Неизвестные друзья Шумахера: повариха, телеоператор, инженер и ресторатор

29 декабря 2013 г. семикратный чемпион «Формулы-1» Михаэль Шумахер неудачно упал на горнолыжном склоне во Франции и получил серьезную черепно-мозговую травму. С тех пор немецкий пилот ни разу не появился на публике, а семья тщательно скрывает информацию о состоянии его здоровья. Хотя многочисленные поклонники гонщика по-прежнему интересуются его судьбой.

В середине января итальянская газета Corriere della Sera сообщила, что Михаэль, возможно, будет присутствовать на свадьбе своей дочери Джины-Марии, намеченной на конец лета 2024 г. Наверняка планируется максимально закрытая церемония, но шансов на утечку фотографий и впечатлений гостей все же больше, чем в обычной жизни, когда доступ к Шумахеру имеет только семья и ограниченный круг близких. Несмотря на десятилетие информационного вакуума вокруг Михаэля, он по-прежнему остается медийным персонажем. Три года назад фильм о гонщике сделал Netflix. Оригинальная версия книги, которую «Бомбора» представила российским читателям 20 января, вышла в 2019 г. Богатый фотоальбом дополнили тексты и интервью журналиста La Gazzetta dello Sport Пино Аллиеви. «Ведомости. Спорт» выбрал для публикации главу «Незаметные друзья» – о людях, которые часто пересекались с Шумахером по ходу его карьеры и сумели наладить с гонщиком теплые отношения.

***

18 «формулических» лет. И 25 лет гонок на профессиональном уровне. Кто знает, сколько тысяч людей пересекались с Михаэлем Шумахером на протяжении его карьеры. От соперников в первых гонках на картах, когда он был мальчишкой, до тех, кто проживал свою жизнь рядом с ним в его взрослых гонках, начиная с соревнований спортпрототипов. А еще – инженеры, механики, спонсоры, окружение. Бесконечный список тех, кто сегодня может с известной долей гордоcти сказать: «Я знаком с Михаэлем Шумахером». 

Но кто-нибудь знал Михаэля по-настоящему? В этом есть сомнения. <...> Он – непроницаемый для большинства, всегда старающийся не показывать своего истинного лица, всегда уверенный, что он не один, за ним наблюдают, его препарируют. 

Могу привести личный случай, произошедший в начале марта 2009-го в элегантном женевском ресторане, где я ждал компанию друзей. Внезапно передо мной возникли два человека, которых я не ожидал увидеть: Михаэль и его жена Коринна. Совершенно случайная встреча, первой меня заметила Коринна. «Ой, кого я вижу!» – приветливо воскликнула она. Я тоже удивился, потому что на протяжении предыдущих недель писал об аварии, в которую Шумахер попал на мотоцикле в Картахене и которая для него закончилась больницей и предварительными диагнозами, внушающими беспокойство. Так что первым делом я сказал Михаэлю, что он хорошо выглядит, несмотря на падение, и в шутку спросил его, не прошла ли теперь у него охота ездить на двух колесах. Он вежливо, но немного искусственно отвечал и вдруг, сделав паузу и изменив тон, спросил: «Прости, но ты в Женеве для разговора со мной? Я не даю интервью...» Меня это покоробило, я ответил, что и не думал брать интервью, просто поинтересовался, как самочувствие. Что приехал не ради него, а на Женевский̆ автосалон, который открывался назавтра. Тут он смутился и наконец-то расслабился: «Прости, извиняюсь, не хотел тебя обидеть, я и забыл, что автосалон завтра открывается. Я ведь тоже туда пойду! Как тебе ресторан? Ты знаешь, что тут классно готовят? После ужина, может, по стаканчику выпьем». Вот так и поговорили, а вскоре пришли мои друзья, и метрдотель повел нас к столику. В этот момент я узнал, что Михаэль и по-французски немного говорит... 

Это только один пример того, как он к самым простым ситуациям относился с тенью подозрения, особенно когда происходило что-то неожиданное. 

«Он был очень закрытым, и я думаю, что и сейчас мало кто действительно знает что-то о нем», – соглашается Пэт Симондс, инженер по стратегии «Бенеттона» в первых двух чемпионских сезонах Михаэля. 

«В те времена он был очень молод и немного застенчив, – подтверждает Флавио Бриаторе, менеджер команды из Тревизо. – Но было очевидно, что за этой стеснительностью скрывался сильный, неуступчивый характер. У меня с Михаэлем всегда были отличные отношения. Я был его боссом: он слушал меня, принимал критику и советы, был любезен с командой. Конечно, он немец и не был таким открытым человеком, как Алессандро Наннини (итальянский автогонщик «Ф-1» второй половины 1980-х. – «Ведомости. Спорт»), но не помню, чтобы между нами хоть раз возникло напряжение». 

