Как запрещенная символика стала полузапрещенной

12 марта вступили в силу поправки в ст. 20.3 Кодекса об административных правонарушениях (КоАП) – последние из пакета поправок в антиэкстремистские нормы о демонстрации запрещенной символики. Это шаг в верном направлении, но, по сути, всё еще полумера: можно ожидать значительного снижения количества дел по этой статье, но шансы быть наказанным за фотожабу со Штирлицем остаются ненулевыми.

До 2014 г. статья 20.3 КоАПа предусматривала наказание за демонстрацию запрещенной символики только в тех случаях, когда это было сделано «в целях пропаганды», но с 2014 г. это стало считаться нарушением независимо от целей. Количество дел резко выросло: по всей стране ежемесячно стали рассматривать более сотни дел по этой статье, а к 2019 г. количество привлеченных к ответственности превысило 250 человек в месяц.

У роста популярности ст. 20.3 КоАПа есть несколько объяснений. Во-первых, это очень удобный способ формирования отчетности по «экстремистским» делам – ведь процесс доказывания ограничивался фиксацией изображения. Суды стали выносить обвинительные постановления по материалам без привлечения экспертов либо по типовым заключениям преподавателей истории или культурологии. Кроме того, это еще и удобный инструмент для недопуска до выборов неугодных власти кандидатов: привлечение к ответственности по ней на год лишало гражданина пассивного избирательного права. Дела возбуждались, например, в отношении активистов, которые сравнивали нынешний политический режим в России с авторитарными режимами XX в., постили коллажи с изображениями президента или депутатов Госдумы в интерьерах Третьего рейха или в форме СС и проч. Но вот заявленной цели – пресечению пропаганды нацизма и других запрещенных течений – применение этой статьи в 2014–2020 гг., после изъятия из текста ссылки на пропаганду как цели демонстрации, уже не соответствовало. Сотни дел возбудили из-за репостов юмористических роликов с немецкими солдатами, иронических картинок с ближневосточными боевиками, изображений славянской или буддистской символики, кадров из антифашистских фильмов и иных изображений, не имеющих абсолютно никакого отношения к пропаганде запрещенных идей.

В 2017 г. Международная «Агора» выбрала несколько дел, в которых контекст изображений, ставших основанием для привлечения к ответственности, явно и однозначно не был связан с пропагандой запрещенных идей, а в качестве наказания были назначены аресты. Жалобы были направлены в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). ЕСПЧ коммуницировал их и потребовал от российских властей ответить на вопросы общего характера: не является ли чрезмерным вмешательство в свободу выражения мнения, гарантированную ст. 10 Конвенции, и должен ли быть учтен контекст при привлечении граждан к ответственности – в частности, в случаях, когда это была сатира. Решений по всем таким делам еще нет, но в ответ на указание, что внутреннее законодательство не отвечает практике ЕСПЧ по трактовке Конвенции, нормы законов были изменены, чтобы необоснованное вмешательство в права граждан не повторилось.

В декабре 2019 г. вступили в силу изменения в законы об увековечении Победы советского народа в Великой Отечественной войне и о противодействии экстремистской деятельности, а в марте 2020 г. – и в ст. 20.3 КоАПа. Теперь суды в России вновь, как и до 2014 г., обязаны учитывать контекст демонстрации запрещенной символики. Она не будет наказываться, если одновременно а) отсутствуют признаки пропаганды или оправдания запрещенной идеологии и б) формируется негативное отношение к ней. Очевидно, что суды не смогут давать оценку публикациям без привлечения экспертов, ведь выявление смысловой направленности высказываний, разоблачение скрытых приемов и способов пропаганды станет главным в установлении противоправности деяния.

Но это не значит, что проблема решена, а угроза наказания за, например, ироническую переозвучку эпизода из фильма «Бункер» миновала.

Во-первых, эксперты любят указывать в заключениях, что демонстрация символики «не вызывает однозначного негативного восприятия [запрещенной идеологии]».

Во-вторых, под угрозой остаются те, кто размещает, например, исторические фотографии оккупированных территорий, но забывает сопроводить их обязательным указанием на «явное негативное отношение к запрещенной идеологии». Особенно рискуют как раз распространители фотожаб (на юридическом языке – иронических меметических изображений): они почти никогда не сопровождаются комментариями, потому что их контекст – текущая новостная повестка, и так понятная аудитории.

Еще одна проблема – исчисление срока давности. Силовики считают (необоснованно, по моему убеждению) такое правонарушение длящимся и отсчитывают срок давности с момента «обнаружения и фиксации публикации». Такая трактовка позволяла привлекать за картинки и видео 5–7-летней давности, что больше, чем срок привлечения к уголовной ответственности по ряду статей УК. Так, в феврале 2020 г. программиста из Омска оштрафовали за четыре юмористические картинки со свастиками, размещенные в соцсети еще в 2015 г. Верховный суд считает, что отсчет надо вести с даты публикации, а не ее фиксации силовиками, но его позиции суды следуют далеко не всегда.

Желание повысить отчетность не прошло у полицейских даже тогда, когда президент уже подписал закон об изменении ст. 20.3, но поправка еще не вступила в силу – между 1 и 12 марта. Так, 4 марта к активистке в Костроме прямо во время лекции в вузе пришел полицейский из-за того, что девушка в 2017 г. добавила в закладки в соцсети видео с кадрами из мультфильма «Том и Джерри», где демонстрируется свастика. В тот же день стало известно об аналогичной проверке в Воронеже из-за репоста того же ролика.

Окончательно решить эти проблемы правоприменения, на мой взгляд, пакет поправок не может – это полумера. Я считаю, что решением может стать только возврат в ст. 20.3 КоАПа формулировки, существовавшей до 2014 г., где «формирование негативного отношения к идеологии нацизма и экстремизма» как освобождающий от ответственности признак не упоминалось.

Автор – адвокат, правовой аналитики Международной «Агоры»