Максим Решетников: «Кризис – это не повод вернуться в 90-е»

Москва лучше, чем остальные регионы, оказалась готова к нынешнему кризису, утверждает руководитель департамента экономической политики Москвы Максим Решетников. С 1 января 2012 г. в налоговом законодательстве начал действовать новый для российской практики механизм – объединение крупных компаний в консолидированную группу налогоплательщиков (КГН). Так вот из-за созданных в 2012 г. новых КГН поступления от налога на прибыль предприятий нефтегазового сектора, зарегистрированных в Москве, сократились с 16 до 2%. В номинальном выражении столица ежегодно теряла порядка 170 млрд руб.

Весь этот период Решетников называет адаптационным – городу пришлось оптимизировать бюджет, пересматривать расходы, находить новые источники доходов. Возместить выпадающие доходы в полном объеме не удалось, тем не менее бюджет Москвы выглядит крепким: год столица закончила с большим профицитом, а остатки на счетах достигли рекордных размеров – 269,7 млрд руб. «У нас есть политика развития в условиях кризиса», – уверяет Решетников и в интервью «Ведомостям» рассказывает, как город будет развиваться в ближайшие годы.

– Потенциальным инвесторам важно видеть город, привлекательный для бизнеса, для горожан, ведь бизнес – это те же люди. Это привлекательность в самом широком смысле – чистый, ухоженный, безопасный европейский город, где понятные правила игры, законы, которые соблюдают все без исключения. В глазах инвесторов такая политика снижает риски для ведения бизнеса. Никто из серьезных инвесторов не будет инвестировать туда, где нет порядка. Им важны прозрачность процедур и надежность инвестиций. Те процессы, которые идут в последнее время, – наведение порядка на рынке рекламных конструкций, прозрачная схема аренды киосков у города, ликвидация возведенных с нарушением объектов – это наведение порядка, создание среды, комфортной как для проживания, так и для ведения бизнеса. Поэтому сделанный шаг – это шаг к порядку.

Упущенное и наверстанное

– Москва подошла к кризису с готовым набором рецептов и в чуть лучшем финансовом состоянии, чем другие регионы. И не потому, что мы самые умные. (Смеется.) Просто кризис у нас наступил раньше – в 2012 г., когда из города ушли доходы от нефтегазового сектора [после принятия законов о КГН]. В Москве тогда доля нефтегазовых доходов была 16%, а сейчас – всего 2%. Это значит, что в бюджете 2015 г. мы недополучили порядка 170 млрд руб. Но адаптационный период растянулся. И мы эти четыре года постепенно оптимизировали бюджет, сокращали расходы, при этом выполняя все социальные мандаты и сохраняя долю инвестиционных расходов. В федеральных пропорциях это то же самое, как сократить расходы на 2 трлн руб.

– Нет. Считайте сами: доходы всех регионов выросли на 38%, а Москвы – на 16%. Дельта – это как раз то, что упустила Москва. Нам пришлось выработать много инструментов, для того чтобы выправить ситуацию – как в плане налоговых доходов, так и неналоговых: доходы от рекламы, использования имущества. Суммарный эффект от налоговых проектов, запущенных в Москве в последние годы, составил в 2015 г. более 50 млрд руб. Ранее была проведена приватизация на высоких ценах. В совокупности продано активов более чем на 400 млрд руб., продали активы, которые сейчас нас бы тяготили: банк (Банк Москвы. – «Ведомости»), авиакомпанию (авиакомпания «Москва». – «Ведомости»).

С другой стороны, мы активно работаем над оптимизацией расходов – на разных этапах. В прошлом году пропустили через межведомственную рабочую группу, которую возглавляет [заммэра Москвы] Наталья Сергунина, все закупки всех органов власти стоимостью свыше 3 млн руб. (в группу входят представители департамента экономической политики и развития, главного контрольного управления и тендерного комитета столицы. – «Ведомости»). По итогам весенней кампании 2014 г. заблокированными оказались расходы более чем на 80 млрд руб. Единственное, что мы не трогали, – это адресная инвестиционная программа и соцрасходы. Напротив, были выделены дополнительные средства на лекарства, на питание.

– Сейчас – 88%. Налог на прибыль действительно очень конъюнктурный, и мы по этому году имели небольшое снижение [поступлений] по нему. Все валютные кредиты, имевшиеся у многих компаний, в результате переоценки сформировались в большие внереализационные расходы, которые уменьшают налогооблагаемую базу. Но мы исходим из того, что проблема по большей части решена. В то же время в условиях сжатия внутреннего спроса мы допускаем, что снижение еще будет, но не будет катастрофическим.

Первый по значимости налог – это НДФЛ, поступления от которого, как правило, растут. За всю историю был только один год, 2009-й, когда размер поступлений от НДФЛ снизился на 1,5%. Мы заложили очень скромные темпы его роста в среднесрочной перспективе – 3,5–4% в год.

