«Он получил ключи». Футболист-психолог, который научил Роджера Федерера управлять эмоциями

20-кратный чемпион турниров «Большого шлема» Роджер Федерер из-за травмы колена не участвовал в турнирах с июля 2021 г., и врачи пока не разрешают ему вернуться к соревновательной практике. Из озвученных планов на сезон-2022 пока только выставочный Кубок Лэйвера в сентябре и октябрьский турнир в родном Базеле. 

Но отсутствие на кортах практически не сказывается на доходах Федерера. В 2022 г. он снова попал в топ-10 рейтинга самых высокооплачиваемых спортсменов по версии Forbes, единственный из теннисистов. Рекламные контракты и бизнес-активность принесли Роджеру $90 млн с мая 2021 г. по май 2022 г., призовые — $700 000. 

В 40 лет титулованный швейцарец умудряется сохранять статус одного из главных героев мужского тенниса — историю этого феномена детально разбирает книга «Роджер Федерер. Долгий путь и прекрасная игра мастера», недавно вышедшая в издательстве АСТ. Ее автор — американский теннисный журналист Кристофер Клэри, взявший у Федерера более 20 интервью для разных изданий. Ради книжки он поговорил не только с Роджером, но и со многими членами его команды, соперниками, экспертами. Клэри не ставил перед собой задачу собрать полную энциклопедию карьеры Федерера, но стремился разобраться в людях и событиях, определивших ее беспрецедентную успешность. И ему это неплохо удалось. 

«Ведомости. Спорт» выбрал для публикации главу про юношеские годы Федерера и человека, который помог Роджеру научиться контролировать свои эмоции.

***

В течение первого года в Биле (там расположен Национальный тренировочный центр федерации тенниса Швейцарии, где Федерер занимался в конце 1990-х. — «Ведомости. Спорт») игроков предупреждали, чтобы они не повредили новый, специально повешенный на закрытых кортах тяжелый и дорогостоящий противошумный занавес, на котором были напечатаны имена спонсоров Швейцарской федерации. Все было хорошо, пока Федерер не бросил ракетку после разочаровывающей получасовой тренировки. Он, к своему удивлению, наблюдал, как она прорезала занавес и с грохотом отлетела от стены, оставив дыру в том, что выглядело, по крайней мере для Федерера, как более прочный объект.

— Как горячим ножом в масло, — вспоминал Федерер.

Первой его мыслью было: «Какой некачественный занавес». Вторая его мысль заключалась в том, что у него большие проблемы.

Федерер подошел к своему креслу, схватил снаряжение и ушел, а Лундгрен (Питер Лундгрен, один из тренеров теннисного центра в Биле. — «Ведомости. Спорт») покачал головой и напомнил ему, что сделка есть сделка.

— Я думал, что меня выгонят, потому что нас об этом предупреждали, — сказал Федерер.

Грюневельд (Свен Грюневельд, один из тренеров теннисного центра в Биле. — «Ведомости. Спорт») не хотел отстранять или изгонять молодого игрока из группы, поэтому он придумал наказание. Той зимой Федереру, который был совой и поздно вставал, пришлось целую неделю с утра убирать корты и все помещения, включая туалеты.

Эта история напомнила Роджеру, что правила, по крайней мере в Швейцарии, применимы и к молодым теннисным гениям.

— Я был подростком, который всегда проверяет границы дозволенного, — признался Федерер много лет спустя. — Это то, что сейчас делают мои дети, вполне естественно. 

На данном этапе будет справедливо взглянуть на поведение Федерера в перспективе. Он был неплохим парнем вне корта и, откровенно говоря, вел себя на корте не хуже, чем многие молодые люди-перфекционисты. Большинство его вспышек было направлено против себя самого, даже если их иногда можно было интерпретировать как пренебрежение способностями противника.

Ламмер (Михаэль, швейцарский теннисист — «Ведомости. Спорт»), который играл с Федерером с детства, признает, что у Роджера существовала проблема с самоконтролем.

