На лыжах покатались

В философии Юргена Хабермаса есть понятия «коммуникативное действие», «коммуникативная рациональность», «коммуникативный разум». Атрофия способности коммуницировать, давать обратную связь, не искажать входящий и исходящий сигналы, пожалуй, одно из ключевых качеств нашего политического режима. Это свойство проявилось в 2011–2012 гг., когда верховная власть взяла паузу в реакции на голос продвинутой части общества, потом получила мандат молчаливого большинства, что позволило ей перевести коммуникацию с недовольными в регистр Уголовного кодекса РФ и новых репрессивных законов. Это свойство проявилось и 26 марта 2017 г., когда сигнал площадей и улиц уже не только столиц, но и городов по всей России был прочитан неправильно. Власть просто не знает таких букв, а если распознает очертания, то делает вид, что ничего не понимает.

«Неплохо, на лыжах покатался» – эта реплика премьер-министра в социальных сетях в день масштабнейших для России протестов, как и «Денег нет, но вы держитесь», в спрессованном виде продемонстрировала, как власть реагирует на проблемы, запросы и вопросы общества.

Рабы на галерах неплохо катаются на лыжах – этот модус существования мог бы соответствовать эпохе экономического роста и высокой нефтяной конъюнктуры. За подсохшие крошки от нефтяного пирога более 10 лет назад никто и не обращал внимания на стили гребли и катания. А сейчас, когда социальный контракт переформулирован примерно следующим образом: «Полицейские дубинки в обмен на налоги», эта принципиальная позиция слепоглухонемого капитана дальнего плавания начинает раздражать даже школьников и студентов. Особенно если им теперь в качестве истории КПСС подсовывают списочный состав «пятой колонны» и происходит это не где-нибудь, а в Московской консерватории. Может быть, согласно старому совету Жванецкого, в консерватории что-то поправить? Причем теперь уже в буквальном смысле слова.

Пережив 26 марта, начальство стало искать слова. Спикер Володин рассказал о митингах в Европе. Министр Лавров – о двойных стандартах. Споуксмен Песков – о деньгах за участие в протестных акциях. Других слов не нашлось. Это все потому, что, утратив способность коммуницировать и не врать в режиме реального и ирреального времени, они так и не обрели языка для описания совершенно новой действительности, частью которой, например, является не политический, а этический мирный протест против бесчестности. Диалект болотного дела – устрашение – работает, но от этого этический протест не исчезает, а превращается в подземный пожар, который вырывается наружу, когда для этого возникают условия.

Все то, что обсуждалось в городских кафе, заменивших кухни, все те вопросы, которые возникали в головах молодых людей по мере их взросления, – все это вдруг обрело простой символический язык: улица и кроссовки. Язык выборов – это диалект вранья, язык государственных СМИ – агрессивный шум, сквозь который не способны прорваться рациональное высказывание или детский вопрос. Остается символический диалект, который придумал Навальный для 26 марта. Это не вопрос того, плохой лидер оппозиции или хороший, – семантика, которую он предлагает, понятна и без Барта с Леви-Строссом. Потому что человек по крайней мере пытается вернуть словам смысл, где, например, коррупция называется своим именем: означающее совпадает с означаемым.

Неспособность власти говорить на нормальном языке – это следствие многолетней привычки не признавать за обществом права быть обществом, за гражданами – способности быть гражданами, а не электоральным или пушечным мясом. И этот бег по отравленным граблям длится более полувека: диссидентское движение отсчитывает свою историю с молчаливой мирной демонстрации 5 декабря 1965 г. на той же Пушкинской площади, под тем же Пушкиным. Чем ответила тогда власть? Своим языком – языком репрессий: Уголовный кодекс был дополнен статьей 190, в диспозиции которой были в том числе «организация и участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок». Власть говорит на языке полувековой давности и тогда, когда в мегафон объявляет о том, что протестующие мешают движению людей и транспорта – об этом твердили на всех диссидентских процессах, в том числе и в 1968-м по делу «семерых смелых» на Красной площади.

Неужели за 50 лет нельзя было придумать ничего нового? Вот так «эффект колеи» в действии!

Когда-нибудь эта власть переживет эрозию не потому, что надорвется под весом пушек и бомб, и не потому, что упадут нефтяные цены. А по той причине, что ее язык перестанут понимать, а она совсем потеряет способность слушать людей – не только тех, кто механически развешивает в школах портреты Путина и гимн Москвы с несуществующими «28 панфиловцами».

Эта власть просто безнадежно устареет, вдоволь накатавшись на лыжах. И ей придется уступить лыжню тем, кто 26 марта вышел на площадь, ничего не зная о Галиче и традициях 1965-го, потому что о них ничего не написано в школьных учебниках, но остро чувствуя 50 оттенков вранья и несправедливости.

Автор – директор программы Московского центра Карнеги

Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)