Как считать неравенство

В последние десятилетия в мире развернулась широчайшая пропагандистская кампания, направленная на искоренение экономического неравенства. Мейнстримные политики (Барак Обама, Хиллари Клинтон), мейнстримные представители бизнеса (Уоррен Баффетт, Джордж Сорос), мейнстримные экономисты (Пол Кругман, Тома Пикетти, Джозеф Стиглиц,) пугают нас, что неравенство везде и всюду растет не виданными ранее темпами; что оно уже вплотную приблизилось к рекордным по историческим меркам уровням либо даже превзошло их; что, если так пойдет и дальше, миру грозят неисчислимые бедствия – социальные конфликты, революции и даже распады целых наций. Суммируя в краткой формуле: неравенство – вселенское зло, на борьбу с которым, сомкнув ряды, должны встать все люди доброй воли.

В своих заметках я не буду касаться этической сомнительности этих деклараций, ограничившись обсуждением лишь одного скучного вопроса – о надежности количественных оценок, которые обрушивают на нас алармисты.

Судьбы глобального неравенства

Мрачные прогнозы о том, какие потрясения из-за неравного распределения доходов и богатства грозят человечеству, заставляют предполагать, что глобальное неравенство в последние десятилетия росло как на дрожжах. Но так ли это в действительности?

Воспользуемся оценками Бранко Милановича, одного из наиболее известных специалистов в этой области. (Чтобы предупредить возможные сомнения, отмечу, что это абсолютно мейнстримный экономист, много лет проработавший во Всемирном банке.) Рассчитав глобальные коэффициенты Джини по доходам в четырех альтернативных версиях, Миланович приходит к выводу, что все они после 2000 г. сильно «похудели» – в пределах от 5 до 20 (!) п. п. Ни один не демонстрировал признаков роста: все дружно катились вниз.

Более того, я бы даже рискнул утверждать, что за последние десятилетия глобальное неравенство не просто несколько сократилось, но сократилось абсолютно радикально. Мы бы наверняка увидели это, будь у нас данные по неравенству в пожизненных доходах. Почему? Потому что развивающиеся страны резко уменьшили отставание от развитых по ожидаемой продолжительности жизни. С 1970 по 2010 г. в развитых странах она выросла лишь на шесть, тогда как в развивающихся – на 20 лет. Нет сомнений, что это должно было драматически сократить разрыв в доходах, получаемых на протяжении всей жизни, между их жителями.

На это можно возразить: да, разрыв в доходах между развитыми и развивающимися странами сжался, но внутри развитых стран неравенство беспрецедентно подскочило, и именно в этом кроется главная опасность! Но даже если ограничиться только официальными оценками, то оказывается, что выросло оно почти исключительно в англосаксонских странах, тогда как в большинстве остальных почти не изменилось. Но даже с англосаксонскими странами не так все просто.

Откуда данные

Существует два основных источника данных, откуда можно черпать сведения о неравенстве. Оба имеют множество недостатков и ограничений (каждый – свои).

Первый – это выборочные обследования домохозяйств. Их «врожденные» дефекты давно и хорошо известны. Главный из них связан с тем, что они не схватывают «правого хвоста» распределения из-за невозможности для интервьюеров проникать в дома богатых людей. Поэтому, чтобы реконструировать полную картину, к опросным данным приходится приклеивать «правый хвост» – исходя из каких-то априорных предположений либо используя какие-то альтернативные данные. Другой источник – административная (налоговая) статистика. Она успешно решает проблему «правого хвоста» (поскольку богатые тоже платят налоги), но с ней другая беда. В этом случае не охваченным остается гигантский сегмент получателей нулевых, низких и средних доходов. Это те, кто либо вообще ничего не зарабатывает на рынке, либо получает доходы, полностью или частично выведенные из-под налогообложения. В США, например, вне охвата налоговой статистикой остается почти половина (40%!) всех доходов населения.

В результате в довесок к любым оценкам неравенства мы всегда получаем огромный «мешок» с множеством вменений, досчетов, перерасчетов, корректировок, передатировок, взвешиваний, перевзвешиваний, экстраполяций, интерполяций и т. д. Поменяйте содержимое «мешка» – и большое неравенство превратится в маленькое или маленькое в большое. Стоит ли удивляться, что статистика неравенства до сих пор остается серой зоной, где даже асы по его измерению никак не могут договориться между собой? Но если так, то тогда, может быть, политикам и интеллектуалам лучше воздерживаться (хотя бы пока) от жонглирования не пойми какими цифрами и не вставать в позу мудрецов, знающих, куда катится мир?

Цена вменений

В США статус «официальных» имеют оценки Бюджетного управления конгресса (Congressional Budget Office). Если исходить из них, то в США существует самое высокое неравенство среди всех развитых стран: имея коэффициент Джини по располагаемым доходам, равный 0,45, они намного опережают остальные развитые страны, где он в 1,5–2 раза ниже. Но недавно американский статистик Джон Эрли решил подвергнуть этот факт проверке и обнаружил немало удивительного.

В США на федеральном уровне действует 83 трансфертных программы, связанных с проверкой нуждаемости. Догадайтесь: сколько из них учитывается при получении «официальных» оценок? Семь! При учете всех неучтенных программ общий объем трансфертов в США увеличивается почти вдвое – на $1 трлн (!) (это не намного меньше учтенных $1,5 трлн). Но это еще не все. В «официальных» оценках учитываются федеральные налоги, но не учитываются штатные и местные. В итоге после учета всех трансфертов и всех налогов коэффициент Джини для США сокращается вдвое – с 0,45 до 0,23 и из страны с самым высоким они становятся страной с самым низким неравенством среди всех развитых стран!

