Петер Сийярто: «Мы не будем в одиночку накладывать вето на санкции ЕС»

Экспорт России в Венгрию более однородный: более 80% приходится на энергоносители. Именно в энергетике Венгрия и Россия взаимодействуют особенно тесно: в 2014 г. «Росатом» заключил соглашение о строительстве двух новых реакторов на единственной в Венгрии АЭС «Пакш», ранее планировалось проложить через территорию страны газопровод «Южный поток» в обход Украины, однако в 2014 г. Владимир Путин проект свернул из-за «неконструктивной» позиции Еврокомиссии, которая сооружение газопровода тормозила.

Министр иностранных дел и внешней торговли Венгрии Петер Сийярто приехал в Москву на межправительственную комиссию по экономическим вопросам. До введения санкций и контрсанкций Россия была для Венгрии вторым по величине торговым партнером, но за последние три года переместилась во вторую десятку. По оценке Сийярто, за это время экспортные потери Венгрии составили 6,7 млрд евро, изменилась и структура экспорта: от сельскохозяйственной продукции страна перешла к трансферу технологий в агросекторе и также увеличила инвестиции в отраслях, не затронутых санкциями.

При премьере Викторе Орбане Венгрия – одна из наиболее дружественных России стран ЕС. С 2013 г. Орбан и Путин каждый год встречаются в одной из столиц. Будапешт с самого начала заявлял о неэффективности санкций, однако вето на их продление ни разу не наложил.

Во время миграционного кризиса в Европе Венгрия оказалась одной из главных транзитных стран на пути следования беженцев. Пытаясь остановить поток мигрантов, власти закрыли границу с Сербией и Хорватией. В октябре прошлого года в стране прошел референдум, на котором 98% проголосовавших высказались против квот по распределению мигрантов в странах ЕС. Референдум, правда, не был признан действительным из-за недостаточной явки – 43% вместо необходимого минимума в 50%. В интервью «Ведомостям» Сийярто настаивает на необходимости наладить отношения с Россией и европейцам, и США.

– После 2,5–3 непростых лет нам наконец-то удалось поменять нашу торговую траекторию, за первые четыре месяца этого года наш экспорт в Россию увеличился примерно на 30%. Это очень здорово, учитывая не самый благоприятный фон с 2014 г. Россия была вторым по значимости торговым партнером Венгрии, а сейчас только 14-я. Однако инвестиции венгерских компаний в России в сфере фармацевтики и сельского хозяйства наконец стали приносить плоды. Экспорт фармацевтической продукции в Россию увеличился примерно на 40%, экспорт зерна – на 88–90%, и мы покупаем все больше российской нефти и газа.

– Мы хотим по максимуму получить отдачу от своих инвестиций в сельскохозяйственную сферу и пищевую промышленность, в среду в Екатеринбурге открывается венгерская мясная фабрика.

Помимо этого мы хотим найти те сферы и отрасли, где сотрудничество обеих стран принесет наибольшую пользу. Для нас это прежде всего рациональное водопользование, исследования космоса и энергетика – запуск двух новых реакторов на венгерской АЭС «Пакш». Это высокотехнологичные сферы с высокой добавленной стоимостью.

– Да, у нас было соглашение на высоком уровне о передаче части технологий в сельском хозяйстве и пищевой промышленности. Благодаря этому мы сможем компенсировать потери от санкционного режима.

– Нам понадобится для этого много лет, мы потеряли много возможностей за это время, и нам нужно еще минимум три года, чтобы прийти в форму

– Я бы не хотел это комментировать, в конце концов этим должны заниматься российские власти. Что касается Европы, то торговля между Россией и ЕС за эти же четыре месяца увеличилась на 32%, между Россией и США – на 40%, между Россией и Германий – на 30–32%. То есть с экономической точки зрения санкции оказались неэффективны, а с политической – их цель состояла в том, чтобы добиться прогресса в выполнении минских соглашений, но мы отчетливо видим, что этого не произошло.

– Мы настаиваем, что в ЕС давно пора начать открытое обсуждение на самом высоком уровне о целесообразности санкций, однако, к сожалению, этого до сих пор не произошло, и я глубоко убежден, что это плохо.

– Я не знаю, мы это продавливаем, но вам нужно обратиться к тем, кто этому противится. Я не знаю их позицию, но я знаю нашу. Три года прошло, и нам пора остановиться. Мы же рационально должны подходить к этому вопросу, а не в эмоции уходить, как это и происходит.

