестройки и модернизации целых отраслей. Это подтверждают многочисленные примеры не только из США и Израиля, но также Китая, Индии и Кореи. Все предпосылки говорят о том, что российская венчурная индустрия должна в ближайшее время пережить настоящее возрождение.

Существует целый набор отраслей, буквально замерших в ожидании венчурного капитала. Во-первых, это почти все секторы рынка ИТ, переживающего бурный рост: индустриальное ПО, кибербезопасность, САПРы и т. п. Во-вторых, сегмент биомедтеха, где идет смена парадигм в области здравоохранения: потребители переходят от ургентной медицины к предиктивной и диагностической. Это вызывает значительные изменения в цифровых решениях для этой области.

Важно, что возможности возникают в тех отраслях, которые в России исторически не были охвачены венчурным капиталом. Например, fashion-индустрия. Уход глобальных брендов и сложности с поставками создали высокий спрос на локальные марки, включая селлеров маркетплейсов. Заметен также переход на print-on-demand и использование отечественного сырья.

Далее – travel-рынок, который традиционно не считался привлекательным для инвестирования в России: новые решения и стартапы в этой сфере не появлялись очень давно. Наблюдаются изменения в глобальной логистике и гиперлокализация, переход от модели организованного туризма, где основным объектом покупки является перелет и проживание в отеле, к активному и комплексному, который дарит впечатления.

Наконец, третье – это все, что связано с производством и потреблением контента. Например, все онлайн-кинотеатры созданы 10 лет назад и более, и при этом есть запрос на новую форму производства контента, внедрение и использование искусственного интеллекта, новые подходы к дистрибуции, рекламе, маркетингу. Медиа тоже входят в этап венчурного взрывного роста.

Перечисленные отрасли будут «горячими» следующие 3-5 лет в отличие от предыдущих 10-15 лет, когда они вообще не были интересны венчурному инвестору.

Что касается компаний-единорогов на российский лад, которые могут вырасти с нуля до миллиардной выручки за кратчайший срок, то для их создания сейчас есть все возможности. Во-первых, корпорации потребляют больше российского продукта и инноваций. Во-вторых, стало больше денег в экономике, растут располагаемые доходы. Несмотря на высокую ставку, корпоративная прибыль остается на максимумах. Это дает возможность малым технологическим компаниям быстро выходить на существенную выручку с маржой около 30-50%. При этом подобный бизнес можно вырастить, вложив всего несколько десятков миллионов рублей и подождав пару-тройку лет.

После долгого затишья трансформируется и становится более дружественным для компаний, поддержанных венчурным капиталом, рынок IPO. Раньше могли проходить только крупные размещения, обычно их делали на нескольких площадках одновременно, привлекая сотни миллионов долларов. Теперь появилось окно для компаний средней капитализации, особенно технологических, несмотря на коррекцию, мы видим, что технологический сектор не так сильно пострадал, учитывая значительную перепроданность.

Мы оцениваем количество потенциальных технологических «единорогов» минимум в тысячу по всей стране. Эти компании гиперлокальные, находятся в регионах, известны, не нуждаются в активном маркетинге. Их нужно находить и развивать, а затем проводить раунды и выводить на биржу. Таким образом можно существенно увеличить долю биржи в ВВП – до 60%. Найти и вывести на новые темпы роста эти «скрытые жемчужины» – ключевая цель венчурных капиталистов.

Напомним, что уже сегодня порядка 80% компаний из списка Fortune500 были поддержаны венчурным капиталом на ранних этапах развития, но среди крупнейших российских пока мало таких примеров. Однако очевидно, что ближайшие 5-10 лет принесут серьезные перемены. Сейчас самое время инвестировать в компании, которые могут стать претендентами на место на вершине пирамиды.

При этом стоит учитывать, что венчурные инвестиции – это не только про деньги и доходность, это также и про определенный стиль жизни, про веру в инновации, любовь к изобретательству, драйву. Поэтому быть венчурным инвестором в России – это тоже особая миссия и призвание.

Мировой спрос на сталь снижается третий год подряд, в 2024 г. падение составит 0,9% до 1,75 млрд т., прогнозирует Всемирная ассоциация производителей стали. Восстановление рынка она ждет в следующем году – плюс 1,2% до 1,78 млрд т. В России, по оценке ассоциации «Русская сталь», металлопотребление в 2024 г. составит 43,7 млн, что на 5,7% ниже показателя 2023 г.

Рынок стали сталкивается со многими вызовами, в том числе одним из первых реагирует на макроэкономические изменения. Текущая конъюнктура, над которой продолжает довлеть высокая ключевая ставка ЦБ (в октябре он достигла 21%), складывается не в пользу металлургических компаний, для выживания игрокам и отрасли в целом необходима серьезная трансформация в бизнес-подходах для удержания потребителей.