Как спортсмены из СССР становились мировыми звездами вопреки санкциям

В 1920–1930-е отечественный спорт так же, как и сейчас, не допускали на международную арену, но СССР вполне успешно – например, системой Спартакиад – компенсировал нехватку спортивных связей и испытаний своим атлетам. Впрочем, серьезного «импортозамещения» в отрасли и не требовалось. Во-первых, полноценной интеграции в мировое спортивное движение не было и до революции 1917 г., т. е. терять, по сути, было нечего. А во-вторых, если уж страна решилась на отдельно взятой территории «новый мир построить», то и общественно-массовые явления в ней, включая спорт, должны были стать самодостаточными. 

И все-таки за рубежом советским атлетам время от времени удавалось посоревноваться. Причем не в нейтральном статусе, а со всеми атрибутами государственной чести и гордости. Да, разумеется, не на главных сценах: Международный олимпийский комитет (МОК) уже тогда был конъюнктурной организацией и советских спортсменов запрещал, но только в своей епархии олимпийских видов. За ее пределами бан не действовал, что позволяло атлетам СССР периодически сверять свой уровень с мировыми лидерами. 

От Якова до всякого

В 1923 г. конькобежные федерации Норвегии и Швеции, готовясь к проведению в своих странах соответственно европейского и мирового чемпионатов, обнаружили, что три москвича – Яков Мельников и братья Ипполитовы, Василий и Платон, бегают быстрее мировых рекордов. Поскольку право хозяев приглашать на турнир, кого они хотят, не спрашивая разрешения, считалось неотъемлемым, скандинавы отправили в Наркомат иностранных дел СССР официальный вызов, причем все расходы брали на себя. Василий из-за болезни поехать не смог, а Платон и Яков вышли на старт. Сначала в норвежском Хамаре. И если Ипполитов без братской поддержки пробежал неудачно, то Мельников произвел фурор. После двух дистанций он занимал 3-е место, и лишь недостаток опыта борьбы на таком уровне отбросил его за черту призеров – на 4-е.

Зато через неделю на первенстве мира в Стокгольме Мельников был великолепен. Он легко выиграл забег на 5000 м и по итогам первого дня лидировал в общем зачете. Шведские газеты на следующее утро вышли с огромными шапками под общим лейтмотивом «Советский скороход покоряет мир». Чтобы обыграть его, конкурентам пришлось пуститься на хитрость на грани фола. В третьем забеге, на 1500 м, соперником Мельникова был финн Ассер Валлениус, не претендовавший на высокие места. На вираже, при переходе с внутренней дорожки на внешнюю, он, идя чуть впереди, вдруг начал маневрировать – и сбил Якова с ритма бега. Тот финишировал с шестым временем и утратил лидерство. В итоге по сумме многоборья Мельников стал бронзовым призером. Но пресса единодушно признала его самым перспективным конькобежцем планеты и королем зрительских симпатий.

После этого МОК, отбросив в сторону лозунг «спорт вне политики», распространил циркуляр, запрещавший выступления атлетов из непризнанной страны (СССР) в каких бы то ни было соревнованиях по олимпийским видам спорта. Больше Мельников на чемпионатах мира и Европы не появился. Но на родине заслуги конькобежца оценили: в 1934 г., когда было учреждено звание заслуженного мастера спорта, именно он, автор 27 рекордов СССР, получил удостоверение и значок под № 1. А на зарубежном льду он появлялся еще не раз – на соревнованиях под эгидой всевозможных рабочих спортивных союзов.

Штанги и голы

Вместо Олимпийских игр у советских спортсменов была Рабочая Олимпиада. Но лишь одна, третья по счету. А в первых двух, в 1925 и 1931 гг., они участия не принимали, поскольку состязания проводились хоть и социалистами, но «не теми» – идейно чуждыми большевикам. Только когда в начале 1930-х инициативу в социалистическом спортивном движении взял на себя просоветский Красный Спортинтерн, спортсмены из СССР выступили на Рабочей Олимпиаде – в Антверпене в июле 1937 г. 

