Мосгорсуд объяснил вину активиста Константина Котова

Мосгорсуд объяснил, что деструктивный характер поведения активиста Константина Котова представляет реальную угрозу общественным ценностям. Об этом говорится в мотивировочной части приговора, который получила 20 мая адвокат Котова Мария Эйсмонт. Обезличенная версия приговора также опубликована на сайте суда, но из нее изъяты некоторые существенные детали, например лозунги «Путин вор!», «Долой Путина!», которые скандировал Котов, – эти лозунги, по мнению суда, свидетельствуют о деструктивном поведении активиста.

Котов стал вторым человеком, осужденным по ст. 212.1 Уголовного кодекса, которая позволяет посадить на срок до пяти лет тех, кто более трех раз за полгода был административно наказан за нарушение правил митингов. До этого по аналогичной статье был осужден активист Ильдар Дадин, но Конституционный суд (КС) признал приговор противоречащим Основному закону, и вынесенный Дадину приговор был отменен. В январе КС потребовал пересмотреть и приговор, вынесенный Котову. Суд напомнил о сформулированной им ранее по делу Дадина позиции: под уголовную ответственность подпадает не просто неоднократное нарушение порядка организации митингов, а только такое, которое стало причиной причинения вреда здоровью, собственности и общественной безопасности либо создало угрозу причинения такого вреда. Тверской суд, вынесший приговор Котову, такую угрозу не доказал, говорилось в определении КС. Однако Мосгорсуд с Конституционным судом не согласился и оставил Котова за решеткой, снизив ему срок лишения свободы с четырех лет до полутора.

По мнению Мосгорсуда, очевидно, что «такое массовое количество участников (более 1500 человек. – «Ведомости»), будучи объединенными деструктивной идеологией, было способно причинить существенный вред охраняемым законом правам и интересам как иных лиц, так и самих участников несогласованной акции».

Поведение Котова было деструктивным, объясняет суд, потому что он скандировал лозунги, «направленные по своему содержанию на подрыв авторитета и дезорганизацию государственной власти в России», а также провокационные призывы к свержению президента России, «к нарушению действующего законодательства, которые по своей сути были направлены на подрыв конституционного строя».

При этом «избранное для несогласованной акции общественное публичное место – непосредственно около администрации президента, а также большое количество участников <...> дополнительно свидетельствуют о деструктивности как поставленных организаторами незаконной акции целей, так и использованных ими методов».

Также, по мнению Мосгорсуда, «важное значение для оценки как реальности угрозы причинения вреда, так и существенности этого вреда, наряду с прочим, имеет и заведомость деликтного поведения участников незаконной акции, в том числе Котова, избравших изначально поведенческую модель вне правового поля (в частности, несогласованность акции, пренебрежение к праву и интересам других лиц)».

Таким образом, констатирует Мосгорсуд, «установленные в ходе судебного разбирательства обстоятельства свидетельствуют о том, что проводимое мероприятие не имело мирного характера вследствие нарушения порядка его проведения, создавало реальную угрозу причинения существенного вреда общественному порядку, общественной безопасности, правам и свободам граждан, конституционно охраняемым ценностям».

При этом сама по себе надлежащая работа сотрудников правоохранительных органов по минимизации причиненного ущерба и охране правопорядка не может преуменьшать степень имевшейся в инкриминируемых обстоятельствах угрозы перерастания публичного мероприятия в центре столицы России, утратившего мирный характер, в массовые беспорядки. Таким образом, делает вывод суд, привлечение Котова к уголовной ответственности «соответствует общеобязательному конституционно-правовому смыслу данной статьи, выявленному Конституционным судом», говорится в приговоре.

Адвокат Котова Эйсмонт заявляет, что ей «крайне трудно» комментировать это решение, «не выходя за рамки приличий». «Невозможно всерьез отвечать на формулировки из 30-х гг. [XX в.] про деструктивные действия, – говорит она. – Вынося вот это именем Российской Федерации, они вынуждают нас спорить с очевидным бредом – ну, например, что действия Котова нарушили право граждан на свободу передвижения и выбор места жительства...»

Текст апелляционного приговора приводит к двум важным выводам, констатирует доцент Российского государственного университета правосудия Ольга Кряжкова. Во-первых, проблема со ст. 212.1 УК – не в ее неправильном применении судами, как могло показаться после дела Дадина в КС, а в самом существовании уголовной ответственности за неоднократные нарушения на митингах. Эта статья создана для того, чтобы применять ее формально, оставляя на усмотрение суда лишь выбор меры наказания, что мы и наблюдаем в деле Котова, говорит Кряжкова. «Реальную угрозу причинения существенного вреда конституционно охраняемым ценностям» или «утрату публичным мероприятием мирного характера», что с точки зрения позиции КС по делу Дадина должно обязательно учитываться в суде, возможно обосновать чем угодно, продолжает Кряжкова. Например, если сказано, что, раз публичные мероприятия, в которых участвовал Котов, не были согласованы, они уже не могут считаться мирными, а могут оцениваться только как находящиеся за рамками правового поля. С этой логикой приговора, конечно, никак нельзя согласиться, считает юрист.

Во-вторых, добавляет Кряжкова, следует наконец признать, что правозащитный потенциал постановления КС по делу Дадина сильно переоценен. У постановления было два последствия: отмена приговора Дадину, что, безусловно, хорошо, и сохранение в силе ст. 212.1 УК, что, безусловно, плохо. В итоге дело Котова и оказалось возможным и, возможно, оно не будет последним, считает Кряжкова.