Отказ США, а следом и России от попыток реанимировать Договор о ракетах средней и меньшей давности (ДРСМД) возвращает мир во времена, в которых нам едва ли хотелось бы оказаться, – страха ядерной войны, реальности такой войны, перспективы гонки вооружений. Смерть ДРСМД будет означать, что в мире не нашлось политического лидера, осознавшего масштаб угрозы, которую несет перспектива тотального демонтажа мировой системы ядерной безопасности: президенты США и России предпочли войти в историю как главы государств, при которых договор прекратил свое существование.
Ответ Москвы прозвучал спустя сутки после формального заявления Вашингтона о приостановлении участия в ДРСМД. Владимир Путин подчеркнул, что Россия действует «зеркально» и принимаемые ею действия будут лишь симметричным ответом на действия США. Да, Москва одержала локальную дипломатическую победу: она дождалась, когда о выходе из ДРСМД первым заявил Вашингтон. Свалить вину на Россию теперь будет сложно. Но это локальная победа на фоне глобального проигрыша, которым станет отказ от попыток спасти ДРСМД в условиях, когда градус агрессии в мире только повышается и становится новой нормой.
Обсуждая в субботу с министрами иностранных дел и обороны Сергеем Лавровым и Сергеем Шойгу выход США из ДРСМД, Путин заявил, что Россия готова договариваться об ограничении ядерных вооружений, но подчеркнул, что инициатива должна исходить от Вашингтона, и рекомендовал Лаврову и Шойгу не инициировать никаких переговоров. «Подождем, пока наши партнеры не созреют, для того чтобы вести с нами равноправный, содержательный диалог», – заявил он. Вероятно, эти слова адресованы в первую очередь внутрироссийской аудитории, для которой начало переговоров «на наших условиях» будет означать новую победу Путина и поражение США на внешнеполитической арене.
Такая риторика показывает стремление Кремля продемонстрировать великодержавный, равновеликий с СССР, статус России, который вынуждал США договариваться об ограничении ядерных вооружений. Однако налицо и важные отличия от советских кризисов. Леонид Брежнев и его преемники не допускали высокомерия по отношению к США и стремились договориться о мирном сосуществовании. Для них ядерное сдерживание было механизмом обеспечения гарантий взаимного ненападения. Политбюро ЦК КПСС выдвигало свои предложения об ограничении вооружений, принимало и отвергало предложения США и коллективного Запада, но никогда не вставало в позу обиженного подростка, требующего извинений. Еще один важный момент: и Брежнев, и Юрий Андропов, и Михаил Горбачев подчеркивали недопустимость ядерной войны и необходимость создать и сохранить механизмы предотвращения критических ситуаций. «Ядерной войны допустить нельзя, ни малой, ни большой, ни ограниченной, ни тотальной», – заявил Андропов в докладе на торжественном заседании в честь 60-летия СССР.
Теперь же разговоры о ядерной войне перестали быть табуированными – как у пропагандистов, грозивших испепелить США, так и у лидеров, обсуждающих преимущества гибели в ядерном огне «праведников». Это увеличивает угрозу обострения, похожего на Карибский кризис октября 1962 г., но уже на новом витке развития средств массового поражения. Новые лидеры могут не помнить бедствий Второй мировой войны – последнего реального глобального столкновения, они могли быть еще юны во время Карибского кризиса, но в любом случае отсутствие личного опыта переживания ужаса войны не должно приводить к снижению порога ответственности за судьбу мира и мыслям о допустимости глобальной катастрофы ради удовлетворения политических амбиций.
Мир со времен холодной войны и разрядки стал значительно сложнее. Противостояние двух сверхдержав сменилось сложным взаимодействием многочисленных игроков, которые используют ядерное оружие в качестве инструмента политического и экономического давления на контрагентов. Построить новую архитектуру безопасности трудно, но тем более опасно отказываться от ее фундамента.
Наконец, новый виток гонки вооружений, неизбежный в случае прекращения действия международных договоров о ядерной безопасности, приведет Россию к концентрации ключевых финансовых и материальных ресурсов в оборонной сфере и крайне затруднит технологический рывок в мирных отраслях экономики – о глобальных последствиях такой переориентации еще предстоит задуматься. Впрочем, демонтаж системы международной безопасности позволит Кремлю в очередной раз разыграть карту «осажденной крепости», сплочения перед лицом опасности извне и, наконец, обосновать сокращение расходов на человеческий капитал тезисом «ракеты вместо масла».