В состав сборной вошли 53 спортсмена по шести видам спорта, включая футбол. Практически все они стали призерами Олимпиады, в том числе 24 – чемпионами: по боксу, в легкой и тяжелой атлетике, в гимнастике и плавании. Выиграла турнир и футбольная сборная СССР. 

Причем многие советские атлеты показали результаты на уровне мировых рекордов, а некоторые даже выше! В частности, пловец Семен Бойченко на дистанции 100 м баттерфляем на 2,1 с превзошел достижение американца Джона Хиггинса. Штангисты Николай Шатов, Георгий Попов, Александр Божко, Владимир Крылов (в спортивной прессе их называли «гиревиками»), уже будучи рекордсменами СССР с показателями, превосходящими официальные рекорды мира, в Антверпене брали веса, на которые месяц спустя участники чемпионата мира в Париже даже не замахивались.

Антверпенский триумф продолжился в Париже, куда спортсменов из СССР пригласила Французская федерация рабочего спорта. Все советские атлеты повторили победы «на бис». Особенно горячо публика встречала старых знакомых – футболистов: зимой 1936 г. сборная московских «Спартака» и «Динамо» провела в столице Франции товарищескую встречу с одним из ведущих парижских клубов – «Рэсинг». Проиграла 1:2, но произвела потрясающее впечатление. Поскольку «Рэсинг» был профессиональным клубом, запреты МОК его не касались. Само собой, что и в Париже сборная СССР, сопоставимая по мастерству с лидером чемпионата Франции, уверенно справилась с рабочими спортсменами.

Остров везения

Все-таки Рабочие Олимпиады – это по серьезным меркам периферия большого спорта. Поэтому Яков Мельников долгое время так и оставался единственным в своем роде – советским призером чемпионата мира. Но в 1934 г. на мировой уровень вышел еще один советский спортсмен – шахматист Михаил Ботвинник. Уверенно, почти лихо выиграв два подряд чемпионата СССР, в 1931 и 1933 гг., он обрел статус признанного лидера отечественных шахмат, бесхозный после отъезда за границу Александра Алехина.

Шахматы в те времена были необычайно популярны, а крупнейшие турниры собирали толпы зрителей и солидную кассу благодаря смекалке отдельных бизнесменов: те стали проводить шахматные баталии на курортах, где прохлаждалась состоятельная публика, которая и из любопытства к известным именам (а про шахматистов много и приятно писали газеты), и от курортного безделья охотно посещала партии и пополняла казну турнира. То есть шахматный «тур» был сугубо коммерческим, и запретить участие представителя Страны Советов административными методами было невозможно. 

Перед первым выездом Ботвиннику устроили «экзаменационный матч» с одним из сильнейших представителей молодой волны европейских шахмат – Саломоном Флором из Чехословакии (итог – ничья), а затем турнир с участием претендента на первенство мира голландца Макса Эйве (через год он обыграет Алехина в споре за мировую шахматную корону). Ботвинник занял в нем 1-е место, Эйве – шестое. После этого советскому шахматисту оформили визу в Англию, на традиционный рождественский турнир в Гастингсе. Годом ранее его выиграл Флор, опередив Алехина. У Ботвинника первый выезд за рубеж получился не слишком удачным – 5-е место, но уже по итогам следующего визита за границу – на представительный турнир в Ноттингем в августе 1936 г. – советский шахматист разделил 1-е место с экс-чемпионом мира Хосе Раулем Капабланкой. Впереди Алехина, Эйве, еще одного экс-чемпиона мира – Эмануила Ласкера и др.

Через два года Алехин, уже вернувший себе чемпионский титул после матча-реванша с Эйве, выбрал Ботвинника следующим соперником в борьбе за первенство мира. Но их поединку помешала война.