Что делать оппозиции 22 апреля

Уже, похоже, решено, что за поправки в российскую Конституцию и парламент, и граждане будут голосовать «пакетом» – без возможности выразить отношение к каждой поправке по отдельности. Это значит, ключевой вопрос для всех, кому не нравятся предложенные поправки и/или бесцеремонная манера их принятия, – что делать с запланированным странным голосованием без обязательных правовых последствий и с сомнительной правовой базой его проведения.

Уже сформировалось три стратегии. Первую сформулировало «Яблоко»: предложенные поправки плохие, давайте напишем свои, хорошие, и когда-нибудь добьемся их принятия. Очевидно, что шансов попасть в бюллетень 22 апреля (теперь называется эта дата голосования) у таких альтернативных проектов нет, а значит, ответа на вопрос, что делать с голосованием – ходить или не ходить, а если голосовать, то как, – такая позиция не дает. Для власти же перевод недовольства в споры и обсуждение чего-то в отдаленном будущем безопасен и удобен – это напоминает стратегии распыления протестной темы в ходе пенсионной реформы через создание конкурирующих инициативных групп, которые никогда не договорятся.

Вторая стратегия – превратить «недореферендум» в голосование о недоверии Владимиру Путину и его политике управления страной. Это стратегия «Нет!» как ответ на вопрос о поддержке изменений в Конституцию, правку которой сторонники этой стратегии называют конституционным переворотом с целью пожизненного сохранения власти Путиным. Она отсылает к чилийскому опыту, когда граждане в 1988 г. провалили референдум, инициированный Аугусто Пиночетом с целью узаконить продление своего пребывания у власти еще на восемь лет.

Третью стратегию предложил Алексей Навальный: не защищать и так плохую Конституцию, которая от поправок станет еще хуже. Он предлагает бороться не с поправками, а с режимом путем его дальнейшей дискредитации.

В реальности, на мой взгляд, все три стратегии могут дополнять друг друга и должны реализовываться с учетом российской политико-электоральной реальности.

Можно ли добиться победы графы «нет» 22 апреля? Скажем честно: с учетом российской электоральной географии и ресурсов, которыми располагают противники недореферендума, – нет, нельзя. И сами поправки, и стратегия условного транзита (пролонгации власти) от одной версии путинизма к другой мутны и малопонятны. Навальный прав в том, что бороться с чем-то непонятным и к тому же далеким от жизни обывателя бесперспективно.

Правда, невнятность поправок помешает и власти мобилизовать граждан на недореферендум. Зачем простому аполитичному гражданину на него идти, если только начальство прямо не заставляет? Власти сами не могут объяснить, уходит Путин или де-факто остается. За что тогда голосовать избирателям? Это означает, что высокую явку смогут обеспечить только спецкампании по ее накручиванию и фальсификации с помощью административного принуждения к голосованию и других давно знакомых технологий.

Кто будет обеспечивать явку? Очевидно, вполне конкретные и хорошо известные регионы, которые вместе с привычной аномально высокой явкой обычно демонстрируют такие же аномальные цифры голосования за «Единую Россию» и кандидатов власти. В России сейчас около 110 млн избирателей. На 13 регионов с наиболее аномальными электоральными результатами (это Башкирия, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Мордовия, Северная Осетия, Татарстан, Тува, Чечня, Кузбасс и Тюменская область, Ямало-Ненецкий АО) приходится суммарно 14,2 млн избирателей, или 12,9% всех избирателей страны. Эти территории обеспечили победу «Единой России» на выборах Госдумы в 2016 г.: в результате рекордных диспропорций по явке различных регионов они при 12,9% избирателей дали 21,8% всех поданных по России бюллетеней и 30,6% всех голосов за «Единую Россию». Эти же регионы, очевидно, будут спасать и голосование 22 апреля. А есть еще 13 менее аномальных, но также периодически демонстрирующих сомнительные электоральные данные регионов (Калмыкия, Крым, Чувашия, Белгородская, Брянская, Воронежская, Пензенская, Рязанская, Саратовская, Тамбовская, Тульская области, Чукотка, Краснодарский край) – это еще 16,9 млн избирателей (15,4%). В сумме на долю регионов с традиционно высоким уровнем фальсификаций (включая фальсификацию явки) приходится около 31 млн избирателей (28,3%).

