Владислав Семенов: «После отстранения доходы сократились минимум на 30%»

В отсутствие международных стартов некоторые олимпийские виды, получавшие свою долю внимания только по случаю топ-турниров, оказались вне поля зрения публики. Между тем за пределами популярных дисциплин вроде биатлона и фигурного катания жизнь продолжается. К примеру, в экзотичном скелетоне – спуск по ледяному желобу на специальных санях головой вперед – сменился лидер сборной. На Олимпиаду-2022 основным претендентом на медали ехал чемпион Сочи-2014 Александр Третьяков (в Пекине стал четвертым и продолжает выступать до сих пор), а сейчас главная звезда российского скелетона – 27-летний Владислав Семенов.

Он вырос в Донбассе, с детства занимался легкой атлетикой, но в 2014-м перебрался в Москву – и в скелетон. До отстранения россиян Семенов отметился в призерах на чемпионате и Кубке Европы, на Олимпиаду-2022 не попал из-за ковида, а в 2024-м закрепил за собой статус лучшего скелетониста страны – выиграл чемпионат и Кубок России, а также взял золото на Спартакиаде сильнейших. В интервью «Ведомости. Спорту» Семенов рассказал о доходах и достижениях скелетона в эпоху санкций.

«В скелетон переходили люди даже из балета»

– В среднем начинают с 15 лет. Есть спортсмены, которые начинают раньше, и, думаю, это правильно. В Европе, например, начинают примерно с 10 лет. У нас так пока не получается, поскольку многие переходят в скелетон из других видов спорта. Кстати, база, которую заложили мне в легкой атлетике, в скелетоне сильно пригодилась.

– В целом так и есть. Хотя «не получилось», наверное, громко сказано. К примеру, из легкой атлетики приходят спортсмены, занимавшие места в топ-10 на юношеских соревнованиях. То есть они показывали приличные результаты, но до призов не дотягивали, поэтому решили попробовать себя в другом виде спорта.

В основном в скелетон переходят спринтеры из легкой атлетики, потому что у нас смежные методы подготовки. Очень важно, с какой скоростью ты разгонишь скелетон за 30–40 м. Но есть переходы и из других видов спорта – из гимнастики, например. К нам переходили люди даже из балета.

– Практики, чтобы ребенка с нуля воспитывали как скелетониста, нет. Хотя исключения бывают. Много времени привлечению детей к скелетону уделяют тренеры школ по зимним видам спорта – особенно в Красноярске и Москве, ведущих регионах с точки зрения развития нашего вида спорта. Они проводят своего рода скаутскую работу – посещают академии и соревнования по легкой атлетике, предлагают самым перспективным попробовать себя в скелетоне. Я и сам объезжал различные спортивные площадки в поисках талантов. Смотрел, например, на волейбольные детские соревнования. Приглашал ребят в наш вид спорта. Некоторые соглашались, а некоторые боялись просто по эстакаде (разгоночный участок трассы для бобслея/скелетона. – «Ведомости. Спорт») пробежать.

Большинство очень мало знает про скелетон и даже не хочет пробовать. Приходится искать спортсменов, у которых есть интерес. Думаю, если бы мы могли предоставить возможность проехать на трассе большому количеству людей, приток в скелетон был бы активнее.

– 20–25. Считаю, что это оптимально, поскольку, когда участников уже 30, соревнования затягиваются и теряют динамику.

– У меня мотивации хватает. Ожидание возвращения на международные турниры подстегивает. Слежу за результатами иностранных коллег. И стараюсь быть в хорошей форме, чтобы после возвращения на международную арену всех разорвать.

Конечно, ситуация непростая. За время отстранения прошло уже четыре чемпионата мира и чемпионата Европы, где можно было побороться за медали. Международные титулы – это мечта любого спортсмена. Да, возможен вариант, что в ближайшие годы нас не вернут, но, как говорится, надежда умирает последней.

Что касается конкуренции, объективно на данный момент только мы с Женей Рукосуевым (участник Игр-2022, 6-е место. – «Ведомости. Спорт») находимся на том уровне, чтобы бороться за высокие места на этапах Кубка мира. В сборной много молодых ребят. Они начинают показывать хорошее время на чемпионате России, но разрыв между нами все равно, к сожалению, ощущается. И еще большая потеря, что молодые российские скелетонисты не успели покататься на зарубежных трассах до отстранения, т. е. опыт у них не самый обширный.

Вот им все сложнее понять, ради чего они соревнуются. Тут недостаток мотивации сильно сказывается, ведь раньше соревнования, которые сейчас являются для нас основными, были лишь отбором на международные старты. При этом на трассе молодые ребята показывают время быстрее, чем мы в их возрасте, т. е. перспективы у них хорошие.

«Потерял не менее 30% доходов»

– Внутрироссийских стартов стало больше, руководство федерации старается нивелировать отсутствие международных соревнований. Появились коммерческие турниры: в прошлом году прошла Спартакиада, в этом – Кубок Железяки.

