Избирательная неприкосновенность истории

Словами о недопустимости переписывания истории орловский губернатор Вадим Потомский завершал пресс-конференцию, на которой произнес в том числе и знаменитые слова, что Иван Грозный вез сына из Москвы в Санкт-Петербург. К оговорке этой цепляться не стоит, конечно, – во-первых, все ошибаются, а во-вторых, Потомский оперативно признал, что оговорился, и даже объяснил, как получилась такая оговорка.

А вот насчет истории – куда более важное заявление. Надо, конечно, подчеркнуть, что орловский губернатор далеко не первое значительное лицо, оттоптавшееся на непереписывании: такого же смысла высказывания были у массы разных важных персон. Не тронь, в общем, прошлое! Правда, остается загадкой, каков канон – кажется, громкого объявления не было.

Но вот что хотелось бы заметить: в публичном пространстве весьма часто появляются высказывания, выглядящие в точности как сенсационные открытия в области истории. Из самых удивительных: Навуходоносор, библейский персонаж, набрал себе русские дружины и с их помощью завоевал Сирию, Палестину и Египет (вариант: скифо-славянское вторжение в Египет было предсказано библейским пророком Иезекиилем как нашествие племен Гога и Магога); никаких сталинских репрессий не было – а зато благодаря Сталину и офицерам разведки генштаба Николая Второго и его семью вовсе не расстреляли, а вывезли в разные губернии России.

Ах да, еще Иван Грозный сына-то не убивал!

Эти удивительные сообщения из области, так сказать, истории как-то не находят отклика у защитников ее от переписывания; а вот подвиг советского солдата во Второй мировой войне попробуй тронь! Еще раз скажу, что, как мне кажется, канонической версии этого самого подвига не существует и переписыванием объявляются ситуативно обусловленные, назовем их так, открытия. Иногда они содержательно очень похожи на трогательное якобы участие палача Сталина в судьбе страстотерпца Николая; иногда это новые научные факты; иногда, как в случае с подвигом героев-панфиловцев, – просто пропаганда; но дискуссия всякий раз (или это я пуглив?) приобретает какой-то уголовный подтекст.

Вернусь к ситуативно обусловленной истории. Возвеличивание т. Сталина и Ивана Грозного и одновременно унижение т. Хрущева и отчасти Екатерины Великой, пусть она и покорительница Крыма, создает ясную и важную для текущих задач правящего класса общественную повестку: граждане – это человеческий материал, смысл существования которого состоит в исполнении государственных задач более-менее любой ценой; лояльность важней личных качеств; государственный надзор предпочтительней частной инициативы.

История вроде бы показала, что это тупиковый путь; но, видимо, и это утверждение следует отнести к фактам ее недопустимого переписывания.