Обеспечить настоящую высокую явку большинства избирателей всех регионов на недореферендум одновременно с массовым протестным голосованием мог бы лишь «вопрос жизни и смерти» – радикального ухудшения условий жизни. Но с недореферендумом это не так: опасные и вредные поправки упакованы в отвлекающую оболочку декоративных социальных поправок. Кроме того, для протестной мобилизации у кампании «Нет!» нет ни штабов, ни людей, ни денег, а значит, она едва ли выйдет за рамки узкого круга традиционно демократически ориентированных избирателей. В таких условиях массово впрягаться в кампанию «Нет!» – значит заранее подставляться под атаки госпропаганды («смотрите, их никто не поддерживает») в условиях, когда большинство недовольных просто не увидят смысла идти на участки, а явку будут «обеспечивать» административными методами.

В Чили, кстати, не было и нет аномальных регионов – были и есть более провластные и более оппозиционные. В 1988 г. Пиночет выиграл лишь в двух регионах из 13. Наибольший процент его противников был в Сантьяго (59%), но даже в самом пропиночетовском регионе, Араукании, противников Пиночета было 46%. Россия совсем не Чили.

Что же можно сделать, если провалить голосование не получится? Можно попытаться не дать фальсифицировать явку на недореферендуме там, где есть возможности для массированного гражданского контроля, – в Москве, Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске и т. д. Если власть выиграет только за счет аномальной зоны, а население большинства крупнейших регионов останется дома и «проголосует ногами», это будет означать фактическое поражение власти. А значит, важнее призывов голосовать против проекта будет сбор, обобщение, систематизация данных о махинациях с проведением голосования. Фактически это должна быть не столько кампания «Нет!», сколько кампания «Не верим!», т. е. не верим результатам.

Это действительно важно. Власти потому и нужен недореферендум, что и правовая основа предлагаемых изменений, и сомнительная процедура ускоренного пакетного их принятия более чем спорная и шаткая. Под эту сомнительную правовую легитимность власть с помощью голосования стремится подставить опору как бы общественной легитимности. И чем более сомнительными будут его результаты, тем более уязвимым будет положение власти после перекройки Конституции.

Сама по себе выкраиваемая по этим поправкам конструкция власти оказывается столь сложной и внутренне противоречивой, полностью зависимой от наличия внешнего арбитра (очевидно, что лично Путина, вопрос лишь, в какой должности), что долго жить такая схема просто не сможет. И чем слабее основание, на котором она будет стоять, тем меньше она простоит. Это временная конструкция, и это нужно понимать.

Поэтому, во-первых, нужна массовая разъяснительная работа о сути переделки Конституции. Здесь полезны будут сторонники всех трех стратегий – и кампании «Нет!», и кампании проектов на будущее («Яблоко»), и кампании Навального. Во-вторых, для кампании «Не верим!» – по фиксации нарушений и борьбе с фальсификациями – была бы полезна помощь штабов Навального, единственной дееспособной структуры демократических сил в регионах (у остальных только отдельные очаги). Голосование «Нет!» тоже не будет бессмысленным как элемент самоорганизации гражданского общества, но гораздо важнее не дать фальсифицировать явку. В-третьих, конструктивный ответ, что надо менять в Конституции потом, тоже полезен. Но при этом он не должен отвлекать от необходимости пытаться влиять на ситуацию здесь и сейчас, иначе «прекрасное институциональное будущее» может наступить очень и очень нескоро.

Автор — политолог