Наши с Дерипаской проблемы

В отличие от предыдущих раундов санкций, наложенных на российские компании и физические лица, апрельские санкции 2018 г. непосредственно сказались на цене российских акций (цены упали на 10%) и курсе доллара (курс подскочил на 10%, потом немного снизился). Изменения были бы еще более заметными, если бы объявление о санкциях не совпало с нарастанием проблем вокруг Сирии: выросли мировые цены на нефть, которые поднимают цены российских акций и снижают курс доллара. Из-за этого падение цен на акции оказалось не таким большим, как могло бы быть.

Фондовый рынок, как известно, не всегда точно отражает происходящее в экономике – то, что происходит с производством, торговлей и потреблением. Знаменитый экономист Пол Самуэльсон, профессор МIT, когда-то очень смешно сказал про него в американском контексте: «Фондовый рынок предсказал девять из последних пяти кризисов». Сейчас многие комментаторы отметили, что падение фондового рынка в результате новых санкций в большей степени удар по кошельку крупных бизнесменов (Дерипаски, Потанина, Керимова и др.), чем по производству. Но это неправильно: проблемы крупных бизнесменов – это проблемы российской экономики в целом. Не «отражение проблем», а проблемы в прямом смысле.

Есть много причин, почему российская экономика быстро росла в начале 2000-х: глубокий спад создал потенциал быстрого роста, начали действовать рыночные институты, созданные в 1990-е, росли цены на нефть, правительства Путина последовательно придерживались консервативной макроэкономической политики. Это всё важные вещи, но есть один ингредиент роста 2000-х, к которому все так привыкли, что его фактически не замечают, а именно: то, что к концу 1990-х – началу 2000-х контроль над производством и финансами каждого предприятия оказался сосредоточен в руках очень небольшого количества людей. Пока у предприятий не было реальных владельцев, ни у кого не было стимулов «воровать с прибыли», только «воровать с убытков». Когда кому-то удавалось заполучить полноценный контроль – начинался рост.

«Владельцы предприятий» появлялись с разных сторон: где-то контроль консолидировал гендиректор, где-то – его заместитель, где-то – московские приватизаторы, где-то – региональные игроки, однако механизм был единым. Производство и инвестиции не начинались, пока у предприятия не оказывалось узкой группы владельцев. Эти владельцы могли даже враждовать между собой, и тем не менее концентрация собственности была важнейшим условием для развития. Это не значит, что везде, где кому-то удалось полностью захватить контроль, начинались успехи, но нет, кажется, ни одного примера развития крупного бизнеса, если ему не предшествовала концентрация контроля.

Этот механизм создания экономических стимулов, через концентрацию контроля, возможно, не самый эффективный. В развитых рыночных экономиках успешно существуют крупные фирмы, не имеющие узкой группы владельцев. Тем не менее это ровно тот механизм, с помощью которого российская экономика вышла из катастрофического кризиса, последовавшего за крахом плановой экономики.

Кто-то может сказать, что краха советской экономики в конце 1980-х можно было избежать. Если бы реформы начались на 10 лет раньше, если бы проводились по-другому... Я целиком за такое переписывание истории. Я также за то, чтобы не было коллективизации 1930-х, приведшей к трагическим последствиям – и сразу, и спустя десятилетия. И за то, чтобы Россия не вступала в Первую мировую в 1914 г., что привело к революции и т. д. Обсуждение исторических сценариев, которые в жизни не произошли, – интереснейшее дело, но оно не может изменить фактов – только помочь их понять. Плановая экономика развалилась, поставив десятки миллионов людей, работников и потребителей в тяжелейшее положение. Восстановление производства в начале XXI в. произошло через концентрацию собственности в руках небольшого количества людей. Был ли возможен другой механизм? Непонятно. Возможен ли этот другой механизм сейчас? Хорошей замены не видно.

То, что крупным бизнесменам стало плохо в результате санкций, означает, что плохо стало всей российской экономике. Плохо для производства, плохо для граждан.

Автор - профессор Чикагского университета и НИУ ВШЭ