Сезон у нас начинается в начале октября и заканчивается примерно в середине марта. За это время стартуем примерно 8–10 раз.

Раньше внутрироссийских стартов было не больше пяти, и все они были подготовительными или отборочными к международным соревнованиям, а общее количество за сезон – порядка 12–13.

– Да, весьма ощутимо. Думаю, доходы сократились примерно на 30%. А если брать по максимуму – премии президента России, мэра Москвы за высокие места на чемпионате мира, то получается больше – в районе 50%. Плюс зарплата в Центре спортивной подготовки сборных зависела от успеха на международных турнирах, начислялся определенный коэффициент в зависимости от результатов.

– В районе 60 000–70 000 руб. Но возможность заработать на коммерческих стартах сильно помогает. В 2024 г. на Спартакиаде выплаты за первое место составляли 300 000 руб. На Кубке Железяки в этом году за призовые места можно было получить от 35 000 до 150 000 руб.

Для спортсменов, которые постоянно находятся на сборах и своим организмом в каком-то смысле жертвуют, конечно, хотелось бы больших заработков. Для жизни таких денег достаточно. Но для тех, кто хочет выстраивать семью, думает над покупкой квартиры, этого мало.

– Спонсоров нет. Скелетон не самый популярный вид спорта, у нас не сильно развита медийка. Здорово, что у руководства федерации получилось добиться трансляций на «Матч ТВ». Это уже дает определенные плоды – например, на соревнования стали приезжать болельщики, стало больше людей, понимающих суть скелетона.

«Мы весь сезон живем в Сочи, здесь тренируемся и стартуем»

– Скелетон очень дорогой вид спорта, но для российских спортсменов абсолютно бесплатный. Если ты вошел в сборную, тебе оплачивают сборы, экипировку, питание и проживание. Сами мы ничего не закупаем.

Затраты на экипировку приличные. Если самим закупать, никто из спортсменов не справится. Сам скелетон стоит в районе 600 000 руб., коньки к нему – в пределах 1000 евро. Комбинезон – 60 000–70 000 руб., шлем – тоже в районе 1000 евро. В целом базовый комплекс для скелетониста обходится примерно в 1,2 млн руб.  

– Нет. Хорошие скелетоны делают в Германии, есть производство в Австрии, Великобритании. На коньки монополия у завода в Швейцарии. Эти страны далеко впереди остальных в части экипировки для скелетона.

– По документам скелетон списывается через три года. Но если он хороший и за ним бережно ухаживают, то прослужит дольше. Я на своем катаюсь четыре года. Он один – и для соревнований, и для тренировок. Пытался перейти на другой, но пока такого же качественного не нашел.

– Одежда меняется минимально. А вот коньки для скелетона все время модернизируются. Успех во многом зависит от подобранной под конкретный случай фрезы (своеобразный рисунок, который наносится на лезвие конька. – «Ведомости. Спорт»). И она регулярно улучшается, меняется. Фреза должна быть разная в зависимости от качества и температуры льда. И тут, как в казино, – угадаешь с коньками в определенную погоду или нет, такая проверка на твой опыт и профессионализм.

Меняется и сама структура скелетона. Появляется вариативность. Есть скелетоны с цельными рамами, есть составные. С Олимпиады в Пекине сборная заказывает скелетоны у немецких производителей. У них много настроек, которые можно подбирать индивидуально, под себя.

– У нас заметный дефицит трасс. Соревнования можно проводить только в Сочи. По сути, мы весь сезон живем здесь, тренируемся и стартуем. Есть трасса в Подмосковье, но она запланирована под снос – насколько я знаю, там были неправильно спроектированы несколько виражей. Есть трасса в Красноярске, но она непригодна для соревнований. Время от времени мы ездим на сборы в Китай, это помогает справиться с обыденностью и поддерживать форму и уровень пилотирования.

Сочинская олимпийская трасса для нас, уже как песочница. Рекорд трассы, поставленный на Олимпийских играх в 2014 г., давно побили, сейчас иногда получается скидывать сотые секунды. При этом для спортсменов, которые приедут сюда соревноваться, наше время будет недостижимым, поскольку для них трасса малознакома или совсем незнакома.

– Сменяются лидеры, скорости растут. Регулярно бьются рекорды.

– Плавно и постепенно. За последние годы лидеры все те же. Наша легенда Александр Третьяков до сих пор катается. Молодежь приходит, но, как я уже говорил, разрыв в результатах между опытными скелетонистами и новыми ребятами пока ощутимый.

– Мне кажется, этого делать не нужно. Для развития вида спорта нужна индивидуальность, важно, чтобы она была четко видна. Есть риск и сокращения финансирования, ведь в случае объединения деньги будут поступать одной федерации, а не двум.