Как проваливалась советская военная разведка 80 лет назад

Серия скандалов с разоблачениями россиян, которых называют сотрудниками военной разведки и подозревают в подрывной деятельности или шпионаже, заставляет вспомнить о периоде крупных и заметных провалов советской разведки в 1920–1930-х гг. Они привели к смене руководства IV управления (Разведупр) штаба Красной армии и укреплению его кадров чекистами.

Ранние неудачи

Работа советской военной разведки, одной из специальных служб молодого советского государства, уже с начала 1920-х гг. сопровождалась серией скандалов, связанных с работой ее легальных и нелегальных резидентур.

Разведупр формировался преимущественно за счет новых кадров, опытные разведчики исчислялись единицами, а партработники и иностранные коммунисты имели специфический опыт конспирации, не всегда пригодный для выяснения военных и технических секретов. Многие сотрудники разведки за рубежом были малообразованными, а разведчики в приграничных округах нередко слабо знали иностранные языки. Им было трудно на равных вести тайный поединок с контрразведчиками, особенно имевшими опыт борьбы с разведками противника в годы войны.

Были и организационные проблемы. Ведение разведки сразу тремя структурами – Разведупром, иностранным отделом (ИНО) ОГПУ и Коминтерном – приводило к недостаточной координации, к тому же сотрудники Коминтерна увлекались революционной пропагандой в ущерб рутинному наблюдению и вербовке.

Все вместе это нередко приводило к провалам и дипломатическим осложнениям. В 1922 г. во Франции был осужден за шпионаж на два года советский резидент Яков Рудник. Сменивший его Семен Урицкий (будущий начальник Разведупра) в марте 1924 г. вынужден был покинуть Париж после задержания полицией. В 1923–1924 гг. из-за провала связанной с аппаратом посольства разведгруппы Финляндию вынуждены были покинуть сначала помощник военного атташе Август Песс, а затем и сам атташе, полковник старой армии Ардалион Бобрищев. В декабре 1927 г. из Швеции выслали военно-морского атташе Павла Ораса. Объявление его персоной нон грата спровоцировало арест отставного офицера Геста Норберга, передававшего Орасу секретные документы и сведения.

Разгром от Хельсинки до Парижа

Однако неудачи Разведупра 1920-х гг. померкли перед серией провалов 1932–1934 гг., которые привели к разгрому советской агентурной сети во многих странах Европы. Историки Александр Колпакиди и Дмитрий Прохоров в книге «Империя ГРУ» отмечают, что первый звонок прозвучал в Вене в 1932 г., где полиция арестовала пятерых разведчиков во главе с резидентом Константином Басовым (настоящее имя – Ян Аболтынь). Их спасло заявление Басова о совместной работе с немецкой военной разведкой (абвером). Начальник абвера полковник Фердинанд фон Бредов прибыл в Вену и сумел добиться освобождения арестованных.

4 июня 1933 г. латвийская полиция разгромила одну из резидентур Разведупра и арестовала ее ключевых агентов. Провал был следствием халатности руководства Разведупра. Начальник управления Ян Берзин и его соратники, зная, что двое агентов стали известны контрразведке после венских арестов, не приняли мер по их возвращению в СССР.

Но и этот провал не насторожил Разведупр. В июле 1933 г. в Гамбурге контрразведка арестовала агента IV управления, члена немецкой компартии Юлиуса Троссина, длительное время работавшего координатором сразу на нескольких линиях связи. Еще в 1932 г. Разведупр намеревался разделить их, но опоздал. Оказалось, в Москве не знали, что связь между резидентурами в Латвии, Финляндии и Германии поддерживает один человек.

Арест Троссина имел тяжелые последствия. Он выдал немцам известные ему многочисленные каналы связи, явки и лиц, переправлявших секретную почту. Связь с резидентурами в Америке, Румынии, Эстонии и Англии прервалась на продолжительное время. Перевербованного Троссина немцы отправили в Советский Союз, но вскоре его разоблачили и арестовали.

