Фейкньюс как разминка для цензуры

Закон об ответственности за распространение фейковых новостей пока неспешно опробуется на местах и используется для решения ведомственных, региональных или даже личных задач. Его массовое применение впереди, его фундамент уже заложен.

Неожиданно случившаяся год назад частичная декриминализация ст. 282 Уголовного кодекса (возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства), бывшей основным инструментом политических репрессий последних лет, сопровождалась появлением целой серии новых статей в Кодексе об административных правонарушениях (КоАП). Можно говорить, что классический уголовный антиэкстремизм, перейдя в КоАП, расщепился на три направления – возбуждение вражды (ст. 20.3.1), неуважение к власти (ч. 3–5 ст. 20.1) и распространение фейковых новостей (ч. 9–11 ст. 13.15).

Это выглядит как попытка компенсации и игра в «точную настройку»: убрав в ответ на возмущение общественности одну одиозную норму, добавить три новых, более специализированных и менее жестких. Отдельную статистику наказаний за неуважение и фейки Судебный департамент при Верховном суде не публикует, однако, по данным нашего мониторинга, общее число дел по новым административкам уже сейчас сопоставимо с количеством приговоров по старой редакции ч. 1 ст. 282 УК.

Двум из этих трех статей КоАПа – неуважению и фейкам – соответствуют положения закона «Об информации», устанавливающие дополнительные основания для внесудебной блокировки контента (не случайно примечания к ним требуют уведомлять прокурора в течение 24 часов с момента возбуждения дела). Кроме того, Роскомнадзор, тестируя новый способ воздействия на общественное мнение, начал публиковать списки ресурсов, «неоднократно распространяющих недостоверную информацию». В перечень из 27 записей попали популярные федеральные и региональные паблики, а также несколько форумов и страницы в социальных сетях, принадлежащие известным СМИ.

Вероятно, цель нового закона – зачистить сообщества в соцсетях и открытые чаты в мессенджерах, в которых публикуются сообщения, способные побудить людей выйти на улицу. Показательно, что Роскомнадзор подчеркивает: претензий к зарегистрированным СМИ нет. В этой сфере, кстати, Россия довольно точно попала в глобальный мейнстрим, получив отличную возможность ссылаться на зарубежный опыт противодействия фейковым новостям.

Однако фундаментальная проблема заключается в том, что большинство используемых для таких дискуссий платформ (Facebook, Twitter, Telegram, WhatsApp) российским властям неподконтрольны, а используемые ими протоколы не позволяют заблокировать отдельные публикации или пользователей – только сервис в целом. А поскольку данные о своих пользователях зарубежные компании также практически не выдают, эффективно применять санкции в отношении граждан также непросто.

Раньше ст. 13.15 КоАПа (злоупотребление свободой массовой информации), как правило, применялась к зарегистрированным средствам массовой информации, нарушившим запреты, установленные ст. 4 закона «О СМИ»: разгласили охраняемую законом тайну или пропагандировали терроризм. С марта 2019 г. она дополнилась ч. 9 (распространение заведомо недостоверной общественно значимой информации под видом достоверных сообщений, создавшее угрозу причинения вреда жизни и (или) здоровью граждан, имуществу, угрозу массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности либо угрозу создания помех функционированию или прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, кредитных организаций, объектов энергетики, промышленности или связи), предусматривающей наказание в виде штрафа до 100 000 руб. для граждан, 200 000 руб. – для должностных лиц и до 500 000 – для организаций. Аналогичные действия, повлекшие за собой перечисленные опасные последствия или смерть человека, а также совершенные повторно, наказываются соответственно штрафами до 400 000, 900 000 или 1 500 000 руб. (ч. 10 и 11).

Нам удалось отследить 13 кейсов по ч. 9 ст. 13.15 КоАПа, однако в целом они производят впечатление бессистемного, хаотичного правоприменения. Судите сами: три дела прекращены судами или полицией, еще три вернулись из суда в полицию и, вероятно, закрыты в связи с истечением сроков давности. По четырем делам назначены штрафы от 15 000 до 200 000 руб., еще три – в производстве.

Темы фейков самые разные – новость о преступлении, предположительно совершенном мигрантом; статья о пытках в ФСБ; репост анонса митинга против строительства мусорного полигона в Шиесе; обращение совета тейпов Ингушетии к депутатам республиканского парламента по поводу передачи части территории республики Чечне; пост в сообществе «Поморье – не помойка» о злоупотреблениях депутатов районного совета; обсуждение в групповом чате в WhatsApp информации о значительно превышающем норму уровне цианида в почве в Селемджинском районе Амурской области; предположение о том, что провал грунта в центре поселка в Челябинской области вызван взрывными работами на строительстве Томинского ГОКа. Пока самое удивительное дело продолжает рассматриваться в Воронежской области: прокуратура, Роспотребнадзор и полиция расследуют обстоятельства появления на сайте информационного портала «Блокнот Россошь» заметки «Таракана в котлете обнаружил россошанец в школьной столовой».

Можно заметить, что дела о фейках возникают либо в связи с публикациями, которые поддерживают или могут спровоцировать уличные протесты, либо в рамках антикризисного пиара чиновников, учреждений или ведомств, пытающихся таким образом опровергнуть информацию о нарушениях или злоупотреблениях. При этом они носят единичный характер: тысячи аналогичных материалов в СМИ и соцсетях остаются без внимания, а вероятное отсутствие специального контроля со стороны федерального центра позволяет пока купировать практику. Однако, учитывая скорость и простой порядок рассмотрения дел об административных правонарушениях, возможно, что региональные власти поддадутся соблазну попытаться скорректировать информационное поле, блокируя паблики и наказывая пользователей за обсуждение местных проблем под предлогом борьбы с фейками.

Автор — юрист Международной правозащитной группы «Агора»