Конституция Ельцина против Конституции Путина

Говорят, что после окончания работы над Конституцией 1977 г. и приличествующего случаю чествования ее авторов Александр Евгеньевич Бовин разочарованно протянул – почему-то на пародийном французском: «Гран мерси дю парти...» Все, что получили конституционалисты (они себя называли «кадетами») от партии, записанной ими же самими в руководящую и направляющую силу общества, – большое спасибо.

А вот Талия Хабриева – одна из авторов новой Конституции (у нас их теперь де-факто две – ельцинская и путинская) – получила заслуженного деятеля науки «за заслуги в научной деятельности и многолетнюю добросовестную работу». За Бога, тысячелетнюю историю, государствообразующий язык и не менее государствообразующий народ. И, разумеется, за «правовое» обоснование автократизации политического режима, уравнивающей Российскую Федерацию с Туркменией, Белоруссией и другими братскими странами.

Ельцинская Конституция, ее дух и буква, остались прежде всего в преамбуле и главе второй, гарантирующей права и свободы. И эти положения ошеломляющим образом контрастируют с внедрением в Основной закон идеологем – в основном, за неимением лучшего места, – записанных в главу о федеративном устройстве. В самом факте фиксации «православия, самодержавия, народности» на новый лад и на русском языке (граф Уваров писал и думал на французском) есть своя сермяжная правда: именно так выглядит государственная идеология зрелого авторитарного российского политического режима. Поправки – прямое подтверждение его авторитарного характера: закрепление ультраконсервативной идеологии в Конституции не имеет прецедентов в конституционном праве современных демократических государств. Разве что в Конституции Греции 1975 г. раздел «B» был посвящен «восточноправославной церкви Христовой». Ну, так там это действительно пришло непосредственно от предков и не прерывалось другой 70-летней традицией, благодаря которой мы все скорее унаследовали вечно живое учение в виде светской религии, мощи и прах основателей и продолжателей которой по сию пору источают радиацию страха на Красной площади.

Можно усмотреть в самом факте голосования за поправки глубокий политический смысл: это и мобилизационное мероприятие, и ралли вокруг флага, усиленное эффектом парада, и большой привет элитам, чтобы не оценивали президента как «хромую утку», и всероссийский опрос, который позволит главе государства утверждать, что он находится на прямой связи с глубинным народом – минуя промежуточные институты, присутствующие в ельцинской Конституции, – и поиск дополнительной легитимности.

Но для верховного главнокомандования, безусловно, важен сам факт отливания в конституционном граните идеологических ценностей: поправки в той же степени вопросы идеологии, в какой и вопросы политтехнологии.

Неправы те, кто утверждает, будто у государственной олигархии на уме исключительно материальные ценности – квадратные метры сотнями и тысячами или транспортные средства десятками. Есть и духовная сторона вопроса, т. е. идеологические ценности – и они должны вдавить свой рифленый след в Основной закон: мы были здесь 20 лет, и бесследно это не прошло. И будем еще неопределенно долго – потому и называем элементы нашего мировоззренческого каркаса поименно.

Голосование о поправках – открытый конфликт ценностей демократического и авторитарного государств. Несколько лет назад было модно называть российский режим гибридным: в нем есть и элементы авторитаризма, и элементы демократии. Что не было урегулировано конституционным правом. Теперь гибридность значится в Основном законе: тут и основы либерализма и республиканизма, и классический ультраконсервативный дискурс.

Однако эти две части несоединимы. Они не просто существуют отдельно. Это прямое противостояние Конституции Ельцина и Конституции Путина в формально одном Основном законе.

А потому ключевые вопросы голосования на самом деле звучат так: готовы ли вы отказаться официально от либеральных и демократических ценностей в пользу одновременно имперских, националистических и консервативных? Готовы ли вы открыто признать необходимость замены демократического фундамента Российской Федерации, заложенного ровно три десятка лет тому назад 12 июня?

Выбор, как всегда, – по экономисту Альберту Хиршману: «выход», «голос» или «лояльность». «Выход» – это неучастие в заведомо победном для власти перформансе с неясной степенью легитимности самого перформанса (а значит, участие в голосовании есть признание его легитимности). «Голос» – попытка противостоять, в том числе голосованием против поправок. «Лояльность» – проявление разной степени равнодушия или агрессивного послушания методом голосования «за».

Социология показывает: те, кто собирается идти на «референдум» (для этой процедуры нет даже юридически корректного названия), будут голосовать «за» (55%, по данным «Левада-центра»), те, кто не собирается идти, выступают в большинстве своем «против» поправок (58%). Соответственно, поправки будут утверждены теми, кто выбирает опцию «лояльность». То есть «путинским большинством», представляющим с каждым годом все уменьшающуюся долю расколотой нации.

Голосование за поправки не объединяет нацию, а в очередной раз – и еще глубже, чем прежде – раскалывает ее. Предсказуемая поддержка – иллюзия поддержки, важная для удержания в узде колеблющихся, которые всегда занимают сторону большинства. Подтверждаемая голосованием легитимность делегитимирует режим ввиду правовой некорректности процедуры (она не соответствует ельцинской Конституции) и малой доли нации, которая окажет эту самую поддержку. Мобилизация обернется усугубляющимся скепсисом и демобилизацией масс, все более равнодушно и цинично относящихся к инициативам власти и политике как таковой.