Не только в Америке

Шесть из 10 главных экосистем для стартапов в мире находится в США – от Кремниевой долины до Сиэтла. Но технологическое предпринимательство становится глобальнее, и на попадание в список лидеров теперь претендуют места вроде Дели, Мумбаи и Дублина. Издание «Ведомости&» рассказывает о трех примерах успешной господдержки инноваций последних лет – в Израиле, Сингапуре и Германии.

Израиль: к рекордам за два десятилетия

Израильская индустрия высоких технологий в 2015 г. поставила рекорд по объему привлеченного капитала. По данным IVC-KPMG, было проведено 693 сделки на общую сумму $4,44 млрд.

Ежегодно OCS (Office of The Chief Scientist, Офис главного ученого), подразделение минэкономики Израиля, ответственное за поддержку научно-исследовательской деятельности, распределяет бюджет в $450 млн, обеспечивая до 85% посевного финансирования примерно 200 компаниям – участникам инкубаторов, а также поддерживает масштабные научно-исследовательские работы на крупных предприятиях, писал Geektime.

В 1991 г. OCS и министерство промышленности, торговли и труда Израиля запустили программу технологических инкубаторов. Цель – поддержать технологические проекты, которые на первых этапах не могут привлечь частные инвестиции из-за высокого риска. Сегодня в программе участвует 26 инкубаторов, в любой момент времени в них в сумме числится около 180 компаний.

В среднем компания проводит в инкубаторе около двух лет и получает за это время финансирование в $500 000–800 000 в зависимости от сферы деятельности. 15% этой суммы компания получает от инкубатора, остальные 85% – как грант от государства, возвращать который нужно только в случае успеха и в виде роялти (3–5% от выручки, пока не вернут полную сумму гранта и проценты, указано на сайте программы).

С 1991 по 2012 г. больше 1700 компаний получили от государства инвестиции на общую сумму $650 млн, примерно 1500 из этих проектов благополучно «выпустилось» из инкубаторов, 60% из них привлекло потом частные инвестиции. В среднем на $1 государственных инвестиций дополнительно пришлось $5–6 финансирования от частного сектора, оценивает OCS.

Еще одна знаковая израильская программа поддержки предпринимательства – Yozma, которая началась в 1993 г. с бюджета в $100 млн. За три года было создано 10 венчурных фондов (с объемом капитала $20–25 млн каждый) и сделано 15 прямых инвестиций в технологические стартапы. На Yozma пришлось 40% инвестиций в эти фонды, остальное поступило от иностранных партнеров, получивших гарантии рисков до 80% и опционы на выкуп госдоли. ОЭСР назвала Yozma «самой успешной и оригинальной программой в относительно долгой истории инновационной политики Израиля».

C 1991 по 2000 г. венчурные инвестиции в стране выросли, по данным министерства финансов Израиля, почти в 60 раз. Расходы на исследования и разработки увеличились с 2,5% ВВП Израиля в 1995 г. до 4,4% в 2007 г. (данные ОЭСР). С 2000 по 2013 г. Израиль по этому показателю был мировым лидером.

При этом в OCS не отрицают, что у их программы господдержки есть слабые места: она позволяет стремительно развиваться в первую очередь стартапам, а не средним и крупным технологическим компаниям.

Сингапур: повторить успех Израиля

Согласно отчету Infocomm Investments между 2005 и 2013 гг. количество стартапов в Сингапуре выросло с 24 000 до 42 000. На момент выпуска обзора за 2015 г. в стартапах было занято более 300 000 человек – т. е. более 5% населения страны. 10–12% всех жителей Сингапура от 18 до 64 лет относят себя к начинающим предпринимателям или владельцам и менеджерам новых бизнесов (показатель total early-stage entrepreneurial activity), указывал Global Entrepreneurship Monitor в 2014 г.

За активное развитие культуры стартапов в Сингапуре взялись в 2000-х гг. По данным Infocomm Investments, за 2011–2015 гг. правительство Сингапура выделило на поддержку исследований, инноваций и предпринимательских экосистем 16 млрд сингапурских долларов (около $11,5 млрд по текущему курсу).

К 2015 г. в Сингапуре действовало более 10 программ государственной поддержки предпринимательства. Например, Национальный фонд исследований (National Research Foundation, NRF) соинвестирует в равных долях с венчурными фондами в сингапурские технологические компании на ранней стадии развития. На один фонд выделяется 10 млн сингапурских долларов. Сейчас соинвестировать с NRF могут 11 частных фондов.