С людьми из руководства команды Шумахер всегда хорошо ладил, хотя – с учетом длительности знакомства – с [Жаном] Тодтом и [Россом] Брауном (спортивный и технический директора «Феррари» времен Шумахера. – «Ведомости. Спорт») он общался ближе, их отношения выходили за пределы гоночных тем. 

Но было и много людей, менее известных широкой публике, с которыми Шумахер вел себя более радушно. Один из них – Марио Ди Натале, успешный ресторатор из Падовы и генменеджер сборной пилотов, за которую Михаэль сыграл десятки матчей. «Могу сказать, что он всегда был удивительным. Раскованный парень, один из нас. <...> Вечера частенько заканчивались в моем ресторане, он шел на кухню и готовил сам – спагетти с чесноком и маслом. Мы шутили, говорили о семьях, о простых жизненных неурядицах – у нас не было секретов». 

Ему вторит и Джузеппе Д’Агостино, инженер-моторист «Феррари»: «Он всех ребят знал по именам, и это был важный показатель. Мы для него были как ветвь семейного древа, он оставался с нами до позднего вечера, иногда мы все вместе ходили есть пиццу. Он был отзывчив, интересовался, как моя жена, делал мне подарки на день рождения. Парень с большим сердцем, честный, ни с кем не вилял. И мы его обожали, не говоря уж о его результатах, зная, что «наш» Михаэль – не тот Михаэль, что появляется в газетах. И жаль, что многие этого не понимали». 

На все тесты и Гран-при, в которых участвовала «Феррари», его сопровождал с телекамерой на плече Франко Скандинаро, один из величайших операторов современной «Формулы-1», который работал для FOM Берни Экклстоуна, «Либерти Медиа», «Филип Моррис» и «Феррари»: «Я слушал его, будучи по другую сторону телекамеры, когда он давал интервью. И замечал его способность избегать вторжений в личную жизнь. Потом, когда камера выключалась, возвращался Михаэль, которого я знал: настоящий друг, неравнодушный, который расспрашивал меня обо всем и слушал меня, если я высказывал свое мнение. Помню, как в 1997 г. Роналдо перешел в «Интер» и тут же начал давать интервью на итальянском. Согласен, португальский и итальянский похожи, но Роналдо стал это делать сразу, даже ценой некоторых ошибок. Поскольку мы с Михаэлем часто говорили о футболе, однажды он спросил меня, говорит ли Роналдо на итальянском в команде, с прессой. Это было накануне Гран-при Франции. «Если приду первым, завтра тоже начну на итальянском разговаривать», – пообещал он. «Это было бы здорово, люди ждут не дождутся», – заметил я. Он выиграл гонку. И перед тем, как пойти на подиум, осведомился у меня, правильна ли фраза, которую он хочет сказать. «Да, все верно, давай!» – отвечаю. И вот после гимна и вручения кубков он во все горло прокричал по-итальянски механикам «Феррари», столпившимся внизу и аплодировавшим ему: «Я побеждаю для вас!» Все были поражены и безумно счастливы. 

А в другой раз я позвал его погонять мяч с другими пилотами, которых я пригласил раньше, в Совико – маленькое местечко неподалеку от автодрома Монцы. Он охотно согласился, но, когда мы пришли в раздевалку, оказалось, что нам не привезли футболки, которые мы заказывали. Тогда я объяснил Михаэлю, что, если он хочет, может выйти на поле в футболке «Совикезе», местной команды. Он, улыбаясь, надел ее, а после матча говорит: «Ты рад, что я сыграл в футболке команды с твоей родины?» Михаэль – простой, прямодушный, с ним была куча приколов. На «Фьорано» (автодром неподалеку от завода «Феррари». – «Ведомости. Спорт») его собака как-то пыталась на меня напасть, когда я тянул к Шумахеру микрофон. Михаэль быстро ее оттащил, но пес сумел вернуться и на этот раз решил цапнуть уже не меня, а микрофон! Однажды на том же «Фьорано», когда мы сидели в ожидании одного события, начало которого задерживалось, он, чтобы убить время, предложил мне проехать с ним по трассе на «Феррари 360». Мы сели, и он говорит: «Потихоньку поедем или побыстрее?» «Потихоньку», – говорю. Он глушит мотор и такой: «Тогда вылезай, медленно ездить мне неинтересно, достопримечательностей на трассе нет...»

В одном из уголков его виллы Михаэль Шумахер хранил кое-что особенное. Скандинаро вспоминает: «Когда я снимал матчи сборной пилотов, после игры он искал меня и хотел пересмотреть свои действия, ошибки, чтобы исправить их, играть лучше. Я подарил ему кучу дисков и кассет с его шедеврами и ляпами на поле». 

