Наследственный комитет

Новый старый президент Российской Федерации правит страной немногим более четырех месяцев, т. е. в течение квартала. И вот, в терминах Владимира Высоцкого, «накрылась премия в квартал»: пожалуй, никогда он не начинал свой очередной срок столь скандально и неудачно. И уже нельзя сказать, как в анекдоте о нем же, «лета не будет». Оно упущено: мягкая сила России мелькнула улыбкою прощальной из пряничной псевдорусской избы, латиноамериканцы шумною толпой удалились на иные стадионы, в другие страны, а полиция, дружелюбно помахав рукой, приступила к исполнению своих привычных обязанностей по переноске тяжестей с голубых площадей лучшего города земли в автозаки.

Первое лето нового Путина не то чтобы изменило ситуацию в стране: все те же остались все там же. Но в системе произошел какой-то внутренний надлом: так бывает и с человеком, которого вдруг начинает изнутри точить какая-то болезнь или боль: он все тот же, но взгляд потух, походка изменилась, замкнулся в себе. Упавшие рейтинги, неуклюжие попытки их поднять самыми прямолинейными способами, потеря искусства нравиться всем. Великое размежевание – президент после пенсионной реформы и чемпионата мира не всегда равен России, а Россия равна президенту. При внешнем спокойствии самого патрона, Путина, начинается внутренняя истерика его клиентелы, чье благополучие, карьеры, репутации в персоналистской системе зависят только от него. Истерика прорывается наружу – власть обнажает приемы, уже ничего не стесняясь: новая русская птица-тройка нападения Золотов – Петров – Боширов стала символом ошеломляюще прямолинейного бесстыдства, всеобщего политического камингаута. Вот мы какие!

Путин приезжает в Приморье, длится лубочно-выставочное счастье в жанре «русский с китайцем братья навек», публично поощряется деятельность губернатора Тарасенко, вдруг оступившегося в первом туре выборов. Эффект – ноль. Точнее, эффект отрицательный – в виде протестного голосования, в результате которого никому не известный персонаж в лице коммунистического кандидата Ищенко временно становится чуть ли не народным героем, мечущимся, впрочем, между Навальным и Зюгановым, как барыня между будуаром и моленной. Создан образец для подражания: оказывается, если голосовать все равно за кого, только не за кандидата от власти, можно превратить выборы в веселый конкурентный процесс. И если не догонишь этого самого кандидата, то хоть согреешься – раньше и такого не было.

Так когда-то рост экономики был привязан к росту цены на нефть. Теперь этой зависимости нет. Как нет зависимости между относительно честным способом отъема голосов у населения региона методом фотографирования с Путиным и политической поддержкой граждан. Массовое сознание становится нечувствительным к благодеяниям и подаркам: политически майский указ № 204 и был таким презентом. Результат – ни спасибо, ни до свидания: государство само приучило граждан к тому, что они прямо-таки обязаны чувствовать себя иждивенцами, в обмен на что должны осуществлять политическую поддержку. Майский указ – еще один инструмент воспитания в среднем россиянине иждивенца, лишь бы был привязан к государству, как к мамкиной сиське. Но если мамка кормит – не хвалить же ее за исполнение прямых обязанностей! А вот если мамка сокращает каникулярный период – повышает пенсионный возраст, это уже повод устроить подростковый бунт с угрозой ухода из нашего дома – России. А у иных и вовсе мысль закрадывается: что это я из дома должен уходить, пусть уходит мамка, тем более если ее рука дающая оскудела. Такие настроения – еще один результат этого лета.

И деньги государству, дающему и покупающему на них лояльность населения, ох как нужны – хоть тушкой, хоть чучелком. Отсюда и инициативы помощника президента Белоусова по продразверстке и продналогу с крупного бизнеса с попутными добровольно-принудительными «инвестициями» в важные для бюрократии сферы.

Тем временем новый-городской-столичный-образованный-высший-средний-класс, в бунтарском девичестве креативный класс, позволил себя использовать ради продолжения реализации утопии авторитарной модернизации в отдельно взятой агломерации и поддержал Собянина на выборах. Московский мэр, конечно, смотрится неплохо на фоне группы конспирологов с Лубянки, но благополучие острова Москва держится исключительно на невероятных по сравнению со всей остальной Россией доходах и расходах города. В таких условиях можно и пренебречь демократией – новые урбанистические пространства от выборов не зависят. Но страну-то это не изменит. Не говоря уже о том, что мэр Собянин с деньгами и, допустим, премьер-министр Собянин без денег – два разных человека.

Эффектные военные операции и злобные инвективы по отношению к внешнему врагу все еще действовали на массовое сознание, но именно этим летом утратили свой анестезирующий эффект. Беда системы в том, что она уже поставила на поток производство глупостей в индустриальных масштабах, потому что это хороший тон и морально одобряемое поведение. Акции типа запрета иностранным судам плавать по Севморпути в целях поощрения отечественного судостроения (полный распад формальной логики!) естественным образом вытекают, как подводные течения, из идеологической сути политического режима. Однако они не имеют уже никакого мобилизационного эффекта – шапки-ушанки никто в воздух на радостях после таких инициатив не бросает. Это уже искусство для искусства, т. е. политическое самоедство. И некому сказать: «Горшочек, не вари!»

Ну и, конечно, никто ни о чем не думает, кроме как о модели преемничества образца 2024 г. Как европейское государство модели 1848 г., по мысли Маркса и Энгельса, «только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии», так и современное российское государство – не только Следственный, но и Наследственный комитет Российской Федерации, озабоченный явками, адресами, паролями грядущего транзита власти. Никакие модернизационные шаги в таких обстоятельствах невозможны. К тому же опыт минувшего лета научил государственных менеджеров, что сделать fauх pas (повышение пенсионного возраста) очень легко, если в принципе что-то делаешь. Так, может, лучше вообще ничего не делать?

Первые четыре месяца нового президентского срока прошли под знаком одной, но пламенной страсти – спасти полковника Путина, его рейтинг и образ, и тем самым обеспечить всей кремлевской аристократии хорошую политическую наследственность. Кругом сплошные тутти-фрутти, на любой вкус – от губернатора Тарасенко до какого-нибудь пока безвестного охранника или лилового негра, подающего манто, из управления делами или службы протокола. И как в таких обстоятельствах найти единственно возможного наследника Тутти? Монархии у нас нет, а значит, нет и приличествующего случаю Хуана Карлоса. Впрочем, возможно, это хороший повод ввести гибридную монархию.

Автор – руководитель программы Московского центра Карнеги