Technology Incubation Scheme – сингапурский аналог израильской Yozma. NRF запустил ее в марте 2008 г.: на каждый сингапурский доллар, вложенный одним из аккредитованных бизнес-инкубаторов (на сегодняшний день таких инкубаторов 14), агентство добавляет около 5 сингапурских долларов вплоть до максимальной суммы в 500 000 сингапурских долларов, т. е. соинвестирует до 85%. Частные инвесторы могут выкупить долю государства по исходной цене с небольшим процентом. Кроме инкубаторов есть программы соинвестирования с частными инвесторами и бизнес-ангелами.

До 2018 г. в Сингапуре действует схема налогового поощрения инновационной деятельности Productivity and Innovation Credit Scheme. Она дает налоговые вычеты (предельная сумма годовых издержек, которые подпадают под эту схему, – 400 000 сингапурских долларов) и возможность получить денежную компенсацию определенных видов издержек – до 100 000 сингапурских долларов.

Берлин: Brexit и гонка за лидерами

По статистическим показателям британская и немецкая столицы борются между собой. С одной стороны, в Лондоне больше инкубаторов и акселераторов (36 против 14), больше стартапов (3200–4500 против 1800–3000, по оценке Compass), там в среднем выше объемы сделок. С другой – например, в 2014 г. резиденты из Берлина подали почти втрое больше заявок на патенты по сравнению с лондонскими коллегами: 65 958 против 22 929. По данным ОЭСР, в 2014 г. доля расходов на R&D составляла 2,9% от ВВП Германии, Великобритания потратила на поддержку R&D 1,7% своего ВВП.

По данным EY Venture Insight, общая сумма привлеченных инвестиций в Германии выросла в годовом выражении за 2014 г. на 43% – с $2,04 млрд до $2,92 млрд, а в Великобритании – только на 18% (с $2,43 млрд до $2,86 млрд). Оценки того, кто был чемпионом в 2015 г., расходятся. Dow Jones Venture Source считает, что лидерство по объему привлеченных инвестиций вернула Великобритания. А по подсчетам EY, напротив, Германия привлекла 3,1 млрд евро против 2,63 млрд евро у Великобритании.

Немецкое правительство пользуется разными инструментами поддержки технологического предпринимательства. Например, с 1998 г. действует программа EXIST, направленная на привлечение в бизнес специалистов из университетов (выпускников и ученых) через гранты и университетские инициативы по развитию культуры предпринимательства. По программе IGF компании, у которых нет собственных исследовательских подразделений, могут сотрудничать с университетами и крупными предприятиями. KMU-innovativ нацелена на финансирование прорывных инноваций в том числе и через финансирование высокорискованных проектов.

Проект High-Tech Grüderfonds (фонды высокотехнологичных стартапов) предоставляет недавно созданным капиталоемким технологическим компаниям финансирование, ноу-хау и необходимые контакты. С 2005 г. через два фонда (у них под управлением находится больше 570 млн евро – государственных и частных) инвестиции получил 451 проект. Программа Gründungsoffensive Biotechnologie (GO-Bio) специализируется на развитии наук о жизни, ее объем – 150 млн евро. В 2013 г. немецкое правительство запустило INVEST, программу грантов совместно с бизнес-ангелами. На нее было выделено 150 млн евро на четыре года. Грант составляет 20% от инвестиций в пределах от 10 000 до 250 000 евро. Получатели грантов по этой программе могут рассчитывать и на налоговые вычеты.

По данным агентства Germany Trade & Invest, порядка 5 млрд евро в год в федеральном бюджете резервируется под невозвратные гранты на R&D, эти гранты могут достигать 50% затрат на проекты, а для малых и средних предприятий доля даже выше.

Большая часть инвестиционных раундов объемом 10 млн евро и более в Германии приходится на иностранных инвесторов, что указывает на их высокую оценку немецкой экосистемы, писали аналитики EY в отчете за III квартал 2015 г. На фоне Brexit, который может создать сложности для некоторых технологических компаний, у Германии будет дополнительный шанс захватить «инновационное лидерство» в Европе: в июле Financial Times приводила слова берлинского сенатора Корнелии Изер о полученных ее департаментом «десятках писем» от базирующихся в Лондоне компаний, которые начали думать о переезде в немецкую столицу. «Берлин воспользуется возможностью, которая представилась из-за Brexit», – заявила Изер.&