Другой не менее популярный показатель неравенства – это доля верхнего (богатейшего) 1% в совокупных доходах населения. В последние десятилетия он получил широкую популярность благодаря серии публикаций команды Пикетти, из которых следовало, что в США плоды экономического роста практически целиком достаются узкой группе сверхбогачей, тогда как на долю всех остальных не остается вообще ничего. Так, согласно новейшим подсчетам Пикетти и его соавторов, с 1979 по 2014 г. доля богатейшего 1% в располагаемых доходах американцев выросла почти вдвое: с 9 до 16%. Однако два ведущих специалиста по налоговой статистике – Джеральд Аутен и Дэвид Сплинтер – подвергли оценки команды Пикетти пересчету и получили совершенно другие цифры. По их выкладкам, по сравнению с 1979 г. доля богатейшего 1% выросла лишь на 0,7 п. п., а по сравнению с 1960 г. не выросла вообще! Иными словами, доходы сверхбогачей росли практически теми же темпами, что и у остального населения. Причина этих расхождений все та же: произвольные допущения плюс неполный учет налогов и трансфертов. И снова зададимся вопросом: неужели на столь хлипкой статистической основе можно выносить безапелляционные нормативные вердикты, призывая государство к принятию жесточайших мер по ограничению неравенства?

А что Россия?

Что касается России, то уж здесь, казалось бы, все ясно. Все знают, что в ней поддерживается чудовищное, сверхъестественное, запредельное экономическое неравенство (по мнению многих, самое высокое в мире). Какие здесь могут быть сомнения? Как ни странно, но могут.

Согласно официальным оценкам Росстата, в России коэффициент Джини по доходам после 1993 г. почти не менялся, болтаясь в узких пределах от 0,39 до 0,42. Много это или мало на фоне других стран? Строго говоря, ни то ни другое. Отталкиваясь от тех оценок, которые дает Росстат, Россию следовало бы отнести скорее к группе стран-середняков.

В совершенно ином свете российская ситуация предстает в недавней работе Филипа Новокмета, Пикетти и Габриэля Цакмана. Во-первых, по их расчетам, уровень неравенства в России намного выше, чем говорит официальная статистика: так, коэффициент Джини по доходам составляет сейчас не 0,41, а 0,55. Во-вторых, его динамика выглядит совсем иначе. Пик неравенства пришелся на 1996 г., когда коэффициент Джини вышел на отметку 0,64, после чего он стал (с перерывами) снижаться, упав к 2015 г. до 0,55.

Еще одну историю, не имеющую ничего общего с двумя предыдущими, рассказывают эксперты Всемирного банка. По этим оценкам, за последние полтора десятилетия неравенство в России устойчиво и быстро снижалось. С 1998 по 2012 г. коэффициент Джини уменьшился почти на треть: с 0,49 до 0,33. Сжатие неравенства более чем на 15 п. п. за каких-то полтора десятилетия – это феноменальный результат.

Наконец, в качестве завершающего штриха сошлюсь на оценки по 53 странам Питера Линдерта, одного из наиболее авторитетных современных исследователей проблем неравенства. Из них следует, что Россия с коэффициентом Джини по располагаемым доходам 0,32 находится на 32-м месте, пропуская вперед Бразилию, Великобританию, Грецию, Грузию, Израиль, Испанию, Италию, Латвию, Мексику, Канаду, Новую Зеландию, Португалию, США, Турцию, Чили, Эстонию, Южную Африку. Практически вровень с ней идут Австралия, Аргентина, Германия, Ирландия, Польша, Франция, Япония.

Похоже, после такого экскурса не остается ничего другого, как признать, что реальных масштабов существующего в России неравенства не знает никто. То ли оно высокое (команда Пикетти), то ли среднее (Росстат), то ли низкое (Линдерт); то ли оно сначала резко возросло, просев немного позднее (команда Пикетти), то ли стояло на месте (Росстат), то ли быстро снижалось (эксперты Всемирного банка). Есть варианты на любой вкус. Спросим еще раз: можно ли исходя из этой статистической какофонии объявлять Россию страной с запредельно высоким неравенством, считая это общеизвестным фактом?

Идейные истоки

В заключение позволю себе дать политико-идеологическую оценку самой кампании по борьбе с неравенством. Ее внутренним мотором является попытка левых сил обновить свою идеологическую повестку. К концу XX в. традиционная левая повестка либо исчерпалась (были похоронены идеи государственной собственности, централизованного планирования и т. д.), либо утратила мобилизационный потенциал. Переход левых сил в контрнаступление стал возможен тогда, когда на передний план выдвинулась проблема неравенства. Это создало условия для дальнейшего усиления их дискурсивной власти над умами людей. По времени это совпало с введением в научный оборот огромного массива данных по распределению доходов и богатства. Важно учитывать, что для многих левых это всего лишь первый шаг – подготовка почвы для возрождения их прежних социалистических и полусоциалистических идеалов.

Но борьба с количественным неравенством – это борьба с тенью. Она вдохновляется не просто ложной, но, как я пытался показать, фантомной целью. Нетрудно догадаться, куда в конечном счете она может завести мир.

Автор — член-корреспондент РАН, замдиректора Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН

Полная версия статьи будет опубликована в одном из ближайших номеров журнала «Вопросы экономики»