Крайне чувствительным оказался провал в Финляндии. 10 октября 1933 г. финская полиция арестовала в Хельсинки нелегального резидента IV управления Марию Шуль-Тылтынь, трех ее помощников и несколько агентов. Незадолго до провала чекисты разоблачили бывшего начальника пункта разведывательных переправ (ПРП) штаба Ленинградского ВО Армаса Утриайнена как агента финской разведки, который выдал противнику известную ему агентурную сеть в стране и ее линии связи. Несмотря на арест Утриайнена, Разведупр не принял серьезных мер по очистке агентуры от случайных людей и внедренных кротов. Разведчики также нарушали элементарные нормы конспирации: так, военный атташе Александр Яковлев и его помощники встречались с Шуль-Тылтынь прямо в ее квартире. В октябре 1933 г., когда начались аресты второстепенных агентов, наиболее ценных сотрудников можно было спасти, но меры по их переправе в СССР или другие страны запоздали, резидентура была разгромлена. Шуль-Тылтынь осудили на восемь лет тюрьмы, она умерла за решеткой в 1938 г.

Сразу за финским провалом последовал скандал во Франции. 19 декабря 1933 г. в Париже контрразведка арестовала резидента IV управления Вениамина Берковича с женой, его помощника, связиста и агентов. У них изъяли документы и радиоаппаратуру. Арест и разоблачение советской агентуры на несколько месяцев стали ключевой темой французских газет. Фигурантов дела обвиняли в шпионаже и вербовке агентуры для получения и передачи секретных сведений СССР.

Французский провал можно было спрогнозировать и предотвратить. В 1932 г. прежний резидент Разведупра в Париже – Георгий Килачицкий обнаружил слежку и сообщил о ней в Москву. Однако указания о прекращении работы со скомпрометированным резидентом и его ближайшими помощниками, о консервации связанной с ними агентуры не последовало.

Приграничные неприятности

Провалы зарубежных резидентур совпали по времени с неудачами ПРП военных округов, через которые за рубеж перебрасывалась агентура, действовавшая в полосе 150–200 км от границы.

10 сентября 1933 г. румынская контрразведка ликвидировала агентуру Одесского ПРП Украинского военного округа. У арестованных изъяли голубей, использовавшихся для связи. Провал произошел по вине начальника Одесского ПРП Днепрова, перебросившего за кордон агентов, имевших контакт с осужденными за шпионаж румынскими резидентами, несмотря на предупреждения местных органов ОГПУ. При расследовании выяснилось, что сотрудник ПРП Федотов был связан с агентом румынской разведки. Несмотря на эти сведения, его не отстранили от работы, а затем привлекли к операции по переброске за границу. Во время одной из переправ с советской стороны был подан известный румынам световой сигнал и переправлявшегося агента арестовали.

Одесский ПРП был исключительным в своей расхлябанности, но далеко не единственным, где неудачи следовали одна за другой. 15 сентября 1933 г. турецкая контрразведка разоблачила двух агентов, отправленных Ленинаканским ПРП Краснознаменной Кавказской армии. Одновременно последовали провалы ереванского, батумского и других ПРП. Они были вызваны насыщенностью агентурной сети провокаторами и двойными агентами, а также пренебрежительным отношением к предупреждениям чекистов о ненадежности отдельных агентов и сотрудников разведки.

Провалы произошли также в приграничной разведке Белорусского военного округа и Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии.

Скандал наверху

Серия громких разоблачений советской агентуры вызвала бурную реакцию в европейской прессе и привлекла внимание Кремля. 29 марта 1934 г. вопрос о работе разведки был поднят на заседании политбюро, которое поручило ТАСС подготовить опровержение опубликованных газетами и журналами данных, а наркому по военным и морским делами Клименту Ворошилову – «ознакомиться с вопросом и доложить». Одновременно политбюро поручило ОГПУ проанализировать причины неудач «смежников». Но в работе чекистов за рубежом также случались провалы – можно вспомнить бегство за границу в 1930 г. бывшего резидента на Востоке Георгия Агабекова, передавшего противнику многие секреты, но тогда эффекта домино удалось избежать.

Вскоре чекисты представили обстоятельную докладную записку, итог которой был неутешителен: «Тщательное изучение причин провалов, приведших к разгрому крупнейших резидентур, показало, что все они являются следствием засоренности предателями; подбора зарубежных кадров из элементов сомнительных по своему прошлому и связям; несоблюдения правил конспирации; недостаточного руководства зарубежной работой со стороны самого IV управления штаба РККА...». Провалы были следствием превращения Разведупра в замкнутую структуру, не привлекавшую, за редким исключением, свежих сил из армии, ОГПУ и гражданских организаций. Разведчики варились в собственном соку без достаточного контроля извне. Учеба и повышение квалификации не были обязательными условиями повышения по службе.

26 мая 1934 г. политбюро провело специальное заседание с разбором работы Разведупра. В Кремле согласились, что система построения агентурной сети, позволявшая сосредоточивать в одном пункте линии связи с несколькими резидентурами, приводит к провалам, а переброска разоблаченных в одной стране работников для работы в других создает дополнительные предпосылки для одновременных провалов. Политбюро также указало на отсутствие координации деятельности разведотделов округов и слабое руководство агентурной работой начальником управления и его заместителями.

Вскоре последовали кадровые и организационные изменения. Разведупр передали из штаба РККА (там сохранили отдел, ведавший войсковой разведкой) в непосредственное подчинение наркома по военным делам. Чтобы разведчиков не загружали малозначимыми заданиями, было принято решение передавать их в Разведупр только через наркома Ворошилова. Кроме того, предписывалось усилить руководство управления «крупными военными работниками». Начальника управления обязали перестроить деятельность агентуры на основе создания небольших самостоятельных групп, каждую из них следовало непосредственно связать с Центром, усилить конспирацию. Наконец, предписывалось создать специальную школу разведчиков, которую предполагалось укомплектовать «тщательно отобранными, проверенными ОГПУ и парторганизациями лицами командного и политического состава <...> обратить внимание на социальное происхождение и национальность, учтя, что националистические настроения могут быть источником измены и предательства».

В 1937 г. Берзина и его замов, вероятно, немедленно арестовали бы и вскоре объявили бы врагами народа и расстреляли. Но до Большого террора было еще далеко: в 1934 г. Берзину только отправили подкрепление в лице чекистов. Его первым замом стал переведенный из ОГПУ начальник ИНО Артур Артузов, разработчик успешных тайных операций и блестящий вербовщик. С ним в Разведупр пришли ставшие начальниками отделов Федор Карин и Отто Штейнбрюк и еще 13 высокопоставленных сотрудников ИНО.

Реорганизация не спасла

Но и реорганизация, и помощь чекистов не предотвратили нового провала: в феврале 1935 г. датская полиция арестовала советского агента американца Джорджа Минка и несколько сотрудников Разведупра во главе с отвечавшим за связь в Европе Александром Улановским, который нарушил правила конспирации и запрет на вербовку местных коммунистов, за которыми часто следили спецслужбы.

После этого Берзина сняли с должности начальника Разведупра и отправили заместителем начальника политуправления в Дальневосточную армию. Это, по мнению историка Разведупра Валерия Кочика, было серьезным понижением, но не опалой: в 1936 г. Берзина под псевдонимом «Гришин» отправили главным военным советником в Испанию. На посту начальника Разведупра его сменил кадровый разведчик Семен Урицкий.

В 1936–1937 гг. внимание советской разведки сосредоточилось на Испании, где СССР помогал республиканскому правительству в гражданской войне с франкистами. Крупных провалов в эти годы не отмечалось, но трудно понять, насколько успешными оказались преобразования в Разведупре и его заграничной работе. Так или иначе они не смогли уберечь руководство управления и ключевых зарубежных резидентов от репрессий. В 1937–1938 гг. Разведупр был разгромлен: по обвинениям в контрреволюционном заговоре и шпионаже в пользу разных стран были расстреляны Берзин, Урицкий, Артузов и многие сотрудники управления – как военные, так и выходцы из ОГПУ. Возможности управления получать важную военно-политическую информацию резко снизились. Во многих странах агентурную сеть пришлось создавать практически заново.

Удар по разведке оказался особенно болезненным накануне новой большой войны. Уничтожение разведчиков как врагов народа сказалось на отношении высшего руководства страны к сообщениям зарубежных резидентур о подготовке Германии к нападению на СССР. 21 июня военный атташе в неоккупированной части Франции генерал Иван Суслопаров срочно сообщил в Москву, что, по данным источника (это был нелегальный резидент в Париже, легендарный разведчик Леопольд Треппер), нападение Германии на СССР назначено на 22 июня. На его докладе Сталин написал собственноручно: «Эта информация является английской провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации и накажите его».

Апофеозом непонимания сотрудников разведки руководителями страны стала докладная записка Лаврентия Берии к Иосифу Сталину от 21 июня. Берия требовал отзыва и наказания посла в Берлине Владимира Деканозова, «который по-прежнему бомбардирует меня дезой о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщает, что это «нападение» начнется завтра <...> То же радировал и генерал-майор Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев».

В Москве не доверяли не только военной разведке. Известна резолюция Сталина на сообщении внешней разведки НКГБ: «Может послать ваш «источник» из штаба германской авиации к е-ной матери. Это не «источник», а дезинформатор». Но на этот раз источники оказались правы.

Автор — историк