Годы и годы в «Феррари». Бесконечные недели тестов, преимущественно на треке в Муджелло, зимой, без зрителей, когда солнце в четыре часа дня заходит и вскоре на улице темнеет. Был только один журналист, который почти всегда следил за ним на этих тестах, – Раффаэле Далла Вите, от La Gazzetta dello Sport: не признающий авторитетов болонец и душа-человек, всегда юморной – и в общении с Шумахером, конечно, тоже: он дал Михаэлю колоритное прозвище на эмильянском диалекте. Механики «Феррари» объяснили значение этого прозвища Шумахеру, и каждый раз, когда он встречал Раффаэле, называл его тем же эпитетом. Одна шутка сменялась другой, так возникла дружба, и Михаэль начал говорить первыми фразами на итальянском именно с Далла Вите, который не знал ни английского, ни немецкого. <...> «Как-то раз на тестах в Муджелло Шумахер признался, что ему ужасно хотелось бы побывать во Флоренции, может, даже вечером после завершения тестов. Но опасался, что его узнают. Я ему посоветовал: «Напялишь вязаную шапку и очки – и никто тебя не узнает». Он меня спросил, на машине ли я. Конечно, говорю, поехали со мной, от Муджелло до Флоренции полчаса езды, около 11 вечера вернемся в отель. Вроде бы договорились, но в итоге он все же не решился. Из этого эпизода я сделал вывод, что он стремился к обычной жизни, но вместе с тем боялся в нее погружаться...» 

Далла Вите провел рядом с ним больше времени, чем любой другой итальянский журналист, и накопил столько материала, что хватило бы на много страниц, на целую книгу. Он ее не написал – не захотел предавать доверие Михаэля.

Зимой Шумахер удалялся от всех в шале, которое приобрел в Трюсиле, в Норвегии, подальше от «Формулы-1», пересудов и бесцеремонных взглядов, стремясь максимально удалиться от публики. Изредка его навещал Жан Тодт. Но еще раньше у Михаэля установились приятельские отношения с одним из коллег – Йосом Ферстаппеном, нидерландцем, его партнером по «Бенеттону» в 1994 г. и отцом Макса Ферстаппена. «Я был у него дома в Норвегии как минимум три-четыре раза, мы часто проводили вместе отпуск, даже в Америку с семьями ездили. Мы знакомы с детства – были соперниками в картинге. Потом в «Бенеттон» пригласили и меня, и Михаэль давал мне много советов <...> Почему мы подружились? Я бы сказал, что мы понравились друг другу. Михаэль угорал над моим юмором: немцы всегда немного скованны в этом смысле. Он шутил, говорил все напрямую, без виляний, наши дети охотно общались. Чудесные годы, которые мне очень приятно вспоминать». 

<...> В тайные уголки души Михаэля проникла и Росселла Джаннини. Нет, речь не о любовных секретах. Росселла, «мама Росселла» – повар, вместе со своим мужем Маурицио владела рестораном «Монтана» в двух шагах от «Феррари», где Михаэль обедал и ужинал с первых дней своего пребывания в команде. Прекрасно описал это Карло Канцано из Sport Week, которому Росселла рассказывала, что «первый раз, когда Шумахер пришел к нам, он был таким милым. Робким, стеснительным. После обеда я попросила у него автограф на салфетке – это традиция, начало которой положил Стефан Юханссон в 1985 г.». 

Шумахер, оробевший от обстановки в «Феррари» и всего окружающего. Все ему в новинку. А значит, исходя из его взглядов на жизнь, относиться ко всему нужно с подозрением. Росселла стала приносить ему блюда, полдники и завтраки на трассу, составляя ему компанию, когда он ел в одной из комнаток в кемпинге «Феррари». И постепенно стала для него очень важной. Приятной, ничего не просящей, почти ничего не понимающей в автомобилях и технике, заботящейся лишь о том, чтобы этот немецкий паренек не только чувствовал себя хорошо в болиде «Феррари», но и был в гармонии с самим собой и с тем, что становилось его новой семьей. Чтобы освоиться, Михаэлю много времени не понадобилось. И как-то, увидев Росселлу, пришедшую с его любимой едой, широко улыбнулся и сказал: «Чао, мама!» Возможно, это была одна из первых его фраз на итальянском. С того времени они начали общаться на их собственном языке, смеси итальянского, немецкого, английского, но главным образом – на языке жестов, мыслей, взглядов, которые выражали гораздо больше. «Я всегда относилась к Михаэлю как к сыну, с любовью и уважением, боялась за него, когда он гонял. Я говорила ему: «Михаэль, езжай потише!» – а он смеялся как сумасшедший. Я много раз ездила с ним по Маранелло и окрестностям. И должна сказать вам, что водил он очень хорошо...»