— Он сделал большой шаг вперед в своей карьере, и многие молодые парни, которые очень талантливы, действительно увлечены спортом и хотят им профессионально заниматься, также очень эмоциональны, — считает он. — Они также не могут смириться с тем, как они проигрывают или почему они проигрывают. Роджер бросал ракетки, но не он один. Не то чтобы он был худшим из всех, совсем нет. Было бы преувеличением считать его невменяемым.

Но семья и тренеры волновались за Роджера. Грюневельд сказал, что он, родители, Картер (Питер Картер, первый тренер Федерера. — «Ведомости. Спорт») и Лундгрен пришли к выводу, что Федереру будет полезно обратиться к спортивному психологу.

— Было решено, что будет лучше, если психологом окажется кто-нибудь не слишком старый, из его собственного региона и интересующийся тем же, что и Роджер, например футболом, — делится Грюневельд. — Идея заключалась в том, что им должно было быть интересно общаться.

Поиск привел в 1998 г. в Базель, к Кристиану Марколли, 25-летнему парню, который несколько сезонов играл в профессиональный футбол в Швейцарии, в том числе три сезона за любимый клуб Федерера «Базель», прежде чем серия травм и операций положила конец его карьере. Марколли, по его собственным словам, был вынужден «переосмыслить весь жизненный план».

Он перешел в performance psychology — относительно новое для Швейцарии направление (изучающее влияние психологических факторов на оптимальную производительность человека. — «Ведомости. Спорт»), несмотря на его известное прошлое (вспомнить хотя бы Карла Юнга и Жана Пиаже).

Марколли еще учился в магистратуре Базельского университета, когда начал помогать Федереру. Позже он получил докторскую степень по прикладной психологии в Цюрихском университете.

— Что касается игроков, то я единственный доктор философии за всю 190-летнюю историю ФК «Базель», — смеется Марколли на нашей Zoom-конференции в 2021 г.

Он работал с рядом выдающихся спортсменов, в том числе с голкипером швейцарской футбольной сборной Яном Зоммером и горнолыжниками Домиником и Мишелем Жизенами — олимпийскими медалистами. Федерер и Картер узнали о Марколли, прочитав о нем газетную статью. Федерер вспомнил Марколли по игровому прошлому.

Роджер стал одним из первых клиентов Марколли. По словам Грюневельда, идея заключалась в том, что Федереру помогут изменить его привычки и более систематически управлять своими эмоциями, особенно когда матчи становятся напряженными.

Федерер не был первым и единственным в своем роде. The Inner Game of Tennis, ставшая классической книга Тимоти Галлвея (американский теннисный тренер. — «Ведомости. Спорт») о победе над внутренними демонами, была опубликована еще в 1974 г.

Иван Лендл (чехословацкий и американский теннисист. — «Ведомости. Спорт») на пути к № 1 в 1980-х работал с американским спортивным психологом Алексисом Касторри, которого он встретил поздно вечером в ресторане Denny’s в Бока-Ратоне, Флорида, будучи в мрачном настроении после поражения от Стефана Эдберга (шведский теннисист, бывшая первая ракетка мира. — «Ведомости. Спорт»). Иван использовал методы, которые считались авангардными в то время: визуализация и разговор с самим собой даже во время матчей, чтобы углубить свою способность сосредотачиваться («Иван Лендл хватает свое полотенце. Лендл держит мяч в руке и готовится к подаче...»).

Марколли — харизматичный собеседник и прекрасный рассказчик даже с учетом того, что английский для него второй (или третий) язык. Я спросил его, что отличает теннис от других видов спорта с точки зрения психологии.

— Это, наверное, самый сложный вид спорта в психологическом плане, возможно, наряду с гольфом, — сказал он. — Если ты уверен в себе, победа дается легко, если нет — в теннисе чувствуешь себя очень одиноко. А игра может длиться несколько часов. В горнолыжном спорте через минуту гонка закончится и ты можешь идти домой, но теннис — это долго и жестоко.

Кроме того, в профессиональном теннисе во время матчей официально запрещено общаться с тренером, что усугубляет ситуацию.

— В других видах спорта тренеры могут взять тайм-аут или дать вам инструкции, — сказал Марколли. — Конечно, в теннисе есть командная работа — при подготовке, разработке стратегии и т. п., но во время матча вам действительно нужно делать все в одиночку.

