Что такое русский карантин

Пандемия коронавируса, объявленная ВОЗ, ставит перед обществом новые, неожиданные вопросы, и нам в России приходится отвечать на них в условиях экономической нестабильности, конституционного кризиса и крайне низкого доверия к госинститутам – к медицине в особенности. Последние годы проблемы, связанные со здоровьем и здравоохранением, занимали высокие места в списках поводов для беспокойства. Например, в опросе ФОМ 2019 г. три верхние позиции заняли варианты, прямо или косвенно связанные со здоровьем: здоровье близких – 53% опрошенных (плюс 14 процентных пунктов по сравнению с 2018 г.), страх за детей (внуков) – 41%, собственное здоровье – 34%. Растет и интенсивность тревожности – и вообще в целом, и по поводу здоровья в частности. В опросе «Левада-центра», где разным поводам для беспокойства выставляются оценки по пятибалльной шкале, болезни близких, детей – единственная позиция, на протяжении всей истории замеров набирающая свыше 4 баллов (в 2019 г. – 4,2), а просто болезни получили в последнем опросе 3,4 балла, разделив 2–4-е места с мировой войной и произволом властей. Состояние здравоохранения, по данным опроса ФОМ, считают плохим 53% респондентов и только 7% – хорошим, еще 35% ставят оценку «удовлетворительно». По данным проекта «Евробарометр» РАНХиГС за 2014 г., лишь треть опрошенных готовы в случае болезни обратиться к врачу, остальные предпочитают лечиться самостоятельно, пользоваться советами друзей, в лучшем случае спросить фармацевта в аптеке – данные, конечно, не очень свежие, но вряд ли за последние годы повсеместной «оптимизации» медицины ситуация значительно изменилась в лучшую сторону.

Тревога и недоверие не лучшие друзья во время эпидемии, но еще худшие – бюрократизм, поголовный страх врачей и чиновников перед риском уголовного преследования и неподотчетность власти. Не вдаваясь в обсуждение эпидемиологической целесообразности тех или иных карантинных мер – пусть об этом высказываются специалисты, – прикинем, как они могли бы выглядеть или уже выглядят в наших обстоятельствах. Жесткий китайский вариант – с запретами выходить на улицу, проверками температуры на входе в каждый дом, массовой госпитализацией? На его пути стоит решимость федеральной власти провести во что бы то ни стало «общенародное голосование» по изменению Конституции и не отменять юбилейные торжества 9 мая. Мягкий британский – с попыткой донести до каждого разумную именно для него линию поведения: кому самоизолироваться, кому стараться вести обычную жизнь, чаще мыть руки, не навещать старших и т. д.? Но граждане, пока еще доверяющие телевизору в не слишком затрагивающих их вопросах внешней политики, любой призыв властей, касающийся их повседневной жизни, воспринимают априори как обман и сигнал к паническим действиям: сказали не создавать запасов – и из магазинов исчезают крупы; сказали не покупать доллары... к счастью, эта ошибка на сей раз пока еще не сделана.

Сознательные работодатели переводят сотрудников на дистанционную работу, то же делают и вузы, школы. Но на пути у разумного решения стоят требования различных надзоров, Трудовой кодекс, не предусматривающий ситуации родителя, запертого дома из-за внеплановых каникул ребенка, образовательные стандарты – страх что-нибудь нарушить оказывается сильнее страха перед заразой, тем более страха перезаражать других. Отменяются спектакли и конференции – но остановить целование мощей в Казанском соборе, где в очереди сплошь представители группы риска, по политическим причинам оказывается невозможно. А кроме того, играет роль еще и российская структура неравенства. У нас слишком много богатых, но почти нет просто благополучных: большинство живет в стесненных обстоятельствах, без запасов на черный день. По опросу «Левады», у двух из трех российский семей сбережений нет вообще. Даже среди 20% самых обеспеченных они есть только у половины, причем у большинства не превышают одной-двух зарплат. Попробуй тут посиди дома, перебиваясь курьерскими доставками, попробуй сделай запасы на случай необходимости карантина, откажись от требований работодателя в каком угодно состоянии находиться на рабочем месте! Одно хорошо: неповоротливая и сама себя непрерывно тормозящая проверками и запретами государственная машина поневоле вынуждена отказываться от жестких сценариев, выбирать осторожный, если не сказать вялый, подход. Если бы власть взялась за дело бодрее, нам бы, боюсь, в буквальном смысле не поздоровилось.

Автор — социолог, Санкт-Петербург