Полицейский без дубинки

Отказ бывшего уже полицейского Виталия Максидова признавать себя потерпевшим от действий обвиняемого по «московскому делу» Самариддина Раджабова – простой и в то же время сильный поступок, напоминающий правоохранителям о существовании общегуманистических этических норм, которые важнее ложно понятой корпоративной солидарности.

Случай Раджабова похож на остальные эпизоды «московского дела»: сначала его обвинили в участии в массовых беспорядках на не согласованной мэрией Москвы акции 27 июля, а когда доказательств беспорядков не нашлось, Раджабову вменили ч. 1 ст. 318 УК – угроза применения насилия сразу к четверым полицейским. По версии следствия, Раджабов бросил в сторону полицейских пластиковую бутылку, она, никого не задев, упала на тротуар, издав «резкий звук удара, имитирующий разрушение неизвестного предмета с опасностью причинения телесных повреждений». А полицейские Линник, Максидов, Комбаров и Внуков «указанные действия Раджабова восприняли как реальную угрозу применения к ним насилия», цитирует «Медиазона» постановление.

До сих пор полицейские и росгвардейцы поддерживали версию обвинения, давая одинаковые показания о моральных страданиях или физической боли от прикосновений к телу или шлему, – за это к реальным срокам уже приговорены несколько человек. Так разворачивалось и дело Раджабова – но что-то пошло не так. Максидов, впервые работавший на политической акции 27 июля и проходивший сперва по делу свидетелем, отказался признать себя потерпевшим. Инициатива перевода его из свидетелей в потерпевшие исходила от следователей, рассказал Максидов «Радио Свобода» и «Медузе». По его словам, он понимал, что действия Раджабова не представляли для него какой-либо физической или моральной опасности: «Я не мог позволить себе быть потерпевшим по такому делу – на кону жизнь человека».

Максидов говорит, что не боялся потерять работу: он написал заявление об увольнении еще до акции 27 июля – отчасти по личным причинам, отчасти из-за недовольства правилами в системе МВД. Возможно, это облегчило ему выбор, хотя он уверяет, что в любом случае поступил бы так же: «Это простой человеческий поступок».

Но простые человеческие поступки сегодня обречены привлекать к себе внимание уже хотя бы потому, что люди нечасто видят, как общечеловеческие этические нормы берут верх над корпоративными принципами у силовиков. Никто, по словам Максидова, избивать протестующих не приказывал – но желающих нашлось немало (сам он говорит, что ни разу не применил силу к протестующим). Никто из следователей не принуждал давать нужные им показания – но их давали. И когда находится «один, который не стрелял», – это всегда впечатляет: оказывается, так тоже можно было.