Во время матча простоя иногда больше, чем действия. Розыгрыши могут длиться 5-10 секунд, между которыми проходит от 20 до 25 секунд. В матче из пяти сетов у вас много времени, чтобы зависнуть в своих мрачных мыслях.

— Перерыв — это хорошо, если правильно его использовать, — считает Марколли. — Это огромная, огромная возможность. Я бы даже сказал, что во время перерыва можно переломить ход игры.

Марколли сосредотачивается на управлении дыханием и на контроле взгляда — куда игроки смотрят, чтобы сконцентрироваться.

— Для меня всегда важно, как игрок использует свои глаза, — сказал он. — Но есть еще один фундаментальный компонент, который выходит за рамки матча, — в мире ли ты с самим собой? Твой общий жизненный план более или менее соответствует тому, что ты находишься именно здесь и сейчас? Или ты бы предпочел быть где-нибудь в другом месте?

Федерер, к его чести, решил заняться своими ментальными слабостями в довольно раннем возрасте. Ему еще не было 17, когда он начал сотрудничать с Марколли. В подростковом возрасте сам Марколли изо всех сил пытался справиться с эмоциями на соревнованиях.

— Тогда я еще не научился этой благодати под давлением, — написал он в своей книге 2015 г. More Life, Please! The Performance Pathway to a Better You. — В 17 лет, когда дела пошли не очень, я стал упрямым. У меня была страсть к игре, но я не контролировал ее.

Именно это он увидел и в Федерере.

— У Роджера всегда была страсть к победе, — заявил как-то Марколли французскому спортивному изданию L’Equipe. — В определенный момент своей карьеры он сделал выбор — научиться использовать эту энергию конструктивным образом, чтобы раскрыть свой максимальный потенциал. Это и было целью нашей совместной работы.

Их сотрудничество продлилось примерно два года. Вряд ли они смогли полностью решить все проблемы Федерера, но инструменты, которые приобрел Роджер, позволили ему перейти на более высокий уровень.

— Он получил ключи, — рассказала Линетт Федерер (мать Роджера Федерера. — «Ведомости. Спорт») L’Equipe в 2005 г. — Я думаю, что он все еще использует их на корте. Я никогда с ним об этом не говорила. Это его мир, а не мой, но мне это кажется очевидным.

Грюневельд соглашается с мнением матери игрока.

— Марколли стал Роджеру почти как брат, которого у него никогда не было, — сказал тренер об их взаимоотношениях. — Он действительно принял это.

Федерер никогда не заходил так далеко и мало говорил о Марколли публично, но он признал преимущества работы с ним в одном из ранних интервью. Лундгрен тоже заметил разницу.

— Конечно, это помогло, — считает он. — Это дело игрока. Вы либо верите в это, либо нет. Что касается Роджера, я не думаю, что ему это действительно нравилось, но он сделал это, и я думаю, что он извлек из этого все самое важное. Слушать такие вещи не так-то просто, особенно когда ты так молод. Ему было тяжело.

Консультации психолога тогда все еще считались признаком уязвимости. Это не соответствовало жесткому индивидуализму, который Федерер принял и любил проецировать, когда достиг зрелости, проходя значительные отрезки времени без официального тренера или агента.

— Это было больше похоже на слабость, — отзывается Грюнвельд о спортивной психологии. — Мы просто увидели, что не можем дать Роджеру то, что нужно. Его родители тоже не могли этого сделать. Нам нужен был независимый советник, кто-то, кто будет только на его стороне.

Эволюцию в спорте и теннисе можно увидеть на примере победительницы Открытого чемпионата Франции 2020 г. Иги Швентек. У нее есть штатный спортивный психолог Дарья Абрамович, которая открыто обсуждает некоторые из их методов.

Марколли написал книги с сестрами Гизин (Мишель и Доминика, швейцарские горнолыжницы. — «Ведомости. Спорт»), двумя другими его звездными клиентками. Но ни он, ни Федерер публично не освещали свою совместную работу. Так решил Федерер.

— Мы сразу об этом договорились, а затем поговорили еще раз и опять на этом сошлись, — сказал мне Марколли.

Ясно одно: Федерер, на тот момент успешный юниор, вскоре стал феноменальным.