Но, с другой стороны, и мы не перестаем это подчеркивать, единство ЕС - критически важная составляющая, и мы всегда открыто говорили и публике, и журналистам, что никогда не наложим вето на такие решения ЕС в одностороннем порядке. Хотя и заявляем о нашей позиции открыто.

– Да, мы всегда в гордом одиночестве.

– Никто не говорил, что наложит вето. Но в ЕС есть страны, которые занимают более взвешенную позицию в этом вопросе, они хотят посмотреть, что и как и стоят ли санкции того. В основном это страны Центральной Европы. Но мы никогда не обсуждали вето и не решали, кто же из нас его наложит, потому что понятно – в одиночку это сделать не получится.

– Страны сами должны принимать свои решения.

– Я могу комментировать только нашу позицию. Мы за дебаты, но их не было.

– Сейчас наша главная экспортная группа в России – фармацевтика, наша крупнейшая фармацевтическая компания в России, «Гедеон Рихтер», работает на российском рынке уже больше 20 лет и входит в десятку главных игроков отрасли. У них здесь есть своя фабрика, их лекарства пользуются успехом. Затем идет машиностроение – и вот это как раз отражает структуру нашей экономики, ведь промышленность составляет 25% ВВП, намного больше сельского хозяйства.

Сердце нашей экономики – автомобилестроение, эта отрасль дает 30% промышленного производства и 27% экспорта, правда, он идет именно в ЕС, ведь на нашем рынке очень сильны позиции немецких, американских и китайских автопроизводителей, они все работают в Венгрии.

– 79% нашего экспорта идет в ЕС, и на это есть серьезная причина: наш главный инвестор – Германия, на нее приходится четверть всех прямых иностранных инвестиций, 21–22 млрд евро из 85 млрд евро. У нас работают Audi, Mercedes и Opel, который, правда, сейчас перешел к французской PSA Group. Мы в этом плане задний дворик Германии. Также на нашей территории работает единственная в Европе фабрика Suzuki. Второй по важности партнер – США, также свое присутствие в Европе, особенно Центральной, сейчас серьезно укрепляет Китай. Китайцы скупают многие европейские и американские компании, у нас активно работают их «дочки». На Китай приходится 4 млрд евро прямых иностранных инвестиций.

– Россия должна быть там, и я активно работаю с нашей экономической комиссией, чтобы Россию в эту стратегию вернуть и встроить. Фокус сместился по двум причинам – ухудшение отношений Запада с Россией и постоянное усиление Китая, который занимает все более важные позиции в Европе. Но мы над этим работаем, ведь самая крупная инвестиция в Венгрию за последнее десятилетие была именно из России, поэтому было бы преувеличением сказать, что Россия вообще выпала из этого [процесса].

– «Северный поток» – это двойные стандарты в Европе, и мы категорически против этого. Все европейские страны работают над диверсификацией – и мы тоже! И «Южный поток» этому бы очень помог.

– Да, но это было бы хорошим инструментом диверсификации в плане маршрутов поставок, а Еврокомиссия его просто убила. Против «Северного потока» могла бы быть использована точно такая же аргументация, разница между ними состоит лишь в списке участвующих компаний, и так как в этом случае это сильные западноевропейские энергетические компании, то Еврокомиссия молчит. Мы не хотим комментировать то, как он будет осуществляться.

– Да мы просто в него не включены.

– Вовсе нет. Сначала нам нужно его проанализировать, но мы еще не видели финального проекта. Но вот что я могу вам точно сказать – мы по-прежнему работаем над диверсификацией, и в настоящее время мы прежде всего хотим связать южный газовый коридор с Центральной Европой. Это одна из главных причин, почему я здесь и почему завтра встречаюсь с главой «Газпрома» Алексеем Миллером.

– В этот раз мы намного больше сосредоточимся на модернизации внутренних путей поставок и связующих перемычек. И теперь-то Еврокомиссии действительно придется постараться найти очень веские аргументы для убийства такого проекта, имея «Северный поток» за спиной.

– Подготовка уже началась и займет год-полтора, что значит, что сами работы стартуют во второй половине следующего года.

