Почему кризис демократии преувеличен

Турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган винит в экономическом кризисе сторонников высоких процентных ставок, диктаторский режим Никарагуа мобилизовался против собственного народа, а социалистическая утопия Венесуэлы все больше превращается в хаос. Удивительно, как часто на фоне этого мы слышим, что определяющим политическим трендом нашего времени стал «кризис демократии». Еще удивительнее, что многие связывают этот мнимый кризис с коварством и могуществом России, в то время как постоянные экономические неудачи Владимира Путина вынуждают его пойти на крайне непопулярную пенсионную реформу.

Конечно, есть признаки того, что политические системы, основанные на согласии, работают не так гладко, как следует. Примеры этого – рост экстремистских и антисемитских настроений в лейбористской партии Великобритании, политические скандалы в Бразилии, намерение Виктора Орбана создать «нелиберальную демократию» в Венгрии, дезорганизующее и порождающее противоречия президентство Дональда Трампа в США. Согласно Freedom House, с 2006 г. ситуация с гражданскими свободами и политическими правами ухудшилась в 113 странах, а улучшилась лишь в 62.

Но неудачи авторитарных государств зачастую гораздо серьезнее проблем, которыми озабочены профессиональные паникеры на либеральном Западе. Демократические страны не сталкиваются с такими кризисами, как экономическая депрессия в Иране, адская ситуация в Сирии или беспорядки в Демократической Республике Конго, где вооруженные ополченцы мешают бороться с эпидемией лихорадки Эбола.

Даже Китай, который часто называют примером нового авторитаризма, не проходит проверку на эффективное управление. Китайские цензоры удаляют из интернета изображения Винни-Пуха, потому что некоторым «медведь с очень маленьким мозгом» слишком напоминает Си Цзиньпина. Но когда дело доходит до более важных проблем, власти выглядят бессильными.

Китайские лидеры знают, что страна страдает из-за чрезмерных инвестиций в строительство и производство, что на рынке недвижимости надулся пузырь, на фоне которого тюльпанная лихорадка в Нидерландах выглядит детской шалостью, что долги в традиционном и теневом банковском секторе слишком велики и очень быстро растут. Но хотя Коммунистическая партия КНР крепко держит власть в своих руках и подавляет инакомыслие, у нее не хватает решимости провести сложную и затратную работу по переводу экономики на рельсы устойчивого развития. Власти пытались бороться с некоторыми из этих проблем, но часто отступали, когда реформы начинали провоцировать негативные последствия и задевали интересы влиятельных группировок.

Авторитаризм, не способный на экономические реформы, – это не то, чего ждали от китайского коммунизма. Ни Китай, ни любой другой крупный диктаторский режим не предложили модели, способной изменить мир, как его изменила в последние два столетия либеральная демократия. Исламская демократия Эрдогана – фальшивка, а боливарианский социализм Уго Чавеса порождает лишь голод и насилие. Саудовцы спешат реформировать свою нефтедолларовую монархию, пока она не рухнула, а Куба изнемогает под обломками своего социалистического проекта. XXI век – это век многих явлений, но только не расцвета автократий.

Те, кто больше всего беспокоится о судьбе демократии, обычно обращают внимание на роль авторитарных государств, особенно России, в дестабилизации слабых демократий. Да, Россия стремится нанести вред, используя постыдные методы, и то, что она спровоцировала такое беспокойство среди западных элит, подтверждает, что ее попытки не были абсолютно напрасными. Но у Путина не больше шансов подорвать демократию за рубежом, чем оживить стагнирующую экономику России.

Сегодня в мире действует сила, несравненно более мощная, чем русские хакеры, – поток созидательного разрушения, известный как информационная революция. От Аляски до Азербайджана, от Пхеньяна до Перу интернет подрывает общественную и деловую иерархию, автоматизация преображает экономическую жизнь, а социальные медиа меняют способы производства и распространения новостей. И демократические, и диктаторские режимы сталкиваются со все возрастающими трудностями, по мере того как одно из самых мощных и неконтролируемых явлений в мировой истории разворачивается перед нашими глазами в режиме реального времени.

С точки зрения укрепления демократии нынешняя глобальная дестабилизация происходит в неудачное время. В конце XX в. во многих странах установился демократический режим. Во многих из них он все еще достаточно хрупок. Страны с глубоко укорененными демократическими институтами и ценностями, скорее всего, переживут этот шторм, как британская и американская демократии пережили Великую депрессию. Но судьба стран со слабыми институтами и тяжелой историей может оказаться гораздо хуже.

Вопрос не в том, могут ли тайные операции России подорвать демократию в мире. Вопрос в том, смогут ли демократические общества использовать порожденные информационной революцией силы и не пасть жертвой вызываемой ими дезорганизации. Игнорировать злонамеренность Путина было бы серьезной ошибкой, но еще хуже зациклиться на России и пренебречь более серьезными вызовами.-

Автор — ведущий рубрики «Глобальный взгляд» The Wall Street Journal

Перевели Алексей Невельский и Михаил Оверченко