– Следующий по значимости налог – налог на имущество. Ожидаем небольшой прирост, так как налаживается налоговое администрирование. Возросла ставка на 0,1% – с 1,2 до 1,3% – по налогу на имущество организаций, к 2017 г. расширится круг объектов [налогообложения]. Вновь поставленное на учет движимое имущество уходит из-под этого налогообложения. Из-за этого потеряли еще 30 млрд руб. Но в противовес этому были большие объемы ввода [недвижимого имущества] в 2014–2015 гг., значит, владельцы начнут платить налоги на имущество со следующего года после ввода [объектов] в эксплуатацию.

Другие налоги – это акцизы. Здесь слабая динамика. По транспортному налогу есть хороший рост – за счет введения налога на роскошь.

Приоритетная задача для города – увеличить долю имущественных налогов, поскольку они не зависят от кризисов и дают надежную опору для бюджета. Их доля [в бюджетных поступлениях] в последние годы увеличивается, сейчас – 12% (см. врез. – «Ведомости»). Еще несколько лет назад эта доля была 7%. Это поступления от рекламы, аренды, реализации городского имущества. За пять лет доля неналоговых доходов в бюджете Москвы увеличилась в 1,7 раза, а в абсолютном объеме поступлений рост в 2,4 раза.

Новые факторы риска

– Прогноз мы пока не пересматривали, хотя понимаем, что ситуация изменилась. Она непростая. Мы видим, что вслед за ситуацией на мировых рынках экономический рост снижается. Внутренний спрос стагнирует. Население сменило модель потребления: если до этого был рост объема взятых кредитов, то сейчас люди сокращают свою задолженность по кредитам и наращивают сбережения. Рост зарплат, по сути, остановился. С точки зрения внешних источников мы пока также не видим предпосылок для роста. Потенциальный рост мог бы обеспечить госсектор, но и там все непросто – есть дефицит федерального бюджета. Честно говоря, источника для роста в экономике, как экономист, я пока не вижу.

– Откуда может прийти новый спрос? Из-за границы, когда наших товаров больше покупают или они больше стоят. Он может прийти изнутри, когда растут доходы населения и т. д. Это как раз модель роста, которая была у нас в последнее десятилетие. Либо государство наращивает свои инвестиции, создается дополнительный спрос, бизнес на это реагирует, расширяет производство и т. д. Сейчас по всем этим направлениям видим стагнацию даже в номинальном выражении. Рынки существенно сократились. Пока не произойдет структурная перестройка, пока не создадутся новые производства, которые либо заместят тот же импорт, либо создадут новые продукты на экспорт, или пока ситуация внутри не стабилизируется, говорить об экономическом росте сложно. Это фактор определенности, т. е. бизнес это понял, принял, но нельзя сказать, что уже успел адаптироваться. С нашей точки зрения, адаптация бизнеса займет больше времени. Бизнес сейчас говорит о новых факторах риска.

– У города есть политика развития в условиях кризиса. Дальше наша задача – приспособиться к этим условиям. Понятно, что этот кризис переждать не получится. Надо в нем жить и в нем развиваться. В каждой сфере есть точки развития, которые находятся в поле нашего постоянного внимания. В прошлом году мы скорректировали ряд вопросов в налоговой политике. Например, налог на имущество юридических лиц оставили на уровне 1,5% от кадастровой стоимости вместо 2% к 2018 г. Предоставлены льготы для гостиниц, которые позволят в текущем году уменьшить размер налога на имущество организации почти в 3 раза. Другой пример – предоставление льготы для около 200 объектов недвижимости в размере 75% по налогу на имущество офисам, торговым объектам, объектам общепита и бытового обслуживания, заводоуправлениям. Все, что оперативно можно было предпринять, мы предприняли. Когда мы формировали бюджет, то заложили в него кризисный вариант: рост доходов на 4% при среднегодовой инфляции в 2016 г. в 16%. Но кризис – это не повод вернуться в 90-е и говорить: давайте ничего делать не будем и вернем ларьки. Профессора Преображенского помним? Где разруха в первую очередь начинается? (Смеется.) Нам бы пока не хотелось никакого нового антикризисного плана, потому что все мероприятия в рамках наших госпрограмм адаптированы к тому, что сейчас происходит в экономике.