– Мы полностью поддерживаем мирное использование атомной энергии, и в настоящее время венгры платят за электроэнергию немного по сравнению с другими европейскими странами. Именно для поддерживания низких цен мы и решили наращивать производство и расширять «Пакш», а помимо этого мы хотим создать хаб для передачи электроэнергии в Центральной Европе. Мы планируем увеличить долю АЭС до 70%, это самый дешевый, чистый и безопасный источник энергии. Если у вас есть работающая АЭС, то вы можете запасти энергию на два-три года и не зависеть так сильно от газопровода, доступ к которому могут внезапно перекрыть. Топливо для реакторов АЭС можно получить из разных источников, опять же в отличие от газопровода.

– Парламент Венгрии одобрил и межправительственное, и финансовое соглашение. Поверьте, строительство АЭС – это в том числе вопрос безопасности и не все детали должны быть открыты. Почему мы выбрали Россию? Во-первых, саму АЭС строили советские инженеры, это одна технология, и применение другой на одной и той же станции несло с собой технологические риски. А во-вторых, российский заем нам был предоставлен российской стороной на хороших условиях, Россия была готова его дать, а помимо этого не забывайте, что АЭС, даже несмотря на заем, после расширения перейдет под 100%-ный государственный контроль.

– Мы очень переживаем за американского президента, и мы видим, что он подвергается огромному политическому давлению у себя дома. Я представляю маленькую страну Центральной Европы, но, несмотря на это, у нас есть четкое понимание истории: какой бы конфликт ни произошел между Западом и Востоком, Центральная Европа всегда проигрывает. И не важно, в каком мы лагере. Мы не хотим опять быть проигравшими. А вот от сбалансированных отношений Запада и Востока мы только выиграем.

– Только осложняет, без сомнения. Но мы надеемся, что он справится.

– Я не гражданин США и не важно, что я думаю о Трампе.

– Конечно, и я рад им поделиться, потому что оно положительное. Трамп – рациональный лидер, и я очень надеюсь, что он понимает: весь мир выиграет от хороших отношений Вашингтона и Москвы.

– Да, мы надеемся.

– Мы за сильную Европу, и у нас намного больше позиций, по которым мы сходимся, чем расходимся. Да, мы не согласны по вопросу беженцев, но сейчас многие европейские лидеры начинают соглашаться с позициями, которые мы представляем уже год или два, – например, по защите восточных границ, лагерей для беженцев, по вопросу о том, кто имеет право пересекать нашу границу, по необходимости разделения беженцев и трудовых мигрантов. Они, конечно, никогда не признаются, что Венгрия была права, но политика – это не про похвалу и комплименты.

– Споры о том, куда же идти Европе, велись и до Макрона, и главный вопрос здесь – вы за федерализм или суверенитет? Мы в Центральной Европе за суверенитет, а крупные европейские державы и европейские институты – за федерализм, но ничего сверхнового в этом нет.

– Наш главный ориентир – наши национальные интересы, и мы сдаваться не собираемся. Но в наши же национальные интересы входит и укрепление ЕС – Венгрия может быть сильной только в сильном ЕС. При этом мы никогда не позволим нелегальным мигрантам пересекать нашу границу, и не важно, какое давление на нас оказывают.

– Это безумие, я не люблю эти ярлыки! Неважно, что ты говоришь, – тебя запихнут в один из лагерей: проевропейский, проамериканский или пророссийский. Чуть что – ты сразу чей-то троянский конь или игрушка. Но мы ведь венгры, Венгрия для нас прежде всего! Приоритет – наши интересы и интересы наших избирателей, а не бюрократов Брюсселя, журналистов, иностранцев или НКО.

– Он не спорный, он очень четкий и ясный.

– Нет, мы изучали американский опыт.

– Да, он намного строже.

– Я говорю о законе о регистрации иностранных организаций.

– Он дает право американским властям даже менять содержание активности, мы же требуем только одного – если НКО получает больше определенной суммы из-за рубежа, они должны публиковать эту информацию. Они же пытаются влиять на общественное мнение, и именно поэтому мы требуем от них прозрачности. Политические партии, например, тоже влияют, и они должны быть прозрачными. Зачем тогда НКО делать секрет из своих финансов?

– Ну и замечательно, они должны это делать, не такая уж это бюрократическая ноша – опубликовать одно предложение на своем сайте.

– Мы никогда с этим не согласимся, 1956 г. – один из ключевых моментов нашей истории, мы боролись за свою свободу и права, а вторжение советских войск их у нас забрало. Это ненормально. Мы боролись за свою свободу веками и именно этим занимались и в 1956 г.

– Безусловно, мы им много раз это говорили и они о нашей позиции знают.