Страна победившего ГКЧП

Идеи части советской верхушки – усиление государства в экономике, сохранение советской империи на фоне номенклатурной приватизации и частичного введения цензуры – выиграли в краткосрочном по историческим меркам периоде, спустя 27 лет после поражения попытки членов ГКЧП перехватить власть в СССР.

27 лет назад, в понедельник 19 августа 1991 г., миллионы советских граждан узнали из официальных радио- и телепередач, что президент СССР и генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев временно не может исполнять свои обязанности «по состоянию здоровья»; его обязанности будет временно исполнять вице-президент СССР Геннадий Янаев, а власть переходит к коллективному руководству – Госкомитету по чрезвычайному положению, ГКЧП. Госкомитет заявлял, что намерен спасти страну и государство, а для «преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии» вводит чрезвычайное положение на полгода. В обращении к народу ГКЧП обещал предотвратить экономический коллапс, не допустить стремительного роста цен, восстановить законность и правопорядок, пресечь попытки государств – неназванных – диктовать СССР свою волю на международной арене и, наконец, бороться с пропагандой секса и насилия. ГКЧП намеревался провести всеобщую инвентаризацию продовольственных запасов и товарных ресурсов, запретить митинги и забастовки, прекратить выход некоторых газет и вещание негосударственных радиостанций. Разумеется, ГКЧП уверял, что он за многоукладную экономику и предпринимательство и за «истинное» народовластие.

Объявление о захвате власти группой партийной номенклатуры вызвало возмущение значительной части тогда еще советских граждан, особенно в Москве и крупных городах, – и сопротивление руководства РСФСР во главе с Борисом Ельциным, а также многих национальных республик. Члены ГКЧП оказались не готовы к массовому серьезному противодействию, а позднесоветские спецслужбы и армия не захотели устраивать массового кровопролития на улицах. Путч провалился и форсировал распад СССР, напугав пытавшиеся укрепить свою власть национальные элиты.

Уникальный эпизод отечественной истории дал столь же уникальный шанс обществу взять свою судьбу и судьбу страны в собственные руки. Исключительность была в готовности сотен тысяч, а может, и миллионов людей бороться за права личности и за реальное избирательное право, не ограниченное походом к еще непрозрачным тогда урнам с прорезью для бюллетеней. Идеи личной свободы и демократии сблизились, что бывает нечасто.

Однако ничего неожиданного не произошло, Россия получила «суверенную демократию» вместо просто демократии и «выборы» вместо выборов. Российские граждане не смогли добиться и возможности строго спрашивать с выбранных ими чиновников отчета.

Это и не случайно: попытка внедрения в России человеческих свобод и создания институтов демократического государства совпала по времени с периодом резкого экономического спада и уничтожения благосостояния большинства россиян, вызванного отнюдь не реформами Бориса Ельцина и Егора Гайдара, как принято считать, а многолетней прокрастинацией советских руководителей, опасавшихся серьезных преобразований в народном хозяйстве.

Миллионы людей, в том числе и не жившая при советском дефиците и цензуре молодежь, уверены, что жить в СССР было лучше и веселее, чем сейчас, а потому считают – следом за Владимиром Путиным, тогда подполковником КГБ, – август и декабрь 1991 г. величайшей геополитической катастрофой. Как следствие, тогдашние идеи путчистов находят сегодня благодарный отклик у населения и охотно воплощаются новой номенклатурой. Крах ГКЧП приостановил непубличную номенклатурную приватизацию госсобственности, к которой партийные и комсомольские работники приступили задолго до официального разгосударствления. Затем она ускорилась и продолжается до сего дня в новой форме: важные посты на госслужбе, в госкомпаниях и высокодоходные должности в частном секторе занимают родные и близкие высокопоставленных госслужащих, без зазрения совести убеждающих публику в выдающихся способностях родни. Частные компании переходят в госсобственность и затем оказываются у новых, более достойных – по версии госслужащих – владельцев.

Пользуясь бесконтрольностью, бюрократия вернула себе рычаги управления страной и экономикой, внушила людям отчуждение от власти и неверие в свои способности влиять на происходящее в стране и даже в собственном городе. Современный правящий класс успешно применяет риторику и защиты национальных интересов, и сохранения традиций (теперь это называется «скрепами»), и противодействия чуждым культурным веяниям. Высказывания нынешних российских руководителей и официальных представителей государства иногда трудно отличить по стилистике от заявлений ГКЧП, хотя они вряд ли достигли бы таких вершин власти в случае победы советских ретроградов.

Руководители путча могут быть спокойны в своем нынешнем небытии: у их идейных наследников получилось куда лучше, чем у них, хотя вопрос «Надолго ли?» остается открытым.