Подушка безопасности

– Я понимаю, почему возникает такой диссонанс. Вы смотрите федеральный бюджет и видите там падение. Но структура бюджетов ведь совершенно разная. Дело в том, что федеральный бюджет более чем на 40% состоит из экспортной пошлины на нефть и импортных пошлин. К сожалению, за 10 лет все привыкли к нефтегазовой ренте, считали, что так будет всегда, и под это сформировали текущие расходы. А этих доходов уже нет в бюджете. Импорт тоже резко сократился, поэтому федеральный бюджет получил ощутимую дыру. В то же время, если говорить про внутренние налоги – НДС, [налог на] прибыль, они относительно стабильны. Основная задача, когда ты формируешь бюджет, – чтобы текущие расходы были обеспечены гарантированными доходами. Когда формируем бюджет, всегда смотрим на баланс ликвидности и планируем риски. То есть у нас налог на прибыль, образно говоря, страхует инвестиционную программу. Если вдруг «несчастный случай» и налога на прибыль больше нет, мы понимаем, что надо делать: надо быстрее заканчивать те, что есть, выходить из строек и т. д. Мы рассматриваем все варианты, но не обо всех можем говорить. (Смеется.)

– Погодите, погодите. Надо договориться по формулировкам: не может быть так, что в стране кризис, а в Москве – нет. Такого не бывает. Кризис в экономике – он для нас тоже кризис: мы видим проблемы у предприятий, видим проблемы с зарплатой. Мы все в одной лодке находимся. Другой момент – бюджет у нас пока в порядке. По сути, есть подушка безопасности – это переходящие остатки на счетах, которые пойдут на завершение начатых контрактов и выплату госдолга, а у нас он в этом году 80 млрд руб., эти долги остались еще с лужковских времен.

– Это не обременение, а наши обязательства. Это очень серьезная планка. По итогам 2015 г. мы параметры выполняем. Раньше, по сути, была методика подсчета зарплат по крупным компаниям («Газпром», Сбербанк), т. е. достаточно высокооплачиваемый сегмент. Федеральное правительство ее скорректировало. Теперь включили всю занятость, связанную с малыми предприятиями. Кстати, если по первой методике в городе считали работающих 4 млн человек, то сейчас – 6,5 млн. В результате уровень зарплат, на который город ориентируется, – 55 000 руб. [на человека]. Если посмотрите динамику финансирования образования и рост зарплат учителей, то увидите, что рост зарплат опережает темпы роста финансирования сферы. Та же ситуация в здравоохранении.

– Задайте этот вопрос Антону Викторовичу [Дроздову, руководителю Пенсионного фонда].

– С 1 марта вступит новый порядок – минимальный размер пенсии не может быть ниже 14 500 руб. Будут городские доплаты, если пенсия у москвича ниже.

В поисках нового спроса

– Готовим ее к обновлению. С ней получилось весьма интересно. Целью стратегии было привлечение конкурентных инвестиций. То есть все инвестиции можно разделить на два больших блока: те, которые двигаются внутренним спросом, и те, за которые приходится бороться на международном уровне, с другими регионами. Например, строительство торговых центров – это внутренний спрос. А привезти сюда крупные высокотехнологичные компании не так просто: они могут прийти в Москву, Казань, Прагу. Задача стратегии была в том, что надо фокусироваться на конкурентных инвестициях. Мы усиливаем эти позиции. Сейчас только нужно понять, где можем ускориться. То, что мы приняли законы по поддержке инвестиционных проектов, то, что развиваем технопарки, технополисы, – это абсолютно правильное направление. Также у нас появились новые инструменты – гарантии от некоммерческих рисков.

– Буквально на днях город утвердил критерии поддержки инвестиционных приоритетных проектов. Действующие предприятия, которые удовлетворяют определенным параметрам эффективности, смогут снизить налоговую нагрузку от 10 до 25%. В первом полугодии первые предприятия по этой процедуре пойдут. Эта программа интегрирована с федеральной повесткой – о масштабных инвестиционных проектах. Например, если масштабные инвестпроекты предусматривают стройку, то в рамках этих проектов участники могут получить землю без торгов. Задача здесь – снизить налоговую нагрузку на работающий бизнес и закрепить предприятие в Москве.

– Не только с областью. Инвесторам важна не приближенность к Москве, а наличие качественных ресурсов. Их могут вытаскивать и в другие города-миллионники. И нам очень важно сохранить здесь научный и производственный потенциал. Остальные секторы экономики больше подвержены негативу, чем промышленность. По сути, это механизм поддержки импортозамещения – тот новый спрос, который можно отвоевать у импорта и создать новые предприятия. И здесь нам очень важно, чтобы это было импортозамещение с прицелом на экспорт.

– Активно замещается пищевка, это естественно. Нам бы, конечно, хотелось, чтобы также замещались фармацевтика, микробиология. Например, город закупает кисломолочные продукты в том числе для детского питания, а там, оказывается, все компоненты для закваски покупаются из-за рубежа. Поэтому надо создавать такого рода производства здесь, в стране. Поэтому в прошлом году мы очень расстроились, что не было принято законодательство по офсетным контрактам (долгосрочные контракты с обязательством покупки продукции. – «Ведомости»). С нашей точки зрения, идея правильная – у нас не так много способов создать собственное производство, а когда мы свой спрос привязываем к инвестициям и созданию производства, это работает. А офсетный контракт дает возможность закрепления гарантий как со стороны государства, так и со стороны бизнеса – это залог долгосрочных инвестиций.

Сложная реальность

– Торговле сложнее всего. С одной стороны, девальвация, с другой – люди стали больше экономить. Тем, кто занимался производством, существенно легче. Например, машиностроение, ориентированное на оборонную промышленность. Это прежде всего обновление технологий. Во всех странах оборонка – это локомотив развития. Важно, чтобы эти технологии шли в гражданскую продукцию. Подрастает класс средних компаний в технополисах. Хотя в целом год закончился для промышленности с небольшим минусом.

– Повлияло введение патентной системы; отчасти это следствие введения торгового сбора – те, кто купил патент на торговлю, тот торговый сбор не платят.

– Неоднозначно отношусь к этому показателю. Москве эта методология не подходит – не учитывает финансовый сектор, приходит с двухлетним опозданием. Например, статистика дает утвержденный ВРП только за 2013 г., за 2014 г. – еще нет.

– Пока рано говорить. По итогам января – ноября темп роста по крупным предприятиям составил 100,4% в сопоставимых ценах, т. е. держался на том же уровне. Очевидно, что на прежнем уровне инвестиций нам будет очень сложно удержаться. Понимаем, что половина инвестиций в основной капитал – это инвестиции в девелопмент. Еще в 2014 г. большинство девелоперов поставило проекты на «Паузу». Сейчас «Пауза» у многих перешла в «Стоп». Избыток предложения будет рассасываться не один год.

– У нас позиция – надо заканчивать все начатые городом инфраструктурные объекты как можно скорее. Ведь консервация этих объектов тоже стоит денег. Более того, их обещали москвичам. Из ключевых проектов – это МКЖД, глобальный проект. И дороги, конечно, закончить – Северо-Восточную хорду, например. Не все так пессимистично со стройматериалами. Запущена программа капитального ремонта – это долгосрочный спрос на лифты, кабели, электрохозяйство, трубы и т. д. Возможности для развития отрасли создает сам город.

– Проект в разработке, говорить о деталях еще рано.

– Эта тема зиждилась на том, что были длинные деньги с понятной стоимостью. В первую очередь были деньги НПФ – накопительная часть. Накопительную часть свернули, что серьезно ударило по финансовой системе и формированию базы капитала. В то же время идет взросление самого процесса формирования ГЧП. Начатые проекты пройдут проверку временем. По тому же Северному дублеру Кутузовского проспекта – проект развивается, готовим землю. Конечно, требования к проектам возрастут: как распределять валютный риск, риск колебания процентной ставки. Это очень сложные вопросы. В данном случае не побоюсь показаться умным – мы проект дублера обсуждали полгода. И основную часть времени потратили на обсуждение того, что делать при разных вариантах развития ситуации. Пока мы идем в коридоре прописанных рисков.

– Идея МФЦ – это скорее идея формирования регулирования и юрисдикции, которая могла бы конкурировать с западными, и т. д. То есть это больше идея модификации законодательства, судебной системы и правоприменения. Поэтому ваш вопрос нужно скорее адресовать федеральным органам власти. От нас требовалась городская среда, обязательства в части развития частного образования, международного бакалавриата. Мне кажется, мы как город двигаемся всеми возможными способами по пути превращения в современный европейский город.

– Они зафиксированы на уровне 2015 г. – примерно 30 млрд руб.

– Должны появиться новые инвестиционные проекты, развитие действующих производств. Предприятия должны модернизировать производство и увеличить его.

– Чтобы собственники предприятий сформировали свои инвестиционные планы, для этого у них должно быть четкое видение рисков, которые есть, и доступные для этого ресурсы. Основной ограничивающий фактор – капитал и стоимость этого капитала.

– Мне кажется, мне не надо отвечать на этот вопрос. (Смеется.) Как экономист, как человек, который общается с бизнесом, могу сказать, что ключевая тема сейчас – это сбалансированность федерального бюджета. Если будет найден понятный ответ, это снимет ключевые риски в экономике.

– Это вам к Антону Германовичу [Силуанову, министру финансов].

– Мы живем в новой экономической реальности. И она очень сложная. Все разговоры о том, что мы вот достигли дна, пока преждевременны. 2016 год будет очень непростым. И сегодня очень важно слышать бизнес, важно оперативно реагировать на то, что он говорит. Очень важно снижать неопределенность в экономике. И, к сожалению, город на своем уровне это решить не может – ответы на многие вопросы мы ждем от федерального антикризисного плана. Со своей стороны мы свою социально-экономическую политику адаптировали, исходя из посыла, что город выполнит все социальные обязательства. И будет дальше развиваться